И менее чем через полчаса экспедиция по вызволению Каролинуса верхом двигалась по направлению к цели. Джим и Энджи ехали впереди, за ними следовал Теолаф с восьмью своими лучшими латниками. Чайник же, выглядевший несколько обиженным, остался в большом зале. Обычно слуги постоянно сновали туда-сюда по этому обширному помещению, но мысль, что чайник все еще способен выкинуть какую-нибудь волшебную штучку, заставляла их держаться подальше от большого зала.

Джим и Энджи обменивались новостями о последних событиях. Рассказ Энджи ввел Джима в курс событий в замке и окрестностях. А она внимательно выслушала повествование о морском дьяволе, а потом о приключениях Джима на границе, которые произошли гораздо раньше. Это включало в себя рассказ о полых людях, которые были чем-то вроде привидений, и о приграничных жителях

– нортумбрийских рыцарях и других господах, живших по соседству с шотландской границей, и, наконец, – без конца – о маленьких людях.

Энджи восхитило, что маленькие люди так привязались к Дэффиду и хотели, чтобы он был их предводителем. И Джим под конец чуть не проболтался о том, о чем Дэффид взял с него клятву молчать: что лучник находится в родстве с древним королевским родом, о котором маленькие люди помнят, хотя все остальные уже давно забыли.

– Я рассказал тебе все, но у меня есть обязательства перед Дэффидом, – наконец сказал он.

– Все в порядке, – отозвалась Энджи. – Я знаю, что есть вещи, о которых ты не можешь мне рассказать. До тех пор пока они не касаются твоего здоровья и безопасности, меня это не беспокоит. Ты думаешь, маленькие люди – потомки народа, который жил здесь, когда строился старый римский вал?

– Не знаю. Можно спросить у Дэффида, но я обещал забыть про его связь с ними, поэтому мне не хотелось бы задавать ему вопросы на эту тему. – Он склонился с седла, взял руку Энджи и сжал ее. Они посмотрели друг другу в глаза. – Ты знаешь, что ты великолепна? – спросил Джим.

– Конечно, знаю, – весело ответила Энджи. Она пожала руку Джима и отняла свою. И они очень благопристойно, бок о бок, поехали дальше.

Звенящая Вода, обитель Каролинуса, находилась недалеко, и они оказались там еще до того, как исчерпали темы для разговоров.

По крайней мере, трава, деревья и пруд не изменились. Это местечко всегда было мирной пустынной полянкой, поросшей травой и окруженной высокими вязами. Трава здесь всегда росла густая и сочная, без каких-либо признаков сорняков. Она, как ковер, окружала пруд и маленький домик с островерхой крышей, в котором, как знал Джим, было всего две комнаты – одна наверху и одна внизу.

К двери домика, вплоть до единственной ступеньки крылечка, вела усыпанная гравием дорожка, которая магическим способом поддерживалась всегда ровной и чистой. Рядом с дорожкой был маленький круглый пруд с прекрасной голубой водой, из самого центра которого в воздух на четыре-пять футов вверх била струя воды, наверху она рассыпалась на мелкие брызги, которые падали обратно в пруд, издавая звенящие звуки – будто ветер нежно играл какими-то восточными стеклянными колокольчиками. Именно эта особенность и дала название всему местечку – Звенящая Вода.

По мнению Джима, это местечко всегда было очаровательным. Но сейчас оно таковым не выглядело.

Причиной тому были тридцать-сорок человек, расположившихся табором вокруг домика. Ободранные пристанища – назвать их палатками было бы лестью для этих сооружений – были разбросаны по сочной зеленой траве лужайки. Мусор валялся повсюду, а люди, в основном мужчины, хотя были тут и женщины и несколько детей, выглядели необычайно оборванными и грязными даже для четырнадцатого столетия.

Было вполне понятно, что здесь происходит. Жилище Каролинуса окружила бродячая банда бездельников и воров, не имеющих никакого лорда или хозяина; они постоянно шлялись туда-сюда по дорогам, работая, когда приходилось, воруя, когда удавалось.

Было совершенно ясно: они, как стервятники, собрались здесь в надежде, что Каролинус не выживет и они смогут раздобыть что-нибудь ценное в доме или на подворье. Но сейчас они, конечно, просто весело ожидали развития событий.

Как заметил Джим, Энджи распознала, кто они такие, так же быстро, как и он сам; и он был уверен, что воины за его спиной поняли это еще быстрее. Он услышал легкое движение и бряцание металла о металл – Теолаф и его восемь воинов убедились, что оружие под рукой и готово к немедленному применению.

Не обращая ни на кого внимания, Джим продолжал двигаться сквозь толпу по гравиевой дорожке, заставляя бродяг рассыпаться и очистить путь. Затем он спешился, Энджи собралась сделать то же. В мрачном бормотании толпы слышались голоса, объяснявшие, что это дракон, который еще и рыцарь.

– Не надо, Энджи, – сказал он тихим голосом, достаточным для того, чтобы его слышала жена и не слышала окружавшая толпа. – Оставайся в седле. Так будет безопасней. Я войду один.

– Ты ни в коем случае не пойдешь один, – сказала Энджи. – Я хочу взглянуть на этих так называемых знахарок!

Она спешилась и пошла по гравиевой дорожке, Джиму оставалось только последовать за ней. Они подошли к двери, и Джим без стука распахнул ее.

Порыв спертого воздуха ударил им в лицо, и на мгновение полумрак ослепил их привыкшие к дневному свету глаза. Затем они разглядели, что Каролинус лежит на кровати, изголовье которой придвинуто к дальней стенке комнаты. Одна из женщин, сложив руки, стояла над кроватью, другая – в противоположном конце комнаты, обе с изумленными лицами обернулись к Джиму и Энджи.

Марго ничего не преувеличила в своем описании. Обе знахарки были на три-четыре дюйма выше Джима и, вероятно, превосходили его в весе фунтов на пятьдесят каждая. Они были широкоплечи в соответствии со своим ростом, а сложенные руки женщины, стоявшей у кровати Каролинуса, являли мускулы, не уступавшие мускулам кузнеца в замке Джима. Эта женщина первой и отреагировала на их появление.

– Кто такие? – рявкнула она баритоном. – В доме больной. Убирайтесь! Все убирайтесь! – И она махнула рукой, предлагая им убраться, будто отгоняла мух.

Джим почувствовал, как его отодвинули в сторону, и рядом с ним и Энджи появился Теолаф. Оруженосец внезапно опять превратился в воина, которым когда-то был; не только лицо, но и все его жесты выражали все что угодно, только не дружелюбие к этим женщинам.

– Молчать! – рявкнул он. – Оказать должное уважение барону и леди Маленконтри! – Он положил руку на рукоять меча и шагнул вперед: – Слышали, вы обе? Ну-ка проявим вежливость!

– Элли! – воскликнула женщина, стоявшая в дальнем конце комнаты. – Это Рыцарь-Дракон и его леди!

– Рыцарь-Дракон он или нет, – сказала Элли, не двигаясь и продолжая стоять в изголовье кровати со сложенными руками, – это не его владения, а земля, которая принадлежит только магу, о котором мы заботимся. Здесь распоряжаемся мы. Вон отсюда! Вон! Вон!

Меч Теолафа со скрежетом вылетел из ножен.

– Как прикажет милорд? – спросил он, сверкая глазами. – Позвать моих людей, вытащить их обеих из дома и повесить?

– Повесить? – звенящим голосом воскликнула Энджи. – Нет! Это, должно быть, ведьмы. Сжечь их! Схватить и сжечь, обеих!

Та, что прижалась к стене и, очевидно, была сестрой по имени Эльдра, вскрикнула и еще сильнее вжалась в стенку. Даже Элли, ту, что стояла у кровати, похоже, это поразило. Джим удивленно уставился на Энджи. Он никогда раньше не замечал у нее такого тона да и таких выражений. И это его нежная Энджи говорит о том, чтобы сжечь людей живьем? Затем он сообразил, что Энджи угрожает не всерьез. Она просто хочет сломить сопротивление более упрямой сестры.

И все же Элли стойко не отходила от кровати, несмотря на то, что даже при тусклом свете, просачивавшемся в дом сквозь несколько узких оконец, было видно, как она побледнела.

– Говорить о том, чтобы сжечь, – это одно. А вот сделать это – совсем другое, – упрямо заявила она. – Может, у нас поблизости есть друзья, которые замолвят за нас словечко, если воины попробуют нас тронуть, милорд…