Сенсома протянул руку, и в нее упал небольшой свиток с запечатанным шиноби.
— Интересная техника, — донеслось из-за спины.
— Последняя разработка, — кивнул он, узнав голос Данзо. — Его можно хранить в этом состоянии неделю — потом свиток распечатается сам и освободит его чакру и сознание. Пока что он в стазисе.
Встав, Сенсома повернулся к старому другу лицом. Прищурив единственный глаз, Шимура переводил свой задумчивый взгляд с Узукаге на свиток в его руке и обратно. Наконец, решив что-то для себя, он требовательно протянул руку:
— Отдай предателя мне.
— Очень смешно, — Сенсома нахмурился, демонстративно убирая свиток за пазуху. — Ты же прекрасно знаешь, что Фугаку не предавал Коноху.
— Факты говорят обратное.
— Засунь факты себе в зад, Данзо, я не отдам ученика Корню.
— Ученика, именно…
Шимура покачал своей тростью, упертой в землю, из стороны в сторону, а потом отпустил, оставив ее неподвижно стоять на месте. Сам глава Корня неспешно шагнул влево. Потом еще шаг и еще. Он начал плавно обходить Сенсому по кругу, не сводя с него пристального взгляда.
— Впервые за двадцать лет Узукаге покидает Водовороты и направляется сразу в Коноху, — неспешно проговаривал Данзо. — В пути он контактировал с шиноби Облака. Примерно в день его возвращения во внешний мир его ученик пропадает без вести. И уже сегодня они оба, странным стечением обстоятельств оказываются в кабинете Хокаге, и на него совершается покушение.
Он остановился прямо за спиной неподвижного Сенсомы и замолчал.
— Если бы я хотел убить Хирузена, я бы сделал это, — спокойно пожал плечами Узукаге. — И вообще, хватит нагонять жути, придурок, вы ведь сами меня вытащили.
Шаги за спиной остались такими же плавными. Десяток секунд, и Данзо вернулся к своей трости, вновь оказываясь перед Сенсомой.
— Конечно, — пожал плечами Шимура. — Я просто напомнил тебе, что могут подумать люди. И не только простые, но и… все остальные. К тому же Фугаку — Учиха. И не из последних. Сегодняшнее… происшествие может сильно пошатнуть позиции клана, а они и так шатки — в результате этой войны Учихи больше потеряли, нежели приобрели.
— Настолько мирная война? — выгнул бровь Сенсома.
— Ужасно, — кивнул Данзо. — Новых Шаринганов по пальцам пересчитать — клановых вообще стараются в худшем случае пленить. Страны… боятся взаимной мести.
— И даже Хирузен?
— Он боится больше всех.
Сенсома вздохнул, принимая информацию. Похоже, и его друзья, и весь мир — все изменилось за двадцать долгих лет. Впрочем, этого стоило ожидать, конечно же.
Однако — взгляд Сенсомы стал стальным, но из-за цвета его глаз Данзо сравнил этот блеск с золотом, сейчас важно не это. Самое главное — понять, что случилось с Фугаку и поспешить в Страну Снега. Клан Учиха подождет. Война подождет.
Весь мир подождет.
— Я иду на фронт с Землей, — объявил Сенсома, направляясь на выход из полигона. — Пусть твои люди, или любые другие, предупредят Ловена и Сашими.
— А Хирузен? — спросил Данзо.
— Сейчас не до этого всего. Если кто-то и может объяснить мне, что случилось с Фугаку, то это Орочимару. И я все равно туда направлялся. Просто сейчас это стало более срочным делом.
— Ладно, — донесся Сенсоме в спину ответ. — Но ты должен будешь зайти к Мито-сама. Иначе она нас не простит.
Выходя с полигона и чувствуя, как водяной (на этот раз) клон друга рассеивается, Сенсома усмехнулся.
Похоже, эта женщина не изменилась за все эти годы.
***
Особый тренировочный полигон Конохи с секретным названием «Лисья поляна» сотряс взрыв. Поднятые им дым и сор пошли волнами, исторгая из себя объект. Человека — очень молодую женщину с длинными алыми волосами, красивым лицом и точеной фигурой. Правда, разглядеть все это было сложно из-за густой красной чакры, покрывающей ее тело.
Кушина, войдя в покров Трех Хвостов, зарычала совсем по-звериному и выдохнула огромную волну пламени.
— Контролируй зверя, девочка, — донеслось до ее ушей пренебрежительное. — Пока что он делает за тебя большую часть работы.
Огонь Кушины будто бы врезался во что-то и тут же начал затухать, всасываясь в раскрывшуюся фуин-ловушку. Еще мгновение назад обостренные чувства куноичи Конохи не показывали ей, что в том месте находится чужая чакра, однако она не удивилась — такая скорость в обращении с печатями для ее противницы вообще считается средней.
Вонзив все три Хвоста в землю, Кушина буквально на нюх взяла местоположение оппонентки и направила в то место разрушительную атаку удлинившимися конечностями. Застать старуху врасплох не удалось, но зато получилось заставить ее побегать.
Внезапно, джинчурики перестала чувствовать один из Хвостов.
— Сосредоточься, — вновь сказала противница, скрываясь в дыму. — Ты слишком хаотична.
Тут же Кушина не выдержала и рывком вошла в покров Четырех Хвостов. Чакра Лиса сжалась, уплотнилась на ее теле, а после она рванулась на старуху в затяжном прыжке, раз за разом стреляя в нее воздушными бомбами.
Мито хладнокровно отбила все эти выстрелы руками, обезопасив их с помощью фуиндзюцу. Когда же почти потерявшая над собой контроль Кушина решила сблизиться для ближнего боя, пожилая Узумаки только криво усмехнулась:
— Куда тебе, соплячке…
Ее чакра тоже полыхнула красным, а за спиной выросло сразу Пять Хвостов. Псевдоджинчурики легко заблокировала все атаки своей визави, а после вдоволь изваляла уже слабо сопротивляющуюся девушку по земле. Лис пытался прорваться сквозь ее разум и разорвать ту, что служила ему ненавистной тюрьмой долгие десятилетия, но Мито была слишком опытна, чтобы позволить ему это сделать.
— Печать.
Остановив очередную бесполезную атаку, Мито впечатала свою ладонь в лоб Кушины и активировала технику. Кому-нибудь другому для этого понадобился бы свиток, но старейшей Узумаки в мире достаточно было своей кожи. Ее чакра столкнулась с чакрой Лиса, но не стала бороться с ней — просто обошла, заключая в мягкий, но прочный кокон.
Шумно выдохнув, юная Кушина упала своей наставнице в ноги.
— Сядь, — даже не моргнула Мито.
Девушка тут же сгруппировалась, вскочила и села на колени напротив. Выход из покрова был тяжелым испытанием для любого организма, но Мито не обманешь — она прекрасно знала, на что способна юная Узумаки.
— Вы переборщили, Мито-сама, — пожаловалась Кушина, показательно потирая живот. — Меня нельзя так бить.
— Не учи меня, как мне тебя бить, — парировала Мито, но потом, все же, смягчилась. — Как ребенок?
— В порядке, — Кушина вздохнула, признаваясь. — Но подобные тренировки не могут больше продолжаться.
— Еще месяц — могут, — возразила опытная Узумаки. — Члены нашего клана куда выносливее остальных, даже не родившиеся. И Узумаки… хм, а как ты собираешься его назвать?
— Не я, — Кушина улыбнулась и покачала головой. — Минато выбирал имя. Наруто.
— Мужчины не умеют выбирать имена, — скривилась Мито. — Что это вообще? Мне кажется, что я читала что-то такое в одной из книг сорванца-Джирайи.
— Это действительно оттуда, — подхватила Кушина. — Имя главного героя Джирайи-сенсея.
— Сенсея… — старая Узумаки вздохнула и посмотрела на небо своими бесцветными глазами. — Ишь ты, сенсеем стал. И крестным. Как летит время…
Ветка за ее спиной хрустнула демонстративно громко, но Мито все равно приняла боевую форму. Кто бы ни пришел на секретный полигон — ему нельзя. Даже сам чертов сопляк-Хокаге не имеет права вмешиваться на их тренировку — таковы правила джинчурики Скрытого Листа и представителей в нем клана Узумаки. Слово Мито — слово клана, и только один человек в мире может ему противиться.
Лишь Узукаге, который… стоял напротив готовой к бою старухе.
— Выглядите устрашающе, Мито-сама, — тепло улыбнулся ей Сенсома. — Хотите броситься на меня?
— Ох-хо… — покров слетел, будто его сдуло ветром. — Какие люди.
И она все-таки бросилась на него. Но с объятьями. Родители Сенсомы были убиты, когда он был совсем маленьким, а единственную дочь Мито убил Мадара на Первой Мировой Войне Шиноби. И тогда же они и стали друг для друга семьей. Он стал ей сыном, а она ему — матерью. Суровая, мудрая и справедливая женщина, и талантливый, горячий, но умный парень.
