«Хоть что-то полезное от него, не считая своевременного донорства спермы», — ожесточённо подумал Чимин.

Казалось, исход битвы был предрешён: слуги Сен-Виленского оттесняли нападавших, выкашивая их с завидным постоянством и терпеливостью, а в рядах врага совершенно явственно проступала паника и плохо сдерживаемое взбешённой Хираи смирение с грядущим нокаутом. Забавно: такого слова наверняка ещё нет, а описать сложившуюся ситуацию по-иному было практически невозможно.

Омега уже задумался о том, как именно будет отклоняться от принятия злополучного яда, так и оставшегося у него где-то в недрах парадной одежды, когда случилось непредвиденное. Юнги взял на себя сразу двух противников, что казалось задачей непосильной для обычного человека, особенно учитывая высокий уровень соперников, но выполнимой для кого-то вроде его альфы. Тем не менее, в поле зрения омеги появился третий, неучтённый соперник. Проблема была в том, что его не увидел Юнги.

Хираи Момо, отчаявшись угнаться за шустрым не по годам Хосоком, решила переключиться на мишень попроще и подоступнее: её приспешники, заметив и приняв манёвр, делали всё для того, чтобы не дать альфе возможности повернуться и заметить угрозу. Чимин судорожно закусил губу, соображая, как ему следовало поступить.

— Юнги! — закричал он, однако в гуле сражения и в виду расстояния, разделявшего их, его крик остался не услышанным.

Меж тем, Момо подходила всё ближе. Чимин, глубоко вдохнув, вскочил со своего места и, продираясь через сражающихся людей, устремился прямиком к альфе, уже на ходу понимая, что даже если бы тот и слышал его крик, всё равно не смог бы повернуться пусть даже на секунду — его зарубили бы двое со спины. Момо уже заносила кинжал, собираясь проткнуть им кожу, сокрытую тканью, когда…

… Юнги наконец разделался и с первым, и со вторым противником. У него появилась непозволительная в битве роскошь — время, и он обернулся, чтобы оценить обстановку, мгновенно округляя глаза от открывшегося вида. Поражали сразу две вещи: первая из них — ненавистный Хосок, проблема с которым снималась с повестки актуальных. Его проткнули аж четырьмя ножами, прибив к стене на манер знаменитого распятия, а по подтёкам крови и характерному цвету кожи становилось понятно, что он мёртв. В голове мелькнула ироничная мысль о честности хранителей: в официальной версии ложи было сказано, что после этого суаре Хосок ещё неделю служил на благо ордена, а потом отошёл от дел и отправился в кругосветное путешествие. Правда, конечно, была куда более уродливой, но она, вне всяких сомнений, нравилась альфе куда как больше.

Впрочем, всякая ирония уступила место шоку и непониманию: прямо под его ногами валялись Чимин и Моморин, практически параллельно друг другу. Рука первого покоилась в волосах женщины, будто подтаскивая её голову поближе. При одном только взгляде на пробитую кинжалом грудную клетку омеги Юнги хотелось закричать, и только мысль о том, что с ним всё будет в порядке, сохраняла его рассудок. Стараясь не смотреть на смертельное для любого другого человека ранение, он наклонился к Хираи, чтобы идентифицировать причину её лежания на до недавнего времени весьма чистом полу.

Увиденное потрясало: кожа охотницы приобрела какой-то грязноватый цвет, а на губах остался едва заметный влажный след. Неподалёку от этой парочки Юнги заприметил валяющиеся осколки: похоже, раньше это была небольшая склянка, и, вероятно, именно её содержимое стало причиной чужой погибели.

Осторожно подняв Чимина, Юнги начал медленно продвигаться в сторону двери. Как ни странно, трюк остался незамеченным: увлечённые добиванием друг друга соперники даже не обратили внимания на приметную парочку, тихой сапой выскользнувшую прямиком к хитросплетению коридоров, ведущих в подвал.

В главном зале продолжалось празднество: воистину, пир во время чумы и любовь во время холеры. Юнги удалось добраться до тайного лаза в разветвлении, куда можно было без проблем заныкаться и спокойно подождать обратной элапсации. Бережно переложив Чимина на чуть прохладный пол, альфа устроил его голову на своих коленях, и, стиснув зубы, дёрнул так и оставшийся торчать из груди кинжал.

Была кровь. Много крови. Она хлестала, как из ведра, и Юнги словил себя на мысли, что не прочь бы разрыдаться прямо здесь и сейчас, орошая безнадёжно испорченные одежды младшего собственными слезами. Осознание того, что это всё временно, не помогало: мозг-то, может быть, и понимал, но сердце болезненно сжималось и выло.

— Ещё немного, птенчик, — сказал он больше для своего успокоение, чем для Чимина, который всё равно не мог его услышать.

… Он сидел в тёмном закутке с трупом человека, которого любил всеми фибрами души, примерно минут десять. Хотя, кто его знает, сколько их утекло на самом деле? Время зачастую бывает коварно. Так или иначе, спустя какой-то его промежуток развороченная грудная клетка омеги начала чудесным образом затягиваться, и Юнги с облегчением наблюдал за тем, как торчавшие кости постепенно вновь обрастали мясом. На стадии, когда тело младшего выглядело вполне жизнеспособным, пусть и пересечённым глубоким шрамом, который вскоре должен был затянуться по аналогии, он открыл глаза и посмотрел на Юнги лучистыми глазами.

— Итак, пророчество не лгало, — откашлявшись, проговорил он. — Алмаз действительно погубил меня.

Комментарий к Глава 18 - Хризолит

В принципе, на этом работу можно неофициально считать законченной. Тем не менее, есть ещё пара деталей, которые нуждаются в уточнении, и если вы последовали моему совету и перечитали первые части, то на все наверняка возникшие вопросы в последней главе найдутся ответы. Так что ждите)

Саранхэ, и всё такое ~

========== Глава 19 - Солнечный Камень ==========

- Два года спустя -

Чимин улыбнулся своему отражению в зеркале, удовлетворённо кивая и решая, что выглядит достаточно хорошо для тайной церемонии бракосочетания, на которой — о, случай, — выступит в качестве одного из женихов. Что же касается второго… Год назад, когда Юнги заявился на порог его просторной квартирки в Инсадонге* с хронографом под боком, Чимин чуть не лишился чувств от осознания, что его глупый, решительный альфа навсегда отрезал себя от мира, в котором остались его семья и друзья.

— Ничего страшного, — пожал тогда плечами Юнги. — Я всё равно не близок со своими родными: не сказать, чтобы им есть дело до того, у них я или в другом столетии. Расставаться с некоторыми друзьями было действительно грустно, но что мешает обзавестись новыми знакомствами здесь? В конце концов, я хочу, чтобы ты знал… Ничто не имеет для меня значения без тебя.

Чимин, разумеется, растрогался, но беспокойный червячок продолжал ковырять его сознание, подкидывая живописные картинки, в которых они с Юнги станут стандартной парочкой женатиков, а при каждой бытовой ссоре тот будет козырять тем, что пошёл ради него на такие жертвы, а он и не оценил. Тем не менее, опасения омеги были пусты и беспочвенны: вот уже год, как они жили бок о бок, а крупных ссор, как и пугающих упрёков, так и не последовало. Напротив, всё пошло по сценарию более оптимистичного Юнги, который с первой же попытки поступил в лучший университет Сеула, устроился на подработку (что-то, тесно связанное с программированием, Чимин не помнил точно) и достаточно быстро оброс новыми знакомствами и приятелями.

В их распоряжении был хронограф, и они использовали его, но уже не в тёмном подвале ложи, а в уютной спальне, плотно завесив шторы. Увидь эту картину её глава, скажем, в то время, когда Чимин только обнаружил, что умеет перемещаться во времени, его хватил бы удар. А сейчас…

Сразу после обратной элапсации ему пришлось объяснять кровавые следы на одежде: ради разнообразия Чимин решил сказать правду и посмотреть, что из этого получится. Его выслушали в узком кругу посвящённых — вечно хмурый Джексон, как всегда чуть рассеянный Джиён и обеспокоенный Шиндон. Как ни странно, но подробное описание деталей, как оказалось, совпавших с хрониками, заставило альф поверить в его версию, что, в свою очередь, привело к сокрушительному падению былых идеалов.