Хотелось упасть в обморок от страха при одном только взгляде на смертельную бледность на лице парня: краски отхлынули от лица, а грудная клетка представляла собой кровавое месиво. Как хорошо (или всё-таки плохо?), что бесплотные частички не обладали способностью к некоторым проявлениям чувств.
Впрочем, спустя всего пару минут что-то неуловимо поменялось: тело, по всем законам природы должное отправиться на тот свет, начало медленно, но верно возвращать себе былую краску, рваные раны на груди — мистическим образом затягиваться, а самого Чимина, вернее, его сознание, затянуло в водоворот из злополучных частичек, после чего неудержимо рвануло вниз.
Тело прострелила прокатившаяся от макушки до кончиков пальцев волна боли, а Чимин истерично дёрнулся, глубоко вдыхая и чуть не захлёбываясь воздухом и нахлынувшими ощущениями. Но самое главное, самое ценное, то, что перекрывало любые неудобства, это осознание того, что они были! Были неприятные покалывания, судороги, они были! У него снова было его тело! Чимин осторожно потрогал грудную клетку и удивился ещё больше: разодранная кожа словно срослась сама по себе, а на её месте остались лишь глубокие, чуть кровоточащие, но совершенно точно совместимые с жизнью раны, которые было не сравнить с тем ужасом, что он увидел поначалу.
Наслаждаться покоем и обдумывать произошедшее времени не было: в палату ворвалась верхушка ложи полным составом и находящийся на грани истерики Юнги — это было заметно по дрожащим рукам и подозрительно блестящим глазам.
— Чимин! — облегчённо всплеснул руками Джиён: его кислотные волосы неожиданно забавно сочетались с наспех накинутым белым халатом. — Ты всё-таки жив! Врачи сказали, что тебе уже нужно покупать гро…
— Тц, — прервал альфу как всегда хмурый и собранный Джексон. — Я всегда знал, что из тебя такой себе психолог, но не думаешь ли ты, что парень и так натерпелся страху? Подумать только, пережить нападение диких животных в прошлом и так вовремя элапсировать обратно! — на этих словах доктор хранителей подошёл к его койке и внимательно осмотрел грудную клетку; к этому моменту раны перестали даже кровоточить, окончательно превращаясь в ничего не значащие царапины. — Хм, не понимаю, чему этих неучей учат в медицинском. В коридоре несколько минут назад его чуть ли не хоронили, а сейчас, осматривая «потенциального трупа», я вижу мало того что человека в полном сознании, так ещё и без каких-либо признаков повреждений, не считая царапин на груди. То ли здесь работают паникёры, то ли идиоты. Конечно, нужно провести пару анализов и отправить его на осмотр внутренних органов для достоверности, но в данный момент тут, по-моему, больше испуга, чем реальных травм. Юноша, как вы себя чувствуете? — неожиданно мягко осведомился один из самых жёстких хранителей на памяти Чимина.
— Х-хорошо, — проблеял Чимин, после чего откашлялся и повторил: — Правда, со мной всё в порядке.
О том, что он видел, как и о том, что происходило с ним до «вселения» в тело, он решил поговорить сначала с Юнги, а потом уже — если тот посчитает это целесообразным, — с хранителями. Ворох сомнений и беспорядочных мыслей вызывал нестерпимую головную боль, а пальцы слегка пробегались по невредимой коже, чуть тронутой царапинами, которая ещё недавно висела кусками на практически голом скелете.
«Неужели я… — подумал он, сам испугавшись собственной догадки. — Неужели я — бессмертный?»
- - -
** — Perduint omnes — Чёрт бы всё это побрал/Проклятье (лат. )
** — Ильджин (кор. 일진) — Расширенный аналог английского «булли», проблемный подросток, прожигающий свою молодость и, как правило, издевающийся над более слабыми сверстниками.
Комментарий к Глава 16 - Оникс
Ну что, ещё больше сюжетных поворотов! На случай, если кто-то ещё тут: если всё пойдёт по плану, осталось ещё три главы, включая эпилог. Не скажу, что грущу о скором завершении этой работы: скорее, мне интересно, поднимется ли после финала на ней актив 😂
Саранхэ, и всё такое ~
========== Глава 17 - Змеевик ==========
Комментарий к Глава 17 - Змеевик
Продолжая банкет по случаю трёхлетия моего детища — профиля, который рос и развивался вместе с моими умениями и навыками (ну, хочется верить 😅). Развязка уже близко, wait for ittt,
Саранхэ, и всё такое ~
Едва ли солнце рассветёт,
Рубин в мучениях умрёт.
Издав протяжный, дикий хрип,
Он в небо вскоре воспарит.
Где — вот уж тайна, не найдут
Себе приюта старых мук;
И, как конца всему предвестник,
Рубин возьмёт, да и воскреснет.
Из засекреченных записей Говарда Чон Хосока Сен-Виленского
***
В этот раз Чимина нарядили в куда более помпезный вонсам*, в котором умело сочетались нежно-зелёный, жёлтый и белые цвета.
— Помнить, мальшик мой, согласно легенде ты — знатный особа, так что держать себья надо соотвесвенно! — увещевала мадам Россини, водружая на голову Чимину шикарный парик из натуральных чёрных волос.
Часть из них замотали и заткнули специальными палочками для волос, другую же оставили струиться по плечам и спине. Чимин взглянул на себя в зеркало, не в силах сдержать восхищённый вздох; мадам Россини абсолютно точно знала, что делала, и делала это превосходно.
— Я выгляжу, как император Сунджон*, но на пару лет младше и на десяток килограммов меньше! — восторженно воскликнул омега.
— На здоровье, дорьогуша, — по-матерински улыбнулась женщина, пригладив растрепавшиеся волоски на макушке.
— Чимин, пора отправляться, — Шиндон, всё это время терпеливо ждавший за дверью, зашёл в костюмерную, предварительно тактично постучав.
Последний раз бросив мимолётный взгляд на своё отражение и убедившись, что, как бы ни прошло их суаре с Говардом, он, по крайней мере, будет выглядеть при этом на сто из десяти, Чимин со вздохом поднялся с кресла, после чего проследовал за Шиндоном в подвал, к хронографу. Стандартная процедура, к которой за время путешествий стоило бы привыкнуть, но, несмотря ни на что, при каждом ввинчивании в палец иглы омега неосознанно жмурился, прикусывая губу. Водоворот времени вновь забрал его, подхватив, словно новорожденное дитя, и выплюнув уже в совершенно иной обстановке, аккурат рядом с Юнги, терпеливо ожидающим его поодаль от потенциального места приземления.
— Ты готов? — заботливо уточнил он, поправляя длинные рукава аналогичного вонсама, но более тёмных тонов. — Можем посидеть тут минуту или две, чтобы ты сделал глубокий вдох и настроился.
— Спасибо. Но сорняк лучше отрывать с корнем. Резко.
Разумеется, Юнги рассказал ему, как всё было. Убедившись, что никто не слышит их разговор, он поведал ему о тайне того, как и при каких обстоятельствах омега появился на свет.
… Чон Хосок был безумно обаятелен в молодости, красив и статен, а также начитан и образован, что позволяло ему без особых усилий получать любых омег, какие ему только приглядывались. Ему было двадцать восемь, когда Чанёль познакомился с ним в прошлом. То, что произошло далее — история до того банальная, что было бы грешно рассуждать о её поучительности.
«Таких мужчин не встретишь ни в настоящем, ни в будущем; он умел поддержать беседу, был обаятелен и остроумен, а корявая генетика тогдашней знати обошла его стороной», — пересказал Чимину слова его настоящего папы Юнги.
Впрочем, как это зачастую и бывает, любовная история подобного толка не закончилась ничем хорошим. Хранители чиминова и времени Юнги полагали, что преследование развязалось по указанию Говарда из-за кражи хронографа, но это было лишь следствием. По молодости и неопытности Чанёль не знал некоторых вещей, а потому, когда обнаружил, что ждёт ребёнка, не понимал, что делать с этим обстоятельством, растерялся и совершил самую большую глупость, оказавшуюся фатальной.
… Он рассказал обо всём Хосоку, надеясь на поддержку и понимание, но вместо этого получил лишь досаду и холод в некогда тёплых глазах, и хладнокровный приказ избавиться от ребёнка как можно скорее. Чанёль был довольно молод для родов, но, по его словам, вопрос оставлять ребёнка или нет, для него не стоял. Очевидно, Говард считал иначе, а потому бросил все свои силы на то, чтобы изловить Чанёля, в каком бы времени тот ни прятался. Схоронившись у Бэкхёна на период беременности, Чанёль бежал в прошлое к Намджуну, с которым познакомился во время одной из элапсаций, и попросил омегу воспитать своего сына, обеспечив ему настолько нормальное и спокойное детство, насколько это было возможно.
