А ведь вчера был обычный нормальный день, да и утро начиналось по-человечески…

Взглянув на Сергея, который, вооружившись обычным маркером, уже размечал на обшивке грузового отсека места для установки струйных компенсаторов, Нечаев понял, что вчерашний день навек канул в прошлое, – все изменилось внезапно, но надолго.

Кьюиг. 2608 по летосчислению Земли…

Несколько месяцев пилоты, переведенные на казарменное положение, жили изнурительными тренировками. Реконструкция кораблей внесла в них столько изменений, что хорошо знакомые машины приходилось в буквальном смысле осваивать заново. Техники собрали для этих целей несколько комплексов, имитирующих перегрузки и оснащенных модулями дополненной реальности.

Ежедневно до сведения пилотов доводили последние новости, которые, как правило, заключались в уже набившей оскому формулировке: Дабог бомбят, планета в кольце орбитальной блокады, но выжившие колонисты, укрывшиеся в древних подземных поселениях, по-прежнему держатся, сковывая на орбитах ударный флот Земного Альянса.

Затем как гром среди ясного неба одно за другим пришли два ошеломляющих известия. Крейсер «Тень Земли» был вовлечен в так называемый «слепой рывок». Одному из пилотов малых кораблей, защищавших Дабог, удалось подобраться вплотную к исполину и включить секции гиперпривода. В результате локальная пространственно-временная аномалия поглотила не только инициировавший ее корабль, но и огромный крейсер.

Это была первая значительная победа и первая ощутимая потеря: пилотом, решившимся на отчаянный поступок, оказался Игорь Рокотов, – тот самый человек, который, управляя фамильным аграрным роботом, сумел остановить первую волну вторжения на Дабог.

Куда забросила гиперсфера два корабля и появятся ли они вновь на исторической сцене событий, оставалось только гадать. Аномалия могла выбросить их как у соседней звезды, так и где-нибудь на окраине Галактики. «Слепой рывок», совершенный без предварительных расчетов, как правило, не поддавался прогнозированию[3].

Вторая новость была еще более неожиданной. Воспользовавшись ситуацией, силы объединенного Флота Колоний, все это время скрытно проходившие переоснащение на безвоздушной луне Стеллар, прорвали орбитальную блокаду Дабога.

Как оказалось еще накануне ударный флот Земного Альянса разделился. Эскадра адмирала Надырова продолжила штурм Дабога, а две других, возглавляемые крейсерами «Эндгроуз» и «Титан», ушли в прыжок. Лишь позже стало понятно, куда именно устремились эскадры.

Факт, что после отчаянного поступка Игоря Рокотова, на орбитах Дабога остались лишь два фрегата и ракетный носитель, серьезно поврежденные при взаимном столкновении, в момент катастрофического исчезновения крейсера «Тень Земли».

Это был шанс, который не упустил командовавший объединенным флотом Свободных Колоний адмирал Дерюгин[4]. Переоснащенные грузовые суда были брошены на прорыв блокады.

Малые ударные корабли завязали бой с двумя поврежденными фрегатами в то время, как остальная часть флота вышла в зону низких парковочных орбит. Несколько часов грузопассажирские суда курсировали между планетой и двумя «крейсерами» (в недавнем прошлом – межзвездными лайнерами), доставляя на них беженцев, – тех, кто согласился покинуть планету. Кроме прочего на борт удалось забрать произведенные на подземных заводах Дабога серв-машины, подобные «Беркуту» Игоря Рокотова.

Затем корабли, принимавшие участие в дерзкой операции, образовали два конвоя, которые взяли курс в направлении Элио и Кьюига соответственно.

Но не все прошло так гладко, как могло показаться из первых сообщений. Конвои еще набирали скорость, стремясь достичь точек безопасного гиперпространственного перехода, когда силы Земного Альянса получили подкрепление и начали преследование, прекрасно понимая, что имеют дело отнюдь не с боевыми единицами, а с наспех переоборудованными гражданскими судами.

Блокада многострадальной планеты возобновилась, – не все население согласилось эвакуироваться на прорвавшихся транспортах. В древних колониальных убежищах остались наиболее отчаявшиеся защитники.

Дабог по-прежнему сопротивлялся, хотя на его поверхности уже не осталось ничего живого…

Первый транспорт с беженцами совершил посадку в космическом порту Кьюига поздним вечером, когда солнце клонилось к горизонту, окрашивая землю, дома и деревья в закатный багрянец.

Вадим вместе с другими пилотами выбежал на посадочное поле.

Их взглядам открылось жутковатое зрелище. Нечаев хорошо помнил один из наиболее вместительных кораблей космического флота Кьюига, – грузопассажирский транспорт «Игла», который теперь, после реконструкции, именовался «малым ударным фрегатом».

Корабль возвышался мрачной, потрескивающей при остывании обшивки глыбой. Включившиеся по периметру посадочной площадки прожектора разогнали сгущающиеся сумерки, рассеяли багрянец последних солнечных лучей, и в их режущем глаз свете стали видны тысячи выщерблин, покрывающих броню «Иглы», в глаза бросались уничтоженные надстройки и несколько крупных пробоин, несомненно вызвавших декомпрессию смежных отсеков.

Глядя на «Иглу», Вадим не мог понять, как корабль вообще сумел дотянуть до Кьюига и совершить посадку…

Наконец, когда корпус немного остыл, гулко взвыв моторами, открылись четыре грузопассажирских шлюза.

По трапам начали спускаться люди. Они шли поодиночке и группами, без багажа, в изношенной одежде… Их лица выглядели бледными и осунувшимися. Крайняя худоба беженцев делали неотличимыми мужчин от женщин, – все сливалось в единый людской поток, из которого выделялись разве что дети…

Такие же бледные, с огромными глазами на исхудалых лицах, они смотрели на нетронутую войной реальность Кьюига с равнодушием стариков…

Вадима пробрала непроизвольная дрожь.

Трагизм момента внезапно нарушил раздавшийся в недрах корабля басовитый звук, быстро перешедший в короткий вой и оборвавшийся на высокой ноте. Затем раздался ритмичный звук работы мощных сервомоторов, а по грузовой аппарели внезапно пробежала вибрация, словно металл испытал несвойственную для него нагрузку.

Кибернетический механизм, появившийся из трюма корабля, выглядел крайне необычно. Огромная, покрытая броней камуфлированная птица, уверенно шагающая на двух высоких и мощных механических лапах – вот первое впечатление, возникшее у Вадима при взгляде на обводы опаленного войной силуэта.

Над загривком «Ястреба» выступали крепления горнопроходческих лазерных установок, каждая из которых имела мощность в двести пятьдесят мегаватт и могла резать скалы, как горячий нож режет кусок затвердевшего масла.

Неудивительно, что боевые планетарные машины Земного Альянса, высадившиеся на Дабог, потерпели сокрушительное поражение при столкновении с подобными механизмами.

Техника колонистов за четыреста лет изоляции развивалась, сообразуясь с нуждами освоения той или иной планеты, и в мирах, которых не коснулись деградация и упадок, некоторые образчики робототехники намного превосходили разработки прародины, а серв-машины Дабога вообще не имели аналогов ни на одной из планет[5]…

Глядя на изможденных людей, поврежденный в космическом бою корабль и огромного робота невиданной конструкции, броню которого также покрывали выщерблины и ожоги, Вадим впервые увидел войну…

Он еще не знал, что буквально на следующий день она докатится до родного Кьюига.

Космопорт Кьюига…

Вадим проводил взглядом огромного шагающего робота, удаляющегося в направлении ангаров, и подумал, что разгрузка окончена, но ошибся… Если вид космического корабля, покинувших его беженцев и огромной серв-машины дали острое, но поверхностное представление о трагедии Дабога, то несколько секунд спустя состоялось его первое моральное соприкосновение с непонятным, пугающим термином «война».