— Готова накинуть еще один золотой, если поведаешь, зачем тебе нужны эти деньги, — наконец сказала она. — Откровенно говоря, выторговать эту вещицу за два золотых на здешнем рынке — неслыханная удача, уж поверь мне. Хочу знать, что движет тобой и придает смелости просить от честного торговца семь золотых.

«Один золотой? Большая сумма за то, чтобы послушать о чужих проблемах».

Деваться было некуда, и Никс произнесла, отведя взгляд:

— Моего друга держат в городской темнице. Охранник сказал, что я смогу его выкупить за десять золотых. Вот и ношусь весь день по городу, пытаясь раздобыть денег. — Друг, говоришь? — торговка понимающе подмигнула. — Что ж, не в первый раз и не в последний неудачливый паренек попадает стражникам под горячую руку. Хотя… что же он сделал такого, на десять-то золотых?

Никс неопределенно пожала плечами, не желая говорить. Поняв, что большего от нее не вытянет, женщина раздосадовано цокнула языком.

— Ладно уж, душенька, уговор есть уговор: вот тебе две монеты за вещицу и одна за откровенность. Принимаешь?

Девушка нехотя кивнула. Если бы она до этого не провела весь день в попытках продать телефон подороже, то ни за что не поверила бы словам торговки о том, что два золотых за него — баснословная цена. Уж лучше так, чем вовсе ничего. Бережно собрав протянутые монеты с чеканкой в виде скрещенных сабель, Никс вдруг осенило:

— Не желаете ли взглянуть еще на кое-что? У меня есть необычный кулон, который можно носить как серьгу или талисман, повесив на шнурок. — Она достала связку ключей. — Я знаю, вы большая ценительница утонченных украшений, — польстила девушка, многозначительно покосившись на серьги в виде драконов.

Торговка многозначительно улыбнулась, демонстрируя, что раскусила хитрость девушки, но лесть все равно удалась. Подтянув связку ключей, она задумчиво принялась их перебирать.

— Тяжеловаты, — прокомментировала женщина, взвешивая на ладони. — Их можно разделить, повесив каждую на ухо… либо же составить целый комплект из сережек и кулона! — Пять серебряников, — наконец изрекла торговка, отдавая ей ключи. — Один золотой, — упрямо повторила Никс. — Нет уж, душенька, ты меня и без того ободрала сегодня, — покачала головой женщина. — Десять серебряников и точка.

В конце концов девушка была вынуждена согласиться. Распрощавшись с торговкой и получив напутствие приглядывать за деньжатами, она вышла наружу. Солнце помалу клонилось к закату, но духота на улицах не спешила уступать свои владения вечернему холодку. Постояв несколько взмахов у витрины, Никс пересчитала собранные деньги: до четырех полновесных золотых ей не хватало сотни медяков. В любом случае, больше ничего на продажу у нее не имелось, а потому самое время отправиться на поиски тайников Малшора.

Спустившись вниз по улице торговцев, она вернулась к исходной точке у белесых стен темницы, после чего старательно воскресила в памяти указания юноши. Первый тайник располагался не так далеко: у небольшого закоулка по соседству с торговыми рядами. К сожалению, он уже оказался кем-то разграблен, и ничего, помимо грязного тряпья, выудить не удалось. Второй находился в том месте, куда они пришли днем ранее — во дворике у водяной колонки. Она умудрилась дважды заблудиться прежде, чем выйти на нужную улицу. Пошарив в уже знакомом тайнике, Никс смогла обнаружить один золотой и четыре серебряника — не так много, но все еще лучше, чем ничего.

Найти третий тайник было совсем непросто. Он оказался расположен неподалеку от квартала бедняков. Малшор долго не хотел сообщать ей об этом месте, потому как там водились работорговцы и разбойники, ожесточенные нищетой. Никс все же сумела добиться от него подробного описания, аргументировав тем, что ситуация у них критичная и выбирать не приходится.

Район бедняков найти было не сложно — достаточно отправиться в сторону жалких грязных лачуг, что с каждой улицей становились все более заброшенными и разбитыми. Было трудно найти здесь ориентиры и понять, о каком именно закоулке с кустами шла речь. В отличии от опрятных и ухоженных улиц, предназначенных для торговли и состоятельных горожан, в квартале бедняков не было упрятанных за домами сточных канав — вместо этого все содержимое выливалось прямо посреди улицы.

Городская стража обходила эти районы десятой дорогой.

День клонился к вечеру, и яркий желтый свет понемногу отступал, окрашивая улицы в розовый. Хоть удушающая жара не прошла, Никс заставила себя натянуть на плечи куртку, надеясь выглядеть в ней внушительней — от некоторых из тех, кого она встречала на здешних улицах, бросало в дрожь. Раз пять ей приходила в голову предательская мысль развернуться и уйти как можно дальше от этих грязных, опасных улиц, а не то утратит она не только выторгованные за сегодня монеты, но и свою жизнь. Тем не менее, руководствуясь ни то отвагой, ни то глупостью, она упрямо гнала эти мысли прочь, повторяя, что нужно всенепременно спасти Малшора, ведь его жизнь зависела от того, насколько Никс преуспеет. Эта ответственность окрыляла, позволяя смелее шагать вперед, упрямо задирая плечи, чтобы казаться больше и опасней.

Четверка молодых мужчин, расположившихся на развалинах одной из лачуг, проводили ее насмешливыми взглядами.

Когда улицы из розового окрасились в сиреневый, она сумела отыскать тот самый закоулок, в котором росла пара облезлых кустов. Воровато оглянувшись, Никс нырнула в них с головой, пытаясь отыскать ленточку, что должна привести к зарытому под песком мешку. Из-за наступавшей темноты в затемненных кустах было сложно отыскать что-либо, но девушка продолжала упрямо шарить руками по теплой земле, пока ладони не натолкнулись на кусок ткани. Потянув за нее, она обнаружила небольшой сверток. Радостно улыбнувшись, Никс развернула его. Рубашка, пара лент и… девять серебряников. Она разочарованно закусила губу. Не так уж много… Стоил ли риск и потраченное время этих монет? Девушка предпочла не думать об этом.

Кое-как выбравшись из кустов, она принялась старательно отряхиваться от приставших к одежде веток и песка, не сразу заметив, что стоит в проулке не одна. Подняв глаза и встретив четверых мужчин, с которыми разминулась ранее, Никс обомлела от страха. Двое из них держали в руках короткие мечи, оставшиеся были безоружны, но менее грозно от этого не выглядели. Глаза мужчин сверкали угрожающей решимостью.

Не сказав и слова, все четверо ринулись к ней.

====== Пустынная роза ======

Никс в панике обернулась. Она оказалась в тупике: узкий двор подпирали грязные лачуги, а единственный выход преграждали четверо мужчин. Позади стена к стене находились заброшенные дома. Путей к отступлению не было. Увидев испуг в глазах девушки, разбойники злобно оскалились.

Сердце Никс стучало так сильно, что причиняло боль. Она снова оглянулась, пытаясь отыскать хоть какой-то шанс к спасению. Позади по-прежнему стояли кособокие стены. Половина окон, некогда выглядывающих во двор, была заколочена. Недолго думая, девушка метнулась к ближайшему из них, не загражденному досками. Благодаря бешеному приливу адреналина, она проскользнула сквозь неровные края окна, кубарем ввалившись внутрь. Пыль и крошка от полуразрушенных стен мгновенно усыпали ее с ног до головы.

За спиной раздались гневные окрики. Поднявшись, она помчалась вперед, не разбирая дороги, молясь о том, чтоб у заброшенного дома оказался хоть какой-то выход. На ходу откашливаясь, пытаясь сморгнуть пыль и мусор от падения, она раз за разом врезалась в стены, отыскивая выход. Наконец впереди удалось разглядеть темное пятно. То была деревянная входная дверь. Не думая, Никс с размаху в нее влетела, подгоняемая криками за спиной — не было сомнений в том, что разбойники следовали за ней. К счастью, доски оказались старыми и трухлявыми, а потому легко поддались, отчего девушка с разгона выкатилась наружу.

Вечерние сумерки окутали квартал бедняков, и Никс оказалась в самом его центре — посреди трущоб. Едва оказавшись снаружи, она понеслась вперед, петляя вдоль улиц и проходов, минуя безразличных ко всему нищих бродяг. В определенный момент ей пришла мысль о том, что следует позвать на помощь, но Никс быстро от нее отказалась: в этом районе вряд ли найдется тот, кто захотел бы прийти на выручку. В лучшем случае своими криками она собьет дыхание, еще больше нагружая и без того горящие легкие, а в худшем — призовет новых разбойников, жаждущих легкой наживы.