Я глянула на список, что оставил лекарь и увидела там пару ингредиентов, что Адаже использовал для изготовления мази, которую обычно накладывал на раны Нирона, Лайны и других раненных. Я краем глаза следила за работой Адаже, чтобы при случае предложить свою помощь и сделать работу со знанием дела. Не уверена, что мне представится такая возможность, но лучше перестраховаться. И вообще знания лишними не бывают. Весь накопленный опыт рано или поздно может пригодиться в этой непредсказуемой жизни. Так вот, насколько я могла заметить, к Адаже приходило достаточно мало клиентов из убежища. Позже он объяснил мне, что основной доход получает за пределами стен. Похоже, его работа там была востребована, доктор в Нижнем мире с голоду точно не умрет. Но, тем не менее, ему тоже нужно было восполнять припасы, они стоили немало.

— Адаже, не плати мне зарплату.

— Ты не так плоха и заслуживаешь своей доли за работу, — равнодушно ответил лекарь.

— Мне не нужны эти деньги, — покачала я головой. — Хватит пищи и крыши, которые ты даешь. Я все равно собиралась отдавать зарплату нуждающимся, но не хочу выступать судьей, что будет выискивать достойного помощи. И тебе нужны деньги для восполнения лекарств и материалов, которые ты безвозмездно отдаешь людям в трудной ситуации.

— Собираешься навсегда поселиться у меня? — недовольно сощурился Адаже.

— Нет, расслабься, — усмехнулась я. — Я говорю это, потому что уверена, что смогу скоро покинуть тебя. Точнее, как уверена… Есть некий шанс. Он довольно велик, — я говорила с паузами, дополняя слова наплывающими мыслями. — Может, ничего не выйдет, и у меня возникнут проблемы, если ты выгонишь меня. Хочется, верить, что это не так. Но, если что, у меня пока есть некоторые накопления… Хотя я уже приняла решение раздать их…

— Давай сначала, — устало сказал Адаже. — И по делу.

— Ладно, — я собралась с мыслями и рассказала о своей ситуации: — Командир Гончих отправил Финна расследовать мое дело. Меня обвинили ложно, так что доказательства невиновности должны найтись. Рано или поздно. В общем, мне не нужны деньги, раз я живу у тебя.

Взгляд медика был откровенно ошарашенным. Я не была уверена, что конкретно из всего сказанного повергло его в шок, поэтому решила дождаться прямого вопроса.

— Ты что-то задумала? — с подозрением спросил Адаже.

— Что?

— Дурачишь меня.

— Нет. Зачем мне это?

— С чего бы командиру Гончих помогать тебе? Охмурила его?

— Охмурила? Ты о чем?

— Использовала женские чары и добилась своего через постель. Бред. Он не тот тип людей. Или ты так невероятна? — он осмотрел меня странным взглядом. — Хотя это не мое дело. С моей стороны было грубо озвучивать свои мысли.

— Так, стоп. Давай сначала, — с ухмылкой процитировала я Адаже.

— Забудь. Я сказал лишнего, — обычным ровным голосом ответил медик.

— Не забуду. Ты действительно сказал лишнее, потому что неправильно все понял, — раздраженно сказала я, запоздало узнав в брошенных им словах непристойный подтекст. — Я не делала ничего из того, о чем ты подумал. И, по правде, я вообще никогда не делала этого. Ни по расчету, ни как-либо еще, — я нахмурилась, уязвленная его словами, вынужденная объяснять такие постыдные вещи.

— Нет? — удивился он. — Как ты тогда зарабатывала? Хотя нет. Можешь не объяснять. Раз ты собираешься скоро уйти, узнавать друг о друге больше — пустая трата времени.

— Довольно грубо.

Адаже пожал плечами.

— Хватит того, что я ошибся на твой счет и надумал лишнего. Извини за резкие слова. Меня сбили с толку отметины на твоем теле, — сказал мужчина, отвернувшись от меня.

Странно, его тон не меняется почти никогда, даже сейчас, когда он извиняется. Я с удивлением заметила, что меня начинает раздражать его равнодушие. Очень удобная позиция.

— Из-за них ты решил, что я торговала телом, — прозрела я. — А сейчас подумал, что покупателем был командир.

Адаже кивнул.

Это открытие больно кольнуло мою гордость. Мы не так близки, чтобы беспокоиться о его мнении, но все же я не смогла избавиться от явного чувства омерзения, что испытала к Адаже, так низко опустившего меня в своих глазах.

Он посмотрел на меня нечитаемым взглядом, забрал пустые тарелки и направился к бочке.

Я следила за его движениями и обдумывала, как со стороны выглядит вся эта ситуация. Другие тоже подумали, что я отдала себя за шанс вернуться наверх? Сэр Инес и Финн считают так же? И остальные, кто узнает об этом случае. Наверное, все это выглядело действительно невероятно, учитывая характер Заксена. Я не была готова к такой неприглядной пошлости, что просматривалась в контексте его поступка. Я уже давно поняла, что правда не имеет значения, пока большинство считает по-своему. Хорошо, что я не успела сказать никому, кроме Адаже. Хотя не говорила бы и ему, если бы только могла предположить, что он истолкует новость подобным образом. Мне стало ужасно обидно за то, какой дешевой и пустой он увидел меня в этот момент.

— Приду к обеду, — сухо сказала я, взяла со стола список и деньги и вышла на улицу.

Сбегать вот так слишком по-детски. Но сейчас его взгляд действует на меня удушающе, не хочу терпеть это. У меня есть дела в центре на сегодня, я в праве прикрыться ими, чтобы позже не отчитываться перед Адаже за свой уход.

Мерзко. Мерзко до тошноты. Я уже знаю, что многие в убежище продают себя. Знаю. Но средства к существованию — не то же самое, что симпатия командира. Желание выжить не равняется тяге жить сладко за счет связей. Я слышала ту нотку презрения, что скользнула на секунду в его голосе при тех омерзительных вопросах. Я впервые столкнулась с подобным отношением со стороны союзника. Значит, вот, как выглядят со стороны хорошие отношения с Заксеном.

Наверное, я должна быть рада, что хотя бы сейчас начала понимать это. Что бы я о себе ни думала, на самом деле все-таки постепенно училась толковать мимолетные знаки, что тут и там сквозили из уст людей вокруг. Начиная от Гончих, что под различными невинными предлогами настаивали на грязных вещах, заканчивая лавочницами, что в моем присутствии неустанно намекали Адаже на постель. Я теперь понимаю все это. Я взрослею. Стремительно, неожиданно быстро и резко мне довелось узнать множество шокирующих вещей, о которых я раньше и не думала. Я единственная такая глупая, недогадливая? Или все прошли через подобное? Боль и кровь, похоть и грязь, что окружают меня со всех сторон, и перекрывающие все остальное яркие светлые чувства к одному единственному? Здесь происходит слишком многое.

Я остановилась на краю улицы. На душе было мерзко. До того гадко, что хотелось зарыться под землю, лишь бы не чувствовать на себе грязный липкий след от слов Адаже. Я даже пожалела, что так поспешно оставила свой дом, мне некуда вернуться сейчас, когда совершенно не хочется идти обратно к лекарю. Я замотала головой: «Нет. Моя обида не стоит чьего-то шанса на кров». Мне стоило признать, что рано или поздно придется вернуться к медику. И еще важнее то, что настоящие проблемы начнутся в том случае, если Адаже не захочет пускать меня по каким-то своим соображениям. Сейчас я завишу от него, нравится мне это или нет. И я сама на это подписалась.

Я вздохнула, прижавшись спиной к стене дома, у которого остановилась. Руки непроизвольно сжались в кулак, челюсть напряглась и сжималась так сильно, что зубы больно заныли в лунках. Я зла. И еще больше закипаю от того, что не могу выплеснуть эти эмоции разом. Замахнуться, ударить, закричать… Нет. Снова подавить, заглушить, переболеть. Мне негде скрыться, негде отдаться эмоциям. Я вжалась в ледяную стену сильнее, лишь бы не сорваться, не совершить что-нибудь, о чем я потом пожалею. Просто перетерпеть…

Не знаю, как долго я стояла, прилипнув к стене и закрывшись в собственных мыслях, силясь успокоиться, но, когда очнулась, центральная улица уже наполнилась людьми. Действительно, сколько я простояла? Достаточно, чтоб понять: пора двигаться. Я хочу еще немного потянуть время, прежде чем вернуться домой, но и перебарщивать нельзя: я привязана обещанием вернуться до обеда. У меня еще есть некоторые дела, которые нужно выполнить до заката. Можно и позже, конечно, но в таком случае мне придется ориентироваться на тусклый свет лампы, а не на щедрые переливы солнца. Сегодня нужно было начать сбор и подготовку трав к сушке. Когда вчера Адаже сказал мне об этом, я почувствовала приятное удивление от того, что лекарь доверил мне что-то большее, чем просто прополку грядок. Но сейчас, после отвратительного утреннего разговора, от радости не осталось и следа. Мне нечем гордиться. Просто предстоит выполнить работу, вот и все.