В воцарившейся тишине можно было услышать гневное сопение Шиццу, яростно смотрящего на сына, и вызывающее пощелкивание механизмов Сасори, отвечающего родителю взглядом. А еще, спустя миг промедления, эту тишину нарушили мерные и тяжелые шаги, послышавшиеся из-за спины.

И тогда Сенсома понял, что совершенно не чувствует ни чьей чакры, кроме чакры Орочимару и Майко. Никто, даже стоящая рядом и готовая к бою Чие, не ощущалась им, как он привык. Так обмануть чувства величайшего в мире могло лишь фуиндзюцу. Мощное, громоздкое и специализированное.

И в тот миг, когда Сенсома подумал об этом, на его плечо легла тяжелая рука.

— Драки нам, — произнес Какузу своим хриплым голосом, знакомым Сенсоме еще с детства. — Все равно не избежать.

А дальше все закружилось в практически мгновенном калейдоскопе сумбура и шума.

Миг, и рука Какузу, до того лежащая на плече Сенсомы, отделилась от тела и начала падать на пол. В этот же миг Сашими начала складывать печати, Ловен икнул, а остальные приготовились к действию. А в следующий миг коридор, в котором стояли Сенсома, Чие, Орочимару и Майко с Каамару засветился ярким фиолетовым светом.

— Биджу! — успел выругаться Шиццу и бросился к родителям.

— Нет! — тут же среагировал Сасори, бросаясь отцу наперерез.

— «Бомба?» — подумал Ловен и сделал неуловимое движение рукой, смотря на странного типа за спиной Сенсомы, только что лишившегося руки.

Ничего не успевшего понять Какузу швырнуло вглубь коридора, он задел Чие, и она тоже была вынуждена сделать пару шагов вперед. Всех этих неуловимых мгновений Сенсоме хватило, чтобы разгадать узор фуиндзюцу и понять спокойствие на лицах Орочимару и Майко.

Нет, это была не бомба. Куда сложнее.

Поняв это, он шагнул вперед, не обращая внимания на Шиццу, почти доставшего до его воротника. А следующий шаг уже превратился в быстрый и длинный прыжок к бывшему ученику.

Орочимару успел среагировать, но вот его жена — нет. И именно Майко выбрал своей целью Сенсома, пользуясь ее замешательством. Он обрушился на нее с ударом локтя, который в последний момент все же успел заблокировать Орочимару. Сенсома ухватил Ясягоро за локоть и с позиции превосходящей силы вытолкнул из коридора наполовину.

А потом фиолетовое сияние достигло своего апогея, и…

Их перенесло в пустыню.

А Сашими, Омо, Итачи, Сануми и Ловен остались стоять в зале, смотря на вывороченный «с мясом» коридор. А точнее — на то, что от него осталось.

— Ну… — прислушался к себе Архимаг и удовлетворенно кивнул. — Если я все еще говорю, значит еще побухаем.

— Ч-что? — вздрогнула Сануми, отходя от шока.

— Говорю, Автор пишет реплики, а значит история продолжается, — Брау подмигнул женщине и резко откупорил бутылку, оставленную Шиццу. — О, и смотрите, Сенсома даже в преимуществе.

Итачи, быстро проследив за его взглядом и активировав Шаринган, остановился на дальнем конце того, что осталось от коридора.

Там, на разрушенном фуиндзюцу полу, лежала в увеличивающейся луже крови оторванная бледная рука.

***

Кровь брызнула из плеча, орошая песок тяжелыми красными каплями, Орочимару покачнулся и осел на задницу. Сенсома, слегка пошатнувшийся после переноса, выпрямился и посмотрел на него сверху вниз.

— Зря ты влез, — тихо произнес Сасори, держа отца за рукав. — Ох и зря…

В следующее мгновение Майко оглушительно рыкнула и бросилась на бывшего учителя в страшную по силе и скорости атаку! Она стояла совсем рядом, так что далеко тянуться ей не пришлось — ее когти со свистом прошли прямо возле уха Сенсомы, который в последний миг успел отклонить голову.

Тут же рявкнул Каамару, принимая форму зверо-клона и атакуя перерожденного с другой стороны. Сенсома выставил руку, ловя взвизгнувшего нинкена в воздухе и тут же вдарил им по земле со всей силы! Но он потерял мгновение, и это мгновение Майко использовала, чтобы, оттолкнувшись руками от песка, впечатать свои ноги прямо в грудь бывшему учителю и отбросить его подальше от себя и раненого мужа.

Сенсома покорно отскочил, гася инерцию удара и приземляясь на песок. Окинул взглядом окрестности, но не узнал их, что утвердило его в мысли, что телепорт Орочимару выкинул их в совсем уж безлюдные земли и отдаленную от мира глухомань.

В это время Шиццу уверенно шагнул в сторону Майко, намереваясь схватиться с противницей отца. Свои марионетки он прихватить не успел, но у него все еще оставалось собственное тело. Чие же, наоборот, сделала шаг назад, но лишь для того, чтобы распаковать всегда таскаемые с собой «куклы» с удобной дистанции.

И тогда Какузу начал действовать.

Его первый удар Шиццу заблокировал, но тут же пропустил второй, не ожидав, что однорукий противник атакует справа. А Какузу атаковал, так как его нити уже успели крепко-накрепко пришить утраченную конечность. Впрочем, такого мастера, как Шиццу Акасуна, нелегко было потрясти всего одной успешной атакой. Он отшатнулся от удара и мгновенно упал на песок, чтобы оттуда, уперевшись руками, начать серию атак ногами.

Угрожающе защелкали марионетки Чие и бросились наперерез ушедшему в оборону Какузу, но на половине пути столкнулись с одной единственной «куклой» Сасори.

— Эбизо! — рвано выдохнула Чие.

— Да, — холодно ответил внук. — Дедушка. И не смотри на меня так — я дал ему вечность. Вечность, вместо тягучих лет мучений и недееспособности.

— Ты убил собственного предка и превратил его в это! — взбеленилась пожилая куноичи. — Как ты…

— Побереги слова, старуха, — резко оборвал ее Сасори. — Он ушел мирно. А вот что будет с вами — тайна!

Сенсома посмотрел, как его сын сражается с нукенином, а женщина, к которой он когда-то испытывал чувства, противостоит его внуку. На миг ему показалось, что все это — неправильно, сумасшедше и глупо, а потом…

А потом он осознал, что такова его жизнь.

— Новый раунд, — произнес он медленно, мерно ступая по песку к бывшей ученице. — Позабавь меня, Майко.

Рыкнув вновь в форме зверо-человека, женщина смазалась, ускоряясь вместе с нинкеном, и бросилась вперед. Они были быстры, этот дуэт. Сильнейшие Инузука поколения и величайшие шиноби-штурмовики во всей Третьей Мировой Войне. Лишь Каге и выше могли противостоять их натиску.

Сенсома принял первый удар на блок ладонью, а второй парировал коленом. Он не спешил и двигался медленно, будто заторможенно или нехотя. Будто бы ему было лень, словно он спал.

Он издевался над предательницей, и та атаковала все яростнее.

Но эта ярость была не простой. Он сам научил ее. Давно, когда она была еще лишь маленькой куноичи — генином, толком не умеющим складывать печати и правильно атаковать. Уже тогда она была взрывной и резкой, и великий Директор Академии понял, что ее пыл не унять. Тогда-то он и научил ее черпать силу в ярости.

Ярость берсерка Майко стала ее основным козырем. Силой, которую она постоянно использовала в бою. Распаляясь, она била лишь точнее, продумывала комбинации дальше и двигалась быстрее. Не потому, что эта ярость была холодной, нет. При желании, эта ярость могла спалить весь мир. Но сейчас Майко направила ее не на мир, а на одной простое действо. Самое легкое и, в тот же миг, сложнейшее из всех.

Победить! Победить в бою! Победить так, как ее учили!

Потому что ее учил побеждать величайший победитель в мире.

Острые когти резанули по спине, раздирая плащ и разрывая кожу и плоть. Сенсома не удивился. Его пассивная защита, позволяющая ему блокировать выпады мечей животом, не могла сравниться с силой атаки его ученицы. Конечно, Майко била куда смертоноснее любого из Мечников Тумана и двигалась искуснее большинства величайших мастеров мира.

Кожа на щеке разошлась, выпуская в мир кровь Бога Шиноби. Его очки сверкнули на солнце.

А после Майко отлетела прочь.

Сенсома ударил ее правым, свободным, кулаком, так, что ее отшвырнуло, покатило и понесло по ставшему наждачкой песку. Левая рука Сенсомы сжимала меч с того самого момента, как он лишил им Какузу руки. И сейчас этот меч оказался в плече у зверо-клона Каамару, беспомощно рычащего, несомого на весу.