— Здесь столько всего произошло, — удивилась я. — Сэр Инес в порядке?

— Более чем. Вместе с новым начальником трудится во благо общества. Твое и его дела связаны, так что мы работаем над ними вместе. Осталось не так уж много, но все же… Надеюсь, вскоре мы покончим с этим.

— Да, надеюсь.

Мы давно шли по пустым дорогам тихого города, приветливо мигающего нам уличными фонарями. За новостями я совсем не обратила внимания на окружение вокруг меня, и прямо сейчас была поражена контрастом. Час назад я шла с командиром по полуразрушенной брусчатке Нижнего мира, вдыхая зловоние улиц и щекочущий ноздри морозный аромат, исходящий от Заксена, а сейчас вокруг тишина, свежесть и поражающие своей красотой и аккуратностью фасады самых разнообразных домов. С непривычки я чувствовала себя чужой в чистом красивом мире, будто зашла на чай и буду вынуждена вскоре покинуть этот гостеприимный дом.

— Куда мы идем? — опомнилась я. Насколько могу судить, маршрут похож на дорогу к моему дому, но судить пока рано. И в любом случае тот дом теперь принадлежит Храму.

— Домой, конечно же, — улыбнулся Финн. — Так как твоя невиновность доказана, власть решила вернуть тебе особняк.

— Такой огромный мне одной, — вздохнула я. — Без них там будет уныло и пусто.

Напарник с сожалением посмотрел на меня, но промолчал.

— Извини, я не должна была этого говорить. Поставила тебя в неловкое положение.

— Ты делаешь это сейчас, — улыбнулся Финн. — Я все понимаю. Но нам хотя бы есть, куда вернуться.

— Почему ты говоришь это так грустно?

— Дело в сэре Инесе. Его семья оказалась не готова к возвращению сына спустя столько лет. Он вынужден жить в гостинице.

Интересно, это связано с бедностью его семьи или с предвзятым отношением к человеку, столько лет жившему среди преступников.

— А твоя семья рада тебя видеть?

— Трудно сказать, — горько усмехнулся напарник. — Я чувствую, как пристально они смотрят мне вслед, когда я ухожу на службу. Даже знать не хочу, о чем думают, когда смотрят на меня так. Они не особо спешат начать со мной разговор на эту тему.

— Как же все странно.

— Тебя тоже ждет подобное отношение. Несмотря на то, что официально ты невиновна, многие относятся ко всей этой ситуации крайне подозрительно. Не знаю, что у них вместо мозгов, но некоторые всерьез верят в теорию заговора, который ты якобы готовишь. Пока что это только сплетни и перешептывания, я и сам услышал случайно лишь краем уха от матушки.

— Получается, ты и сам распространяешь абсурдные сплетни, — легко улыбнулась я.

— Прости… Решил, ты должна знать об этом.

— Да, спасибо. Но сплетни на то сплетни, рано или поздно на них все и закончится.

Финн согласился.

Мы дошли до дома, я предложила напарнику войти, и, к моей радости, он согласился.

— Дом кажется таким пустым, — грустно сказала я, включив свет.

Я медленно прошлась от коридора до зала, неспешно осмотрела каждый шкаф, каждую попавшуюся под взгляд статуэтку из великого множества тех, что матушка принесла на очередную тумбу, чтобы навести в доме уют. Она любила приносить домой украшения и подолгу размышлять, где они будут смотреться лучше всего. Я никогда не понимала этой ее страсти. Как и любви к платьям, серьгам и кулонам. Но самой причудливой из всех привычек была та, что вынуждала ее покупать новые зонты. В гардеробной один небольшой шкаф отдан как раз на коллекцию зонтов, что она покупала у самых разных мастеров, стоило им придумать новые необычные узоры или применить редкую ткань. Нам с отцом оставалось лишь покориться ее необъяснимой любви к милым вещам и ждать новой покупки. Наверняка в тайне матушка мечтала, что ее дочь будет ходить с ней по магазинам и оценивать новую шляпку или туфли. Прости, матушка, я совсем не такой человек.

Вещей отца было вокруг не так много. Вполне ожидаемо, все необходимое он хранил в своем кабинете и никогда не выносил оттуда работу, предпочитая вести дела на одном месте. Собранный амбициозный мужчина на государственной должности и легкая на подъем женщина, искренне любящая домашние хлопоты. Не назначь Храм их в пару друг другу, они наверняка никогда бы не встретились. И все же они полюбили друг друга. Что стало точкой соприкосновения? Искренняя доброта, что они излучали одним своим видом? Это их сроднило? Сейчас я сожалению, что никогда не интересовалась ни ими, ни их отношениями. Если подумать, я была не самым благодарным ребенком. Жаль, я не могу наверстать упущенное сейчас, когда признательность и скорбь переполняют меня.

Я обошла весь дом и вернулась в столовую. От мысли, что их жизнь оборвалась здесь, в месте, где мы улыбались друг другу и принимали пищу за повседневными разговорами, к горлу подкатил тошнотворный комок. Мне хотелось уничтожить хотя бы комнату, чтобы не вспоминать ту ночь и их тела на полу. Но мне придется привыкнуть. Если буду обедать здесь в одиночестве, всегда буду ощущать их присутствие, как и сейчас? Надеюсь, нет, иначе я никогда не смогу жить спокойно.

— Прости, что заставила тебя ждать, — обратилась я к Финну. Он остался в гостиной, решив не мешать моему общению с воспоминаниями.

— Ты в порядке?

— Да… Да, вполне. Мне просто предстоит привыкнуть к этой тишине. Так неестественно для нашего дома, — улыбнулась я. — Хочешь выпить?

— Завтра рано вставать, так что, может, на выходных? — неуверенно предложил Финн.

— При чем тут ранний подъем? — не поняла я, но осознание быстро нагнало меня. — А, так вот ты о чем. Нет-нет, я про чай. Если он еще есть, конечно… Я как-то забыла посмотреть. Никогда не пользовалась нашей кухней, даже не знаю, где лежат продукты.

— Поищем? — спросил Финн, встав с кресла.

Мы отправились на кухню и на удивление быстро нашли чай, заварили его и вернулись в гостиную. Остаток вечера я рассказывала Финну о тех сумасшедших неделях, когда в убежище проснулась эпидемия. Он, в свою очередь, рассказал немного о процессе расследования. Мы провели спокойный вечер за беседой о том да сем, и это было настолько же неестественно, насколько необходимо мне в тот момент.

Следующая неделя пронеслась быстро, я и заметить не успела. Расследование шло полным ходом, но, как и ожидалось, я все еще не могла принимать в нем участия, и всю информацию получала от Финна или сэра Инеса. Непривычно было то, что мне больше не нужно было возвращаться на патруль улиц, эта работа осталась за полицейскими первого ранга. Пока я не могла работать в паре с Финном, в основном выполняла административную работу. Позже, если верить словам напарника, мы будем откликаться на более серьезные дела, работа выстроена таким образом, чтобы, по возможности, распределить задания для новичков второго ранга по мере возрастания сложности. Так проще приспособиться, ошибок совершается меньше. Начиная от обвинения в несанкционированной любви, заканчивая особо крупными хищениями или убийствами. Кажется, на смену спокойному патрулированию улиц скоро придет настоящая взрослая работа.

Меня познакомили с новым начальником полиции. Как я и ожидала, это был бывший заместитель Кордоа сэр Каспий Волтер. Я плохо его знала, но насколько могла судить по отношению подчиненных и манере держаться, решила, что он будет достойным лицом силовой структуры. Думаю, под его начальством отдел полиции со временем заработает лучше прежнего и принесет еще больше пользы обществу. Я мысленно вернулась к командиру и вспомнила его методы, но быстро откинула эти мысли: верные подчиненные, вышколенные законами Верхнего мира, это не то же самое, что разрозненные группы бывших полицейских и толпы преступников. Насколько я могла понять по бумагам, которые заполняла изо дня в день, большая часть жителей убежища попали в тюрьму за дело, а не из-за несправедливости закона. И хоть я все еще желала им лучшей доли, не могла не согласиться с мыслью, что они не так невинны, как я думала раньше.

За эту неделю я поняла и то, что общественность действительно была взволнованна фактом предательства со стороны политиков и некоторых сотрудников полиции. Все, кто раньше знал меня, так или иначе выражали либо соболезнования утрате, либо предположения об истинных мотивах предателей. И если первая категория людей хоть и утомила меня своими жалостливыми речами, вторую терпеть было совершенно невыносимо, когда они все как один вещали о готовящемся государственном перевороте. Сейчас это всего лишь пустые слова, какими бросаются тут и там, чтобы унять скуку от отсутствия сплетен, но раньше, как сказал Финн, теория имела большую популярность и породила массу беспокойств. Несмотря на гуляющие по миру волнения, Святой Юне среагировал быстро и подал свой голос во всеуслышание успокаивающими уверенными речами, чем только укрепил доверие народа. Будучи в Нижнем мире, я никак не могла услышать тех его слов, но мысленно посчитала, что от этого ничего не потеряла, ведь политические распри мне не были интересны.