– Знаешь, сложно не заметить, когда с тебя глаз не сводят, – чуть заметный смешок мелькнул в интонации брюнета, – я уже думал, самому инициативу проявить…

– А почему же не проявил?

– Может быть, потому что ты сам не был готов к моей инициативе.

– А сейчас?..

– А сейчас в моей инициативе, наверное, уже нет никакого смысла…

Телам парней не было никакого дела до этого диалога. Руки Каулитца стягивали майку с партнера, будто случайно задевая пылающую кожу на груди и животе любовника. Каждое прикосновение, отзываясь пропущенным ударом сердца, давало Тому возможность заглянуть по ту сторону жизни и смерти. Картинка, увиденная им, как будто показалась ему знакомой.

Он потянулся губами к шее любимого человека. От мысли, что теперь он имеет полное право называть так Билла, хотелось прыгать до потолка. Сколько же раз он ласкал эти родинки в своих, казалось бы, несбыточных мечтах?.. Тысячи? Десятки тысяч? Нет! Миллионы! Миллиарды! Триллионы. От чуть слышного стона брюнета сладко кружилась голова.

Уже через мгновение они, полностью освобожденные от одежды, жадно целовали друг друга на постели. Откуда-то в руках у Билла появились презервативы и смазка, купленные Трюмпером еще месяц назад, по непонятно какому случаю. Сознание еле успело удивиться тому факту, что один презерватив из упаковки был уже использован. Наверное, не будь Том так пьян от нахлынувшего счастья, сделать выводы из множества маленьких фактиков, не составило бы труда.

Надорвав упаковку, Каулитц обхватил рукой член Трюмпера, уже собираясь снабдить его защитным аксессуаром, но в этот момент у Тома что-то сработало на подсознательном уровне. Не так! Все не так! Пусть он будет принадлежать Биллу. Страха, как и сомнений не было. Если любимый парень должен сделать ему больно, то пусть сделает сейчас. И пусть это будет самая сильная боль, причиненная им.

– Подожди… Давай, наоборот, – Том нежно перехватил руку Билла и многозначительно заглянул в его округлившиеся от удивления глаза, – ты сверху…

– Эммм… Ты уверен? – казалось, что брюнет не мог поверить в то, что предложение Тома – не розыгрыш, – Если ты раньше этого никогда не делал, то сейчас тебе может быть больно…

– Пожалуйста… Я хочу, чтобы ты… был во мне, – Том почувствовал как краснеет и увидел, что Каулитц заметил это. Скрыть смущение не было никакой возможности.

– Ну… Хорошо. Давай… Только, если будет очень больно, сразу же мне скажи. Договорились?..

Том пробурчал в ответ что-то невразумительное, но что можно было бы с большой долей вероятности трактовать, как положительный ответ. Сегодня было нарушено столько его внутренних табу, что одним больше, одним меньше – существенно картина уже не менялась. И боль – последнее, что его волновало, в этой ситуации.

Билл аккуратно облачил свое возбужденное естество в латексную защиту. Перевернув Тома на живот, он выдавил немного смазки себе на пальцы. Чувствуя напряжение и не до конца побежденный страх партнера, он, стараясь его успокоить, начал покрывать поцелуями его спину, медленно поднимаясь к шее.

– Всё будет хорошо, малыш… Расслабься, – горячий шепот брюнета приятно щекотал ушную раковину, – я буду очень осторожен.

Трюмпер выдохнул. Внезапно в голову пришла мысль, что парню за его спиной в данную секунду отпущен самый большой кредит доверия, какой только возможно. Додумать Том не успел, потому что отчетливо почувствовал пальцы Билла у себя внутри. Сначала один, потом еще один. Каулитц действовал аккуратно и уверенно. Почему-то от мысли, что он совершает это не первый раз, Тому стало неприятно, хотя рациональная часть его мозга подсказывала, что опыт Билла – это большой плюс. Даже не хотелось представлять себе, что было бы, если бы они оба оказались неискушенными в этом деле.

Когда Билл вошел в него, Тома пронзила резкая боль, на мгновение вернулись все страхи и сомнения, но брюнет как будто почувствовал это. Одновременно с медленными и осторожными движениями, он начал шептать на ухо Тому разную ласковую чепуху. Слова любви и звуки вожделения смешались в причудливом коктейле. Чувствуя пульсирующие прикосновения рук и жар дыхания любимого парня, Том начал успокаиваться.

Разгоряченная плоть, с каждым следующим натиском проникающая все глубже, приносила с собой наслаждение. Оно не давалось легко. Стена невыносимой агонии разрушалась медленно. Но сквозь отступающую боль, к вершинам затуманенного сознания потихоньку подступал экстаз.

Движения Билла стали убыстряться. По опыту зная, что первый раз редко когда приносит удовольствие пассивному партнеру, он не хотел затягивать процесс. Сейчас самое главное было в том, чтобы Трюмпер расслабился и почувствовал, что ничего страшного с ним не происходит. А удовольствие он сможет доставить ему и другими способами. Благо опыт позволял ему быть уверенным в этом вопросе. Словно подслушав мысли Каулитца, Том начал слегка напрягать сфинктер в момент максимального проникновения. Возбуждение Билла шло по нарастающей.

То, что при этом чувствовал Том, сложно было назвать физическим удовольствием. Несмотря на качественную растяжку и ювелирную аккуратность брюнета, боль была слишком сильной, чтобы перерасти в оргазм. Но ощущение принадлежности Биллу сводило с ума. Пытаясь регулировать его ускорение, Трюмпер пьянел от обжигающих поцелуев, нежных прикосновений, резких запахов. Казалось, еще чуть-чуть и они станут одним неделимым целым.

Он упустил то мгновение, когда Каулитц резко сбросил темп и замер на секунду. Все было слишком быстро и мимолетно. Том вдруг почувствовал, как брюнет вжался в его тело, а плечо безошибочно определило несильный, но затяжной укус. Они застонали почти в унисон. Размеренная пульсация и нарастающее тепло дали понять, что всё закончилось.

Тяжело дыша, Билл откатился в сторону. Он кончил, но удовлетворение было не полным. Резким движением он перевернул Тома на спину. Очевидно, последний еще не до конца осознал произошедшее, поэтому практически не сопротивлялся. Обхватив рукой его напряженный член, Каулитц был готов добиваться оргазма любимого человека ровно столько, сколько потребуется. Никто не должен остаться неудовлетворенным. Но в этот момент струя спермы неожиданно выстрелила и капли белой вязкой жидкости попали Биллу на живот и грудь.

– Люблю тебя… Люблю, – задыхающийся шепот Тома пробивался сквозь десятки поцелуев, которыми его спонтанно осыпал Билл.

Они лежали еще какое-то время в тишине и бездействии, словно накапливая силы для дальнейшего объяснения. В том, что они пережили с первого поцелуя на пустыре до настоящего момента, было слишком много иррационального и животного. Этого было недостаточно обоим.

– И что теперь? – Билл нарушил тишину первым. Несмотря на признание Тома, именно у него долгое время был страх перед своей природой, поэтому брюнет справедливо посчитал, что и приоритет в постановке точек над “i” тоже остался за ним.

– Как что?! Разве мы не будем вместе? – несмотря на естественную вялость, Том подался вперед, словно пытаясь предотвратить что-то неприятное, готовое вот-вот произойти.