Один раз Никс осмелилась обернуться, о чем сразу же пожалела: мужчины гнались позади, уверенно сокращая расстояние. Двое из них продолжали сжимать короткие мечи, а остальные раз за разом выкрикивали фразы, разобрать которых она была не в силах.

Мир перед глазами слился в сплошное пятно. Все, что она слышала: стук крови в ушах и редкие окрики бандитов. Девушка чувствовала себя загнанной крольчихой, в панике мечущейся туда-обратно. Она совсем не следила за дорогой и не знала, куда бежит. Все, чего ей хотелось, это удрать от опасности. Никс понимала, что спасения стоит искать на улицах торговцев, где патрулируют стражники, потому как в трущобах ей никто не поможет. Проблема заключалась в том, что даже если бы она пыталась следить за дорогой, все было бы без толку — когда в твоей голове бьется единственная мысль: «бежать как можно дальше, как можно скорее!», места для других размышлений не остается.

Свернув за угол, она споткнулась и тяжело повалилась наземь. Тело если и почувствовало боль от ушибов, то не смогло донести этого до владелицы. Лихорадочно обернувшись, девушка увидела длинную балку, облокоченную о стену одной из лачуг. Топот ног отчетливо давал знать о том, что разбойники не думали оставлять преследования. Действия Никс бежали впереди мыслей. Все еще пребывая на взводе, она как могла взобралась по балке, оказавшись на крыше невысокого дома. Разбойники подоспели как раз в тот момент, когда девушка убрала ногу с доски. Рассержено переговариваясь, они устремились за ней, с разгона взобравшись на крышу.

Оказавшись наверху, Никс сумела разглядеть то, чего ей не хватало там, внизу — синие огни Великой Библиотеки. Она бросилась бежать, игнорируя треск под ногами от зыбких покрытий, сделанных из того же материала, что и стены здешних домов. Трущобы застраивали очень тесно, у многих домов была общая крыша, благодаря чему Никс свободно бежала по ним, изредка перескакивая небольшие зазоры промеж лачуг. Она старалась выбирать путь так, чтобы придерживаться направления синих огней библиотеки, ведь где они — там и богатые кварталы со стражниками.

Легкие жгло огнем, а мышцы сводило от усталости, но девушка этого не чувствовала — страх гнал вперед, подстегивая словно бич. Несколько раз она оступилась, однажды едва не упала. Скажи ей кто-то раньше, что она способна бежать так долго и так изнурительно, Никс бы ни за что не поверила. Чем ближе были огни библиотеки, тем шире становилось расстояние между крышами, и тем выше они начинали вздыматься.

Окрыленная страхом, она едва не сорвалась вниз, когда перед ней выросла широкая улица, отсекая путь к следующей крыше. Внизу красовалась голая земля, и при неудачном падении имелись все шансы переломать себе ноги. Даже если ей повезет остаться целой, она не сможет быстро прийти в себя — ее моментально схватят куда более проворные разбойники.

Затравлено обернувшись, Никс поняла, что задыхается. Голова гудела от бешеного пульса, а изнеможенное тело дрожало. Каждая жилка, каждая мышца молила о пощаде и грозилась тотчас же ослабнуть, повалив ее наземь.

Первый преследователь запрыгнул на крышу. Поняв, что жертва выдохлась и не может бежать, он оскалился. Солнце почти исчезло за горизонтом, в его прощальных лучах Никс разглядела опасный блеск в глазах разбойника. Его зубы показались ей особенно белыми и зловещими. К ним подоспел второй. С мечом наперевес, он стал обок первого. Хоть его грудь тяжело вздымалась от погони, взгляд искрился триумфом.

Оставшиеся разбойники быстро подошли, и теперь все четверо неспешно подступали к девушке, наслаждаясь ее беспомощностью. Никс хотелось заскулить от отчаяния: она была совершенно беззащитна. Все, что у нее было — дикий, безудержный страх, от которого сердце пыталось вырваться из груди. Осознав весь ужас и безысходность ситуации, в которую угодила, Никс сделала худшее, что только могла — она запаниковала.

Бесполезные мысли взвились роем беспорядочных шершней, жаля и рисуя страшные домыслы того, что с ней может произойти. Одна из них — самая бесполезная и нелепая — на мгновение заняла все ее внимание: чувство несправедливости.

«Это нечестно!» — подумала Никс, дрожа всем телом. — «Нечестно, что я стою перед ними, умирая от ужаса, а они — четверо крепких мужланов — медленно приближаются, наслаждаясь моими муками. Как можно быть такими жестокими? Как можно после подобного жить с собой? Вот бы они испытали то, что сейчас чувствую я!»

Никс нахмурилась. Ей показалось, что на краткое мгновение она приблизилась к разгадке. Первый разбойник грубо схватил ее за руку, попытавшись сгрести в охапку. От страха и отвращения девушка вскрикнула и вырвалась, едва не свалившись с крыши. Разбойник захохотал в ответ. Никс уставилась на него, разрываясь между гневом и смертельным ужасом. Не до конца понимая, что делает — действуя скорее по наитию, нежели из рассудка — она в упор посмотрела на него, мысленно толкнув. В толчок она вложила не силу и не злость — Никс ударила его тем, чего у нее всегда было в избытке.

Страх.

Не ожидавший подобного мужчина вскрикнул, беспокойно оглядываясь. Его мысли и душу заполонил ужас хрупкой девушки, насмерть загнанной четырьмя монстрами. Они были сильнее ее, а уж что у них было на уме — страшно гадать. Разбойник никогда в жизни не смог бы познать страха, которому он подверг Никс — до этого вечера.

Чтобы не растерять запал, она обернулась к оставшимся мужчинам. Во второго полетел точно такой же «удар» эмоций, а остальные попятились, неуверенно глядя на соратников, что в миг растеряли весь свой азарт и стали озираться по сторонам в безуспешной попытке отыскать врага, намеревавшегося сделать с ними что-то ужасное. Их дыхание участилось, глаза беспокойно бегали вдоль темнеющих крыш. Третий разбойник о чем-то спросил, но его товарищи оказались слишком испуганы, промычав нечто неразборчивое. Четвертый впился взглядом в Никс и принялся что-то выкрикивать. Она смогла разобрать одно-единственное слово: «Ведьма!»

Все четверо стали опасливо пятиться. Первый разбойник дал деру, сам не зная, от кого пытается убежать. Следом за ним кинулся второй. Оставшиеся неуверенно переглянулись. Никс сжала кулаки и, собрав воедино весь оставшийся ужас, пока тот не успел улетучиться, ударила им по мужчинам, вынудив их почувствовать то, что они заставили ее пережить. Один из них охнул от внезапно накатившего ужаса, второй схватился за грудь.

Девушка устало пошатнулась: перетружденные мышцы не желали слушаться. Восприняв этот жест как угрозу, разбойники бросились наутек. Все, что измученное сознание Никс смогло запомнить в тот момент, это глухой звон, с которым меч одного из них брякнул о крышу.

Последующие сотни взмахов прошли для нее как в тумане. Она не помнила, каким образом спустилась на землю и петляла темными улицами, пытаясь двигаться в сторону громких разговоров и света. Очнулась девушка лишь когда один из переулков вывел ее на широкую мостовую, вдоль которой горели фонари и прохаживались люди.

«Улица торговцев» — подметил разум, пробуждаясь ото сна. Никс растерянно оглянулась, не понимая, как сумела выйти сюда. Ноги болели, грозясь в любой момент подкоситься. Сцепив зубы, она упрямо отправилась вперед, пытаясь отыскать знакомые лавки и выйти к стенам городской темницы. Судя по недоверчивому взгляду, с которым ее проводили проходившие мимо стражники, вид у Никс был не очень. Обняв себя за предплечья, чтоб унять дрожь в руках, она продолжила настойчиво брести вдоль светлой улицы, игравшей оранжевыми и желтыми огоньками фонарей, разбавлявшими глубокий синий бархат подступавшей ночи.

Как много времени ей потребовалось на то, чтобы дойти до темницы, она не знала. Лишь когда Никс нырнула в безопасный полумрак сторожки у входа, то смогла окончательно прийти в себя и вспомнить, что здесь делает. Внутри сидели те же двое охранников, что были днем: рослый, но добродушный с виду бугай, и худой невысокий страж с недружелюбным сощуренным взглядом.

— Могу я с ним поговорить? — выдохнула она, не в силах выдумать более вежливого обращения. — Тут тебе не базар, чтобы просто так приходить и болтать с преступниками, когда вздумается! — прошипел худой. — Проваливай, пока я тебя взашей не выгнал! — Да погоди ты, Клеф, — пробасил второй, сочувственно глядя на Никс. — Не видишь разве: у девочки был тяжелый день. Пускай переговорит со своим дружком, коль хочет. Жалко тебе, что ли?