– Во как! И ты первый, кому он об этом сказал?..

– Увы, нет. Он об этом вообще никому не говорил. Скажу больше, он даже пока не знает, что может перестать бояться сегодня вечером. Это чисто гипотетическое предположение.

– Гипотетическое? И на чем же основана гипотеза?..

– На наблюдениях и опытах. Вряд ли тебе будут интересны детали. Важно другое, ты у нас мальчик видный, звезда универа, девчонок, наверное, привык пачками отшивать. А может и не только девчонок… Так вот, если тебе в напряг смелость Тома, то он может смелым и не становиться. Безответное чувство, конечно же, вещь не очень приятная, но случается, что и она проходит. А вот, если ты, вдруг, решишь его послать, не дай бог, еще и прилюдно, то выйдет совсем нехорошо.

– Знаешь, – голос Билла поднялся на полтора тона выше, злость проявилась внезапно, – я обычно не делаю публичное шоу из событий моей личной жизни или личной жизни других людей. Кем бы они ни были. И если ты так элегантно решил выяснить, не являюсь ли я сволочью, то…

– Стоп, стоп, стоп… Извини, не хотел тебя обидеть, – Тиль поднял руки ладонями в сторону брюнета, – я не считаю тебя сволочью. В противном случае, я бы с тобой сейчас не разговаривал… Но ты тоже должен понимать. Для тебя, очевидно, нет проблемы в том, чтобы обозначить свою сексуальную ориентацию. Для Тома, судя по всему, есть. Иначе бы он не сох по тебе полтора года, а давно бы уже брал тебя штурмом.

– Полтора года?..

– Ну, за точность не отвечу, но близко к этому. Но самое главное в том, что он в этом никому не признается. Даже мне, хотя я миллион раз намекал ему, что воспринимаю гомосексуальность абсолютно адекватно. Пойми, я хоть и читал книги по психологии, но я не психолог, на месте Тома я тоже никогда не был. Мне сложно судить о том, что у него в голове. Я знаю только одно, что влюбленность в тебя для него уже потрясение, но если он совершит каминг-аут, чтобы признаться тебе в чувствах, а ты на них не ответишь, то каминг-аут назад взять уже будет нельзя. И ему придется с этим как-то жить. Где гарантия, что он, например, не забухает? Или не начнет колоться?..

– Если для него каминг-аут – это такая проблема, с чего ты взял, что он вообще решит признаваться?.. Или ты хочешь заставить его это сделать? И вообще, зачем тебе это всё?..

– Хмм… Как я уже сказал ранее, Том – мой друг, – на этих словах лицо Тиля абсолютно утратило характерные для него черты несерьезности, было видно, что сейчас парень совсем не склонен к шуткам, – я знаю его с пяти лет. Однажды он спас мне жизнь. Пусть это произошло и не в героических декорациях, и вряд ли достойно пера эпического поэта, тем не менее, если бы не он, то меня, скорее всего, сейчас бы не было. Да и вообще… Разве это неестественно, хотеть, чтобы друг был счастлив?

– Может быть и естественно. Самое главное, чтобы потом друг остался другом. Не все безболезненно воспринимают вмешательство в личную жизнь, тем более связанную с таким интимным изменением миросозерцания, как каминг-аут.

– Считай, что мы решили рискнуть.

– Кто это мы?

– Мы – это его друзья – я, Макс и Винсент с юридического, Эрих с биологического.

“Прям, мушкетеры, мать вашу, один за всех будет драться с Эккертом, и все за одного будут объясняться мне в любви” – опять возникшая из ниоткуда мысль о драке испортила Биллу настроение.

– Так каким же образом вы хотите всё-таки заставить Тома совершить каминг-аут?.. И почему это должно произойти именно сегодня вечером?..

– Не бойся, вороненым маузером по голове его бить никто не будет, тестикулы дверью зажимать тоже… Мы за цивилизованные способы убеждения. А почему сегодня?.. Так Рождество же – когда еще чудесам быть?..

– Дай догадаюсь, вы хотите его уболтать? Ну, действительно, человек полтора года молчал, а сейчас четыре бравых парня всего лишь с ним поговорят и дело в шляпе. Чего уж проще…

– Скажем так, у нас появился один интересный способ лишить его на некоторое время большинства страхов. Ну, может быть, кроме базовых. Буквально чуть-чуть увеличить его смелость, – Остхофф пальцами обозначил размер этого “чуть-чуть”, чтобы Каулитц окончательно уверился насколько это несерьезное вмешательство, – в остальном, он всё сделает сам. Но, как я уже сказал, мне хотелось бы предварительно узнать твою реакцию на его возможное признание. Обрати внимание, я не прошу, чтобы ты мне подробно объяснял, что ты к нему чувствуешь или не чувствуешь. Достаточно, если ты просто скажешь, есть ли у тебя интерес к его признанию?.. Положительный интерес…

Билл задумался. Несмотря на крепкую логическую цепочку Остхоффа, разговор не был ему близок. Идея из него вытекающая тоже. Каулитцу было глубоко неприятно, если в его жизнь пытались бесцеремонно вмешаться, и что-то подсказывало, что Трюмпер тоже не будет от этого в восторге. Но во всей этой конспирологической паутине были две несомненные константы – Тому нравился Билл и Биллу нравился Том. Признаваться в этом Тилю не хотелось, но в признаниях самому себе он давно уже не нуждался.

– Хорошо. У меня есть положительный интерес к признанию Тома. Ты доволен? – брюнету очень сильно хотелось закончить разговор.

– Вполне. На всякий случай предупреждаю, возможно, вечером или завтра утром Том будет вести себя немного странно. Не обращай на это внимания, считай, что это тоже часть нашего плана, – Тиль поднял руку, – официант, будьте добры, рассчитайте нас, пожалуйста…

***

– Вот здесь – направо, видишь вон то здание, после него сразу налево… Ага… Вон мой подъезд. Всё, приехали… Спасибо большое.

Трюмпер припарковал машину, но Билл не спешил выходить. Просто сидел и улыбался. Он знал, что на Тома его улыбка действует вполне определенно. Парень краснел, отводил глаза, начинал запинаться в разговоре и вообще вёл себя как подросток-малолетка, оставшийся первый раз в жизни с девушкой наедине. Брюнету это нравилось.

– Слушай, я по поводу конфликта с Эккертом, – серьезность внезапно вернулась к Каулитцу, – я понимаю, что он – тот еще мудак, но может быть, не стоит с ним драться?..

– Даже, если бы и не стоило… Сейчас уже нет возможности что-либо изменить, – Том исподлобья посмотрел на Билла. – А почему тебя это беспокоит?..

– Странный вопрос. Я бы не хотел, чтобы ты пострадал, тем более, в общем-то, из-за меня. Если бы вы с Тилем не вмешались, скорее всего, конфликта бы не было.

– Может, и не было бы… А может быть, мне самому, давно, без чужих подсказок, надо было дать ему по ебалу, – последние слова Трюмпер произнес предельно тихо, будто опасаясь, что брюнет поймёт их истинный смысл, – я не пострадаю. Тебе не о чем волноваться.

– Так в себе уверен?..

– В этом вопросе – да.

Каулитц внимательно вгляделся в лицо Тома, стараясь сильно не акцентировать внимание на его чувственных губах. Парень если и нервничал, то не было никаких оснований думать, что это из-за завтрашней драки с Генрихом. То, что Трюмпер по умолчанию согласился с озвученной Биллом причиной конфликта, невольно вселяло оптимизм.