Тогда Аалналор ей не ответила — прямо как сейчас не отвечала Занмиру. Пощадив его, она действительно обрела достойных подручных, но… Но. Кузен оставался ей противным до последнего, и не было ничего, что могло хоть как-то оправдать его в глазах Аалналор. Она молча его презирала, и это не было секретом — ни для Кеи, ни для самого Занмира. Ну и пускай. Пускай живет и пресмыкается пред ней, вымаливая себе прощение. Достойная участь для злого, жестокого мальчишки, посмевшего бросить ей вызов.
Убедившись, что чернила высохли, Аалналор сложила записку, запечатав сине-зеленым сургучом и поставив печать в виде семейного герба. Полюбовавшись извивающимся змеем на конверте, протянула его Занмиру со словами:
— Вручи это Биаре Лорафим. Не ее подручным, не Сибио — ей лично. Вразумил?
Кузен озадаченно нахмурился, но конверт все же взял. Это поручение звучало как сущее самоубийство, однако перечить он не смел.
— Когда вручишь ей письмо, ты не должен уйти прежде, чем получишь на него ответ — в письменном виде. — Могу я узнать?.. — Не можешь.
Занмир раздраженно сцепил челюсти, но снова был вынужден смолчать. Едва дверь за ним затворилась, Аалналор перевела взгляд на карту Эльванора.
Да уж, последующие дни обещают быть интересными…
====== Из огня да в пропасть ======
Побег из города прошел гладко. Когда Никс освободила Малшора, и они настороженно выглянули на улицу, от стражников и след простыл: ни Клефа, ни Гутарга было не видать. Беглецы в точности выполнили наставления последнего, пополнив меха водой и сбежав через северные ворота. Лишь достигнув пустыни, они смогли выдохнуть с облегчением. Отыскав небольшой оазис из двух облезлых пальм, решили заночевать у него.
Малшор принялся разводить костер, чтобы не продрогнуть ночью, пока Никс вкратце пересказывала ему все, что с ней приключилось. После этого юноша поведал о том, как оказался в особняке Веннейро.
Оказывается, план Аалналор почти сработал, если бы не одно условие: подле Биары находился Тень. Когда она сообразила, что остальные пропали, то приказала ему обойти окрестности, и не прогадала: он довольно скоро заметил машину Кеи и Занмира. Поскольку Тень способен увидеть то, что пытается скрыть другой человек, он смог понять, кем именно были кузены Аалналор, а также узнал, где скрывают остальных.
Услышав об этом, Биара разгневалась, но довольно скоро взяла себя в руки, придумав план действий: Малшору было поручено отправиться к особняку и любым доступным способом устроить в нем пожар. Делать этого ему не хотелось, но Лорафим была настойчива, аргументировав, что в случае чего он попросту перенесется в Дауэрт, избежав проблем — к тому времени вся недостающая для этого энергия должна накопиться. Так и вышло: Биара с Тенью петляли вдоль города, запутывая Занмира и Кею, пока не пронеслась весть о пожаре. Узнав о нем, они тут же понеслись к Аалналор, которая, не раздумывая, списала произошедшее на Лорафим.
Когда Малшор докончил историю, Никс легла неподалеку от костра, спасаясь от ночной прохлады. Едва голова коснулась золотистого песка, девушка тотчас же уснула. Спала она крепко и без сновидений, пробудившись к середине следующего дня от того, что Малшор настойчиво тряс ее за плечо.
— В чем дело? — спохватилась Никс, еще не до конца придя в себя. — Солнце, — кратко пояснил юноша. — Передвинься к пальме, иначе рискуешь перегреться. — Ох… спасибо, — сонно пробормотала она поднимаясь.
Жаркое солнце сверкало на небосводе, а горячий песок пристал везде, где только мог: к ее куртке, рукам, лицу, засыпался в ботинки и за ворот. Приблизившись к Малшору, что сел в тени одной из пальм, Никс безуспешно попыталась отряхнуться. Поняв, что от колких песчинок спасет разве что полноценная ванна, она махнула на все рукой и попросту стянула куртку — это было единственное, что могло хоть как-то облегчить ее участь в данный момент.
— Перекусить бы, — вздохнула Никс, опускаясь рядом с юношей. — Боюсь, у меня ничего с собой нет, — извиняющимся тоном произнес он.
Девушка не ответила, принявшись рыться в карманах. Как она и надеялась, в одном из них обнаружился коробок с леденцами, который Никс едва не продала одному из торговцев за двадцать медяков. Большинство конфет слиплись и растаяли от жары, но все еще оставались пригодными для пищи. Условно разделив их пополам, Никс отдала первую горсть Малшору, а вторую мгновенно проглотила сама.
— Не наилучший перекус, но намного приятней, чем ничего, — прокомментировала она, заметив, как юноша недоверчиво рассматривает сладости. — Жажда замучит, — улыбнулся он, последовав ее примеру и закинув все леденцы в рот. — К счастью, воды у нас пока достаточно. — Никс взвесила в руке тяжелый бурдюк. — По крайней мере, на день хватит. Надеюсь, нам не придется еще одну ночь провести в пустыне? — Теоникс несколько замедлил восстановление энергии, но думаю, к вечеру ее должно накопиться достаточно для того, чтоб я смог перенести нас обратно в Эльванор.
Они замолчали, завороженно наблюдая за пустыней. Горбатые дюны раскинулись впереди, их хребты напоминали проворных змей, расползшихся вдоль и поперек, греющих золотые гребни под опаляющими лучами. Миллиарды песчинок отражали солнце, отчего казалось, будто пустыня состоит не иначе, как из золотой пыли. Изредка налетал легкий, неосязаемый ветер, волнуя зыбкие вершины и оставляя на них легкую рябь. Здесь было намного жарче, чем на улицах Миву, однако Никс решила, что вид чарующей пустыни стоил того, чтобы перетерпеть и горячий воздух, и жар, вздымающийся от раскаленной земли.
— Послушай… — нарушил молчание Малшор. — Кажется, я так и не отблагодарил тебя за спасение? — А вот и неправда. Отблагодарил — целых шесть раз. — Значит, отблагодарю в седьмой. — Ты придаешь этому слишком много значения, — улыбнулась она. — Любой на моем месте поступил бы так же. — Очень в этом сомневаюсь. То, что ты для меня сделала, и как именно ты это сделала, не может не вызывать восхищения. — Как именно сделала? — непонимающе переспросила Никс. — Никому не навредив. Взять хоть бы и то, как ты «разобралась» с охранником, склонив его на свою сторону. Уверен, мало кто додумался бы после всего, что ты в тот день пережила, сесть и с искренним участием выслушать проблемы другого человека.
Щеки залились стыдливым румянцем, однако Никс все равно возразила:
— Мне кажется, так поступил бы всякий, кому небезразлична чужая участь. — Ты… помогаешь людям. Действительно помогаешь, — он умолк, но тут же тихо добавил: — Не так, как это делает Биара… — Что ты имеешь в виду?
Малшор вздохнул и нехотя пояснил:
— Даже когда она делает правильные вещи, то все равно умудряется их… искажать. Биара может спасти от гибели, но после принудить к службе. Сегодня она поможет тебе с участливой улыбкой, а завтра без колебаний уничтожит, если встанешь у нее на пути. И ведь что самое обидное — она не всегда была такой. По крайней мере, мне так казалось. Я видел, как она помогала безвозмездно. В ней есть — было — чувство справедливости, но с годами оно все сильнее меркнет, меняясь под стать ее прихотям.
На это Никс ответила не сразу. Упоминание Биары сделалось для нее чем-то на подобии неприятных воспоминаний, омрачающих мир вокруг. Когда же она украдкой взглянула на Малшора, то с удивлением обнаружила на его лице неподдельное беспокойство. По какой-то причине ему было небезразлично то, о чем он говорил. Изнутри его раздирали противоречия, и это не давало ему покоя. Немного поразмыслив, Никс спросила:
— Как ваши пути пересеклись?
И вновь ответ последовал не сразу. Малшор долго обдумывал слова, погрузившись в себя. Девушка без особого труда уловила, как он одновременно испытывает облегчение от того, что есть перед кем излить душу, но вместе с тем его отягощает чувство вины за то, что он собирается поведать. Наконец юноша заговорил:
— Думаю, я знал Биару дольше остальных: еще до происшествия с Виреном. Тогда она буквально спасла меня, ведь я был полностью уверен в том, что схожу с ума. Никто не верил моим рассказам о Дауэрте... Когда все вокруг говорят, что подобного быть не может и что тот второй мир — сказочный мир, в котором ты изредка пропадаешь — не более, чем выдумка больного разума, то со временем начинаешь им верить, считая себя безумцем.
