***

— Да на самом деле нету никакой этой твоей… теории эволюции, — объяснял молодой чунин своему коллеге в лагере фронта с Молнией. — Есть лишь список существ, которых Математик Боя пощадил!

Его собеседник, как и парочка других шиноби, подслушивающих их, разразился громким хохотом. Такой шутки он еще не слыхал! Однако, это не значит, что последнее слово будет не его.

— Знаешь, почему Математик Боя никогда не спрашивает, какой сейчас час?

— Почему?

— Он сам решает, сколько сейчас времени!

Теперь хохот был посильнее. Недостаточно сильным, чтобы окончательно определить победителя в соревновании шуток, но точно достаточным, чтобы его услышал командующий.

— Туо, Рети! — окликнул их высокий мужчина с длинными голубоватыми волосами. — Еще один такой дрянной каламбур, и я лично попрошу Сенсому-сама, чтобы он вдарил каждому из вас промеж глаз!

— Бха-ха-ха-ха! — рассмеялись чунины и все, кто их окружал.

Туо получил в прошлой битве ранение и потерял правый глаз, а Рети был рожден одноглазым — его левого глаза никогда и не существовало. Тем не менее, бойцы намек начальства поняли и сделали вид, что занялись делом, хотя на самом деле просто снизили громкость своего искрометного юмора.

Като Дан улыбнулся, радуясь, что даже на фронте его подчиненные могут на какое-то время забыть о смерти и боли, и вернулся в свою личную палатку. Там, укрывшись в несколько мягких одеял, на вполне себе солидной кровати лежала наследница клана Сенджу. Именно так — кровать, одеяла, наследница — и больше ничего.

— Кажется, чего-то не хватает? — задумчиво побил себе пальцем по нижней губе Като.

— Тебя! — рассмеялась Цунаде, и продолжила смеяться даже после того, как муж бросил в нее одеждой.

Снаружи загрохотало, и Дан резко обернулся, будто бы надеясь увидеть причину шума сквозь плотное полотнище шатра. Когда он повернулся обратно, его молодая жена уже была одета, а улыбка на ее лице сменилась беспокойством.

— Ты слишком волнуешься каждый раз, — мягко упрекнул ее Дан, прислушиваясь к своей уникальной сенсорике. — Наши люди живы и… целы. Райкаге пристреливался. Или, быть может, он выгуливал своего осьминога?

— Это все равно не шутки, Дан, — покачала светловолосой головой женщина, садясь на край кровати. — Иногда… Иногда мне кажется, будто мы все делаем зря. Напрасно, понимаешь?

— Не особо, — мужчина сел перед супругой и с тревогой посмотрел в ее глаза. — Объясни.

Он частенько ее не понимал. Такие уж они непутевые муж и жена. Но, вместе с тем, они никогда не ссорились. Даже по самым мелочам. Потому что вечно ничего не понимающий Дан всегда обращался к жене с неизменным «объясни», а утопающая в любви к нему Цунаде с каменным терпением и даже интересом объясняла избраннику все, что он захочет.

Злые языки болтали, будто бы Като — подкаблучник, или же вообще — имеет тайные, явно темные, мотивы, и только поэтому всегда потакает жене после таких вот объяснений. Но, конечно, злые языки тут же затыкались, когда перед ними вставал один из трех претендентов на высокое звание Четвертого Хокаге.

— Будто все в пустую, Дан, — Цунаде нерешительно посмотрела на мужа. — Скольких я спасаю в госпитале? Скольких прямо на поле боя? Их все равно меньше тех, кого я не смогла спасти. И в последнее время мне все чаще кажется, будто мир… он такой же. Его не спасти. Мы делаем заплатки, закрываем собой плотину, но…

— Ты хочешь изменить мир? — удивленно поднял брови Като. — Зачем?

— Э… — супруга даже отшатнулась. — Ты что, совсем не понимаешь?!

Они были вместе уже десять лет. В браке только шесть из них, но даже так — большой срок. И за все это время у них как-то не всплывало такого разговора. Это даже странно, хотя, если подумать, Като часто избегал некоторых тем. Вероятно он думал, что просто не поймет жену, а той будет слишком тяжело ему объяснить.

Но не в этот раз.

— Мы не можем изменить этот мир, — Като покачал головой, вставая, отчетливо понимая, что все внимание жены сейчас сосредоточенно на нем. — Поверь мне, Цуна. Вспомни Сарутоби-сенсея — он был слишком силен, но даже он не смог. Или даже Хаширама-сама — твой дедушка. Тоже. Были и более великие люди…

— Сенсома, — почти против воли продолжила бывшая Сенджу.

— Но даже величайший не смог, хотя и хотел, — подхватил Дан. — Это невозможно, конечно… Но не унывай, песня моя, — Цунаде непонимающе посмотрела на мужа. — Я придумал, как нам быть. Если мы не можем изменить этот мир, но не хотим сидеть сложа руки, тогда давай попробуем изменить себя, а? Потихоньку-помаленьку, глядишь, а все и вокруг нас изменится. А там… кто знает — может быть и целый мир подтянется. Не насильно. Сам.

Цунаде открыто улыбнулась и бросилась мужу на шею. Пожалуй, это был первый раз, когда не она объяснила что-то любимому, а он ей. И, надо признать, он без каких-либо проблем убедил ее в собственной правоте. А, впрочем, могло ли быть иначе…

Дан довольно улыбнулся.

— Ну а теперь пойдем, — он подтолкнул ее в спину к выходу, не преминув на миг позволить шалость. — Изменяться и изменять!

***

Тапиро был джонином высшего ранга из Страны Земли. Он был сильным шиноби и воином, которого знали, уважали и боялись как друзья, так и враги. Все узнавали мастера-взрывотехника по одним только длинным желтым волосам и предвкушающей гулкий взрыв улыбке. Хотя, равно как и шиноби, он был еще и мужем и отцом — Мицука и Дейдара — его дорогая семья. Ради них он был готов на все, не только на участие в Третьей Мировой Войне. Он был готов одолеть даже Ками.

Так как же… как же он оказался здесь?

Тапиро посмотрел вправо и увидел темную каменную стену, явно простоявшую в этом мире не один десяток лет. Влево — такая же стена, но подальше на несколько метров, и еще одно изменение — аккуратный новый медицинский столик белого цвета, но фоне старой стенки смотревшийся… чужеродно. Потолок и лампа, свисающая с него, чужеродными тут не были, но Тапиро удивленно моргнул. Его привычная желтая челка… исчезла. Он прислушался к себе и понял, что обрит наголо.

— Что… — голос был сиплым и тихим, но джонин возблагодарил небо хотя бы за то, что он вообще был.

Стоп. Точно, это же госпиталь! Правда, Тапиро не был уверен, что их госпиталь внутри выглядит так… непритязательно, но он там никогда и не бывал, так что все может быть. А как он попал сюда? Память… стыдливо молчит.

— Эй… — голос слушался лучше с каждым мгновением, Тапиро дернулся встать, но… понял, что надежно зафиксирован на своем лежаке. — Эй!

— Очнулся? — донесся из коридора мужской голос с хрипотцой. — Уже иду.

Простая деревянная дверь распахнулась, и в палату Тапиро вошел высокий мужчина с длинными черными волосами. Он был одет в дорогое хаори с изысканной вышивкой, но прикрывал его просторным докторским халатом, на котором Тапиро сразу же отметил капли засохшей крови. Выражение лица вошедшего было спокойным и даже доброжелательным, но джонину высшего ранга стало не по себе.

Он уже где-то видел это бледное лицо со змеиными глазами…

— Как самочувствие? — мужчина поднял со столешницы планшет и вынул ручку из кармана. — Головные боли, галлюцинации?

— Нет… — прохрипел Тапиро, напрягая память. — Но я… не помню…

— Проблемы с воспоминаниями, — понимающе покивал мужчина. — Старыми, свежими?

— Последний… день, — наморщил лоб джонин.

— Пройдет, — мужчина подошел к койке и положил на лоб раненого руку. — Сейчас я подам чакру в твой мозг напрямую, не сопротивляйся, иначе разболится голова.

Тапиро послушно расслабился и почувствовал, как мощная чакра с примесью чего-то непонятного заполняет его голову. Через секунду он скривился от воспоминаний, влившихся в голову и дернулся всем телом подальше от того, с кем сражался до потери сознания! Не получилось, но он рыпнулся вновь!

Подальше от Орочимару Ясягоро — Змеиного Саннина и первого в списке кандидатов на пост Четвертого Хокаге.

— Память — последствие порошка, который я скормил тебе во время боя, — командующий силами Страны Огня на фронте с Землей чиркнул что-то в своем планшете. — И не дергайся — только устанешь. А ты мне нужен свежим. Затем и порошок — вы — джонины, очень неохотно даетесь в руки. А эксперименты ставить надо.