Мистер Гарднер поклонился и быстрым шагом вышел в холл. Давненько его не выводили так из себя! Подумать только! Наглости этой женщине не занимать. Роберт от всей души посочувствовал покойному мистеру Грэйнджеру.

А миссис Грэйнджер бежала за ним из кабинета, никак не желая смириться с отказом.

- Возможно вы передумаете? Кэтрин выздоровеет всего через две недели! Я знаю какое у нее крепкое здоровье! Вот увидите, скорее всего даже через неделю вы сможете на нее посмотреть.

Роберт развернулся так резко, что миссис Грэйнджер чуть было в него не врезалась.

- Ваши методы мне отвратительны. Вы торгуете собственной семьей.

Ни сказав больше ни слова, мистер Гарднер был таков.

Аделаида замерла в холле, не в силах пошевелиться. Все пропало!

Ее внимание привлек скрип половицы, она резко повернула голову в сторону лестницы, где, застыв на верхней ступеньке, стояла Кэтрин. Без единого пятна на лице.

- Ах ты маленькая дрянь, - зло прошипела Аделаида и стала медленно подниматься наверх.

Кэтрин спустилась на одну ступень ниже, чтобы получше расслышать обрывочные фразы диалога между ее мачехой и мистером Гарднером. Она застыла, когда входная дверь захлопнулась, и уже хотела было вернуться обратно в комнату, как старая лестница предательски скрипнула. Голова Аделаиды тут же дернулась в ее сторону и более страшного выражения лица Кэтрин еще никогда не приходилось видеть.

Аделаида вся исказилась от бешенства и гнева. Повинуясь животному страху, Кэтрин помчалась скорее к безопасности своей спальни. Закрыв дверь, ей никак не удавалось совладать с ключом – руки тряслись так, что она пару раз его выронила.

Видимо Аделаида заподозрила ее план, потому что на удивление быстро оказалась возле ее комнаты. Дверь с треском распахнулась и Кэтрин отпрянула к дальней стене. Мачеха застыла в проходе и долго на нее смотрела, не произнося ни слова. Словно она наслаждалась беспомощностью Кэтрин перед ней. С каждой секундой страх девушки только усиливался. Какое же наказание ее ждет?

- Оливия! – вдруг громко позвала Аделаида.

Спустя минуту, которая показалась Кэтрин вечностью, явилась ее сестра. Взглянув на нее, лицо Оливии вытянулось от удивления, рот сам собой приоткрылся.

- Передай Томасу, чтобы принес мне кнут.

Последнее слово прозвучало хуже удара. Кэтрин дернулась, но бежать было некуда. Никто и никогда ее не бил. Ее родители были с ней мягки и ласковы. Да и самым страшным наказанием было оказаться запертой на целый день.

- Оливия! Ты меня слышала? – обратилась Аделаида к дочери, которая так и не шевельнулась.

- Д-да, сейчас, матушка.

За время отсутствия Оливии в голове Кэтрин пролетело множество сумасшедших мыслей. Хоть бы она не нашла Томаса. Хоть бы он куда-нибудь ушел. Хоть бы потерялся кнут.

- Ты пожалеешь о своей выходке, - наконец произнесла Аделаида.

Сейчас она дышала более ровно и спокойно, чем мгновение назад. Вероятно, предвкушала расплату над падчерицей. А возможно всегда мечтала устроить той порку.

Очень скоро, скорее, чем хотелось бы Кэтрин, подоспел ничего непонимающий Томас. Их старый и единственный мужчина-слуга. Он уже давно работал только за еду и крышу над головой. Из-за своего возраста ему больше некуда было податься.

В его дряблых руках мелькнул черный кнут, но он не спешил отдавать его хозяйке, поглядывая в сторону перепуганной Кэтрин.

- Дай его мне, и можешь быть свободен.

В глазах Томаса промелькнули проблески понимания ситуации, но он только сильнее сжал кнут, не решаясь протянуть его Аделаиде.

- Если ты сейчас же не отдашь мне кнут, я вышвырну тебя из дома! – мачеха схватилась за конец кнута и дернула на себя.

Томас отдал его чуть ли не со слезами в глазах. Он горестно поглядел на Кэтрин, опустил голову и ушел. Между мачехой, кнутом и Кэтрин больше никого не осталось.

Не успела девушка опомниться, как мачеха железной хваткой схватила ее за руку и со всей силы дернула ее вниз, лицом на кровать. Ноги подкосились, и Кэтрин уже распласталась на мягком одеяле.

- Из-за тебя мы окажемся на улице! – на последнем слове Аделаида рассекла воздух кнутом, который ожег нежную кожу с такой силой, словно на Кэтрин не было никакой одежды.

- Из-за тебя мы с Оливией не поедем в Лондон! – еще один удар.

Мачеха кричала и била еще и еще, но от боли и собственных вскриков Кэтрин не разбирала слов.

На пороге появилась Оливия:

- Матушка, хватит!

- Что? – Аделаида взглянула на дочь расфокусированным взглядом, словно не понимала где она.

- Уже достаточно. К тому же из-за криков я не могу сосредоточиться, - произнесла она немного дрожащим голосом.

Сквозь пелену слез Кэтрин вгляделась в свою сестру, и на миг ей показалось, что на лице Оливии проскользнула жалость.

Аделаида снова повернулась к Кэтрин, оценила свои «труды» и согласилась:

- Да, моя дорогая, ты права.

Вдвоем они вышли из спальни Кэтрин, оставив ту лежать как есть.

Прошел час или возможно весь день, как кто-то подошел к девушке, поднял ее и осторожно уложил на кровать. Ей послышался плеск воды и звук отжимаемой тряпки.

- Досталось же вам, - прозвучал обеспокоенный голос их кухарки.

Ее ласковые руки стали аккуратно протирать кожу на спине.

- Спасибо, Милли, - прохрипела Кэтрин и забылась тяжелым сном.

Роберт, не ведающий о страшной участи Кэтрин, приказал кучеру доставить его в особняк так быстро, как только это возможно. Слуга, проведший целый день в пути, рассчитывал на ночлег, но ему хватило одного взгляда на хозяина, чтобы благоразумно оставить всякие возражения.

Гарднер был неимоверно зол. Без сна и отдыха потратить два дня на это бессмысленное мероприятие! Похоронив мужа, миссис Грэйнджер похоже совсем лишилась ума. Предлагать ему жену за уплату долга. И какую! Он не без содрогания вспомнил лицо девушки. И в страшном сне такое не привидится.

Если Роберту требовалось удовлетворить потребность в женской ласке, он отправлялся в Лондон или другие крупные города Англии. Бывало и в местной деревушке приглянется девушка другая. Но жена! Ну уж нет. Он был слишком занят, создавая собственную империю, чтобы ещё тратить время на женщину в его доме. Роберт не собирался оставаться холостяком до конца своей жизни. Как никак ему требовался наследник, иначе все его труды были напрасны. Но все это потом.

Разумеется, он не был жестокосердным, чтобы выбрасывать на улицу трёх одиноких женщин. Роберт пригрозил этим, чтобы заставить наконец миссис Грэйнджер умолкнуть и сбить это наглое выражение с ее лица. Похоже, эта женщина собиралась убить сразу двух зайцев. Расквитаться с долгами и сбыть с рук падчерицу.

Нет, больше никаких дел с Грэйнджерами. Как только он вернётся домой, он пошлёт письмо лорду Аддингтону, чтобы уладить этот вопрос.

В течение недели, после жестокой расправы мачехи над Кэтрин, последняя практически не покидала стен своей спальни. Кухарка Милли, втайне от хозяйки, носила девушке воду, хлеб и кое-какие остатки с обеденного стола.

Кэтрин ничуть не жалела, что воспрепятствовала матримониальным планам миссис Грэйнджер. Она жалела только, что та поймала ее за руку. Девушка лелеяла надежду, что тетя Энн выручит их неблагополучное семейство. До начала лета оставалась пара недель, скоро чета Аддингтонов вернется в свой особняк, и тогда Кэтрин непременно отправит им письмо с просьбой о помощи. Она была уверена, что тетя не допустит, чтобы ее сестра и племянницы оказались на улице.

А пока что Кэтрин старалась не выходить из комнаты и не контактировать с мачехой или сестрой. Она была благодарна Оливии за то, что та так вовремя вмешалась. Но она не желала видеться хоть с кем-то, кто был свидетелем той ужасной сцены, картины которой преследовали ее ночью.

Незаметно подкралась летняя жара. Чтобы спастись от духоты, Кэтрин раскрыла окно настежь и с тоской глядела на их неухоженный, но такой родной сад. Она бы с таким удовольствием вырвалась на свежий воздух, но до дрожи боялась, что мачеха снова захочет ее выпороть.