На последних словах до Кэтрин начало доходить, к чему клонит мачеха. Аделаида продолжала как ни в чем не бывало:

- Узнав, что у Оливии есть сестра, мистер Даррел преисполнился желания как можно скорее познакомиться с Кэтрин.

Теперь стало ясным, почему Аделаида не потрудилась прислать записку. Она на всех парах летела сюда, чтобы поскорее представить Кэтрин некоему мистеру Даррелу. Надежда на то, что мачеха о ней забыла, рухнула на глазах.

- Мистер Даррел, мистер Даррел…, - бормотал барон себе под нос, - Смутно знакомое имя. Неужели это тот самый полковник Даррел?

- Это именно он и есть, - ответила миссис Грэйнджер.

- Святые угодники! Но он же мой ровесник!

Тетя охнула, а Кэтрин, взглянув на дядю, попыталась представить «ухажера» в таком почтенном возрасте. И как-то совсем не представлялось. Девушка с ужасом осознала, что предполагаемый жених был старше ее отца.

- Возраст красит мужчину, - без тени смущения заявила Аделаида.

- Аделаида, по моему мнению, Кэтрин не подходит этот человек, - леди Энн отошла от первого шока.

- Только я решаю, кто подходит и не подходит для моей падчерицы. Не может же она вечно жить у вас.

Кэтрин передернуло от такого лицемерного высказывания. Она была уверена, что не нарисуйся перед мачехой этот мистер Даррел, миссис Грэйнджер и не вспомнила бы о ней.

- К тому же, мистер Даррел готов жениться на девушке без приданного. А это большая удача для Кэтрин.

- А что если у меня есть приданное? – произнесла Кэтрин и резко замолкла. Черт, проговорилась.

- Приданное? – брови мачехи дотянулись чуть ли не до корней волос.

Кэтрин как воды в рот набрала и с опаской взглянула на тетю с дядей. Заметив это, Аделаида уставилась на сестру выжидательным взглядом.

- Мой муж выкупил долговые расписки у мистера Гарднера.

- Вот как, - протянула миссис Грэйнджер и сплела пальцы, - Полагаю после того, как Кэтрин выйдет замуж за мистера Даррела, ей будет ни к чему этот старый затхлый дом, а посему мы его продадим и на вырученные деньги сошьем изумительное подвенечное платье.

- Я не позволю вам его продать! Это мой дом! – вспылила Кэтрин, начисто забыв о присутствии барона и баронессы.

- Энн, позволь мне переговорить со своей падчерицей наедине.

Тетя Энн поджала губы и сдержанно кивнула.

Как только они остались вдвоем, Кэтрин отбросила всякую сдержанность:

- Я не собираюсь выходить замуж за этого старика!

- Еще как собираешься, - с лица Аделаиды сошла маска заботливой мачехи, которую та демонстрировала в присутствии родственников, - Пока я твой опекун до свадьбы, я решаю за кого ты выйдешь, и твоим приданным также распоряжаюсь я.

Кэтрин тяжело дышала, придавленная обстоятельствами.

- Вы украли письма от лорда Рассела, - скрипнула зубами девушка.

- Наивная, граф бы никогда в жизни на тебе не женился. Скажи спасибо, что избавила тебя от этих детских грез. А теперь марш собираться. Выезжаем сегодня. И никаких фокусов с болезнями, я с тебя глаз не спущу.

- А если я откажусь?

- Если откажешься, я не просто продам твой дом, я разберу его на кирпичики, чтобы стереть с лица земли. Но если поедешь добровольно, я возможно и передумаю, и не стану его продавать. Выбор за тобой.

Кэтрин удержалась от того, чтобы яростно не хлопнуть дверью своей комнаты. Запершись, она уселась в кресло у камина и сложила на груди руки. Никуда она не поедет! Упросит дядю, чтобы тот не вздумал передавать мачехе расписки, а миссис Грэйнджер придётся хорошенько потрудиться, чтобы сдвинуть Кэтрин с этого места. 

Кто-то постучался в дверь. 

- Я никуда не поеду! 

Кэтрин и не подумала открывать. Уж лучше пусть она умрет здесь с голоду, чем поедет в Лондон. 

- Кэтрин, нам надо поговорить. Впусти меня, - за дверью раздался голос тёти Энн. 

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и пошла отворять. 

Леди Энн выглядела очень взволнованно. Кэтрин в который раз уколола совесть за то, что этих людей угораздило с ней познакомиться. 

- Присядем, - тётя указала в сторону кресел у камина, в одном из которых Кэтрин ранее предавалась праведному гневу. 

- Я не хочу уезжать в Лондон, - упрямо повторила девушка, стараясь не глядеть на тетю. 

- Боюсь, мы не можем прятать тебя здесь от моей сестры. По закону она твой опекун и решает твою судьбу. 

- Но это нечестно, - грустно прошептала Кэтрин, - Почему вы не можете быть моим опекуном?

- Я бы с радостью, дитя, - баронесса крепко обняла племянницу, - Жизнь не всегда справедлива. Если бы только ты согласилась стать женой Джона. Возможно ещё не поздно?...

Кэтрин отрицательно замотала головой. 

- Нет. Я не могу решать свои заботы за счёт его счастья. 

- Но как ты можешь быть уверена, что с тобой граф не будет счастлив? - мягко возразила леди Энн. 

- Невозможно быть счастливым рядом с несчастным человеком. Я люблю его, но скорее как брата и желаю ему только самого лучшего. Но без меня.

- Кэтрин, ты удивительна, - сказала тетя, будто вынесла не очень хороший вердикт.

Кэтрин только мрачно улыбнулась на это замечание.

- Вот как мы поступим. Я не смогу отговорить Аделаиду не везти тебя в Лондон, если она так решила. А судя по тому, как скоро она сюда примчалась, у нее самые серьезные намерения на этот счет. Но, - она подняла в воздухе руку, чтобы не дать вырваться потоку возражений, - я могу отправиться с вами и попытаться убедить сестру подыскать тебе другого жениха. Возможно, ты в кого-нибудь влюбишься...

Кэтрин вспомнила о Роберте и у нее защемило сердце. Потом она подумала о Джоне. А может Кэтрин не права? К чему ей любовь? Она влюблялась в двух мужчин, и каждый раз разбивала свое сердце. Может ей действительно стоит выйти замуж за человека, к которому она будет абсолютно равнодушна. Тогда и жить будет спокойнее. Вот только как-то очень тоскливо от этих мыслей. Словно Кэтрин по собственной воле желает упустить что-то очень важное в жизни. 

- Пожалуй, я соглашусь, - Кэтрин попыталась улыбнуться тете, но вышло очень скупо. Уголки губ дрогнули, и она устало приникла к плечу леди Энн. 

Известию, что леди Энн отправится в Лондон, Аделаида обрадовалась точно также, как если бы ей сообщили, что в июле пошел снег. Она недовольно поджала губы, но ничего возразить этому не смогла.

Кэтрин казалось, что со смертью отца закончилось ее спокойное существование. Жизнь, размеренная до этого, теперь напоминала крутые горы, дорога в которых держит в постоянном напряжении, а один неверный шаг и ты уже летишь с огромной высоты вниз. Кэтрин все никак не могла понять, полетела ли ее жизнь в тартары, или же еще есть шанс все наладить? Все чаще она чувствовала себя куклой, которая не вправе собой распоряжаться.

На пути в Лондон на Кэтрин напало оцепенение. Она не ощущала никакого предвкушения увидеть наконец столицу их страны, рассмотреть архитектуру, побывать на пышных приемах, впервые увидеть спектакль. Все это было далеким и пресным, не вызывая в девушке хотя бы малую толику интереса.

Кэтрин полагала, что причина ее потухшего настроения кроется в противостоянии с мачехой, которое вытягивало из нее все душевные силы. Однако перед собой Кэтрин была вынуждена признаться, что кое-что еще навевало на нее тоску. Точнее кое-кто. Мистер Роберт Гарднер. Его имя отзывалось глухим ноющем чувством. Кэтрин было до боли обидно, что единственное, чем Роберт наградил ее напоследок, были злоба и презрение в зеленых глазах. Она вспоминала как в этих же глазах отражались ухмылка, смех, страсть, смешанная с нежностью. Закрывая глаза, она явственно ощущала его губы на своих. То твердые, то мягкие, волнующий все ее естество язык. Но Кэтрин приходилось напоминать себе, что все это было обычным обольщением наивной деревенской девушки, не более. И в эти минуты все очарование их встреч мигом испарялось, оставляя после себя горькое послевкусие разочарования.