Его взгляд перебегал от одной тени к другой, пока не остановился на той, которую он искал столь давно и мучительно. Вдоль тела Биары прокатила новая волна дрожи, когда их глаза пересеклись. Теперь уже сомнений быть не могло: незнакомец искал ее — по какой-то причине, он точно так же узнал Биару, как и она его.

Поддавшись панике, девочка шмыгнула в класс следом за одноклассниками, желая как можно скорей скрыться от незнакомца и тех чувств, что он в ней пробудил.

Тени вытянулись, все больше походя на огненную пляску. Никс огляделась, узнав в очертаниях вальсирующих пар и стоящих поодаль гостей подобие бала. Плавные движения, отголоски нежной музыки и всеобщее веселье заполнили просторный зал.

Вдоль воспоминания прошла волна, мир теней вздрогнул, став на несколько оттенков ярче. Никс сощурилась от ослепительно-алого, что резанул по глазам теплым сиянием.

— С-станцевать?.. Ты уверен? — А с чего мне не быть уверенным? Я ведь не укушу, отчего ты стала так меня бояться?

Никс завертела головой, пытаясь отыскать говоривших. Перед ней предстала пара, в которой она безошибочно узнала фигуру повзрослевшей Биары, что дрожала от волнения, ведь в танце с ней был никто иной, как незнакомец из предыдущего воспоминания. На этот раз она помнила его куда лучше: в мыслях Никс пронеслось имя «Хьюго».

Они принялись вальсировать. Сложно было не заметить едва ли не детское волнение, переполнившее Биару, отчего шаги ее были неуверенными, а движения — неуклюжими. Хьюго это нисколько не заботило: он глядел на нее с теплой улыбкой, от которой внутри обеих девушек разожглось безудержное счастье и трепетная, нежная любовь. Никс поняла, что для Биары это воспоминание было очень важным.

Она не хотела покидать столь радостные мгновения, желая подольше насладиться счастьем и робкой любовью, что крепла в душе Биары подобно подснежнику, что пробуждался после зимы, однако мир стал безвозвратно меркнуть, растворяясь и темнея, неумолимо затягивая в новый эпизод…

Их окружили вишневые тени. Они яростно плясали, походя на безудержное пламя, что вот-вот поглотит под собой все, до чего сумеет дотянуться.

Перед Никс предстали две фигуры. Словно молнии, между ними сверкали клинки. Сражающиеся были подобны бушующим волнам: они то сходились, обрушивая друг на друга шквал ударов, то отдалялись, чтобы спустя миг ринуться в атаку с двойным усердием.

В невысокой женской фигуре Никс узнала Биару. Ее движения были подобны танцу: она приближалась и отдалялась, грациозно уходя от атак противника. Вторая тень оказалась не менее искусной: она легко парировала удары, а когда начинала наступать, Биаре приходилось переходить в глухую защиту.

Со стороны создавалось впечатление, будто у сражающихся все под контролем, и они не уступают друг другу в умении, однако Никс достаточно быстро поняла, что это было не так: сердце Биары разрывалось от паники. Она понимала, что противник оказался намного быстрей, а битва перестала быть тренировочной схваткой. Ей хотелось убежать, спрятаться или просто на мгновение передохнуть, но вражеский меч все сверкал и звенел, превратившись в размытое пятно перед глазами. Одна ошибка, один неверный шаг, и он перерубит ее пополам.

Вместе с Биарой Никс ощутила, как пульс барабанит по ушам, сбитое дыхание с болью вырывается из легких, а руки немеют от усталости. Мгновение задержки, вражеская тень выполнила удар из-под низу. Сталь зазвенела, меч вылетел из руки, упав на песок.

Никс испуганно зажала рот ладонью, видя плавное, убийственное точное движение врага, ударившего с полуоборота по обезоруженной противнице. Кончик меча плавно скользнул вдоль нижней части живота, разрубая на своем пути доспех, ткань и плоть.

Мир взорвался, тени растворились.

Никс стояла перед Биарой. Та повалилась на колени, прижав руки к длинному порезу. Глаза были широко раскрыты, когда она ошеломленно смотрела в красные ладони и кровь, поглощаемую песком под ногами. Крепко зажмурившись, женщина закричала от страшной боли, пронзившей все тело. Никс не могла чувствовать ее физических ощущений, но ей хватило животного ужаса смертельно раненного человека.

Пытка длилась недолго.

Безумный мир, сотканный из кровавых теней, исчез вместе с ускользнувшим сознанием Биары.

— Они мертвы, — беззвучно прошептала она.

Никс обернулась.

Воспоминания потемнели еще больше, окончательно уйдя в вязкий темно-бордовый оттенок. Пламя погасло, тени больше не тряслись и не дрожали, походя на огонь в душе Биары. Они покорно замерли, похожие на обугленные обломки, припорошенные пеплом.

Над ними нависла тень. По очертаниям Никс догадалась, что это был Хьюго. Он участливо склонился над израненной Биарой. Его голос звучал успокаивающе, он пытался утешить ее, но Никс не могла разобрать слов. Все, что она слышала — слабое эхо. Слова были пропитаны заботой и сочувствием, но Биара слышала лишь громкий шепот собственных мыслей.

«Они умерли из-за меня. Я убила их, я привела своих друзей к гибели» — услышала Никс дрожащий внутренний голос. Она ощутила, как медленно уходит отчаяние и страх, боль и гнев — все проваливалось в пустоту.

Тени размылись, будто кто-то провел рукой вдоль сырой краски. Перед глазами Биары предстало тело Борзой.

«Кириан» — мысленно поправила Никс.

Через бок зверя простиралась рваная рана, нанесенная чьими-то кривыми когтями. С каждым выдохом жизнь покидала тело Кириан. Биара смотрела на нее, что-то припоминая. Одно-единственное слово вспышкой озарило сознание: «Эльванорус-кхай». Что бы не стояло за этим названием, оно несло в себе… надежду?

Нет, не надежду. Возможность. Возможность сбежать, оставив позади боль и ошибки, шанс начать заново и время, чтобы все обдумать. Опустошенное сердце зажглось одним простым желанием: бежать. Как можно дальше, как можно быстрее. Оказаться далеко, вне досягаемости этих страшных событий и тех, кто будет о них напоминать.

Если Биара и выучилась чему-то в совершенстве, так это умению сбегать.

— Стой! — отчаянно выкрикнул Хьюго, но было слишком поздно.

Яркая вспышка поглотила мир вокруг, а вслед за ним исчезла и сама Никс.

Эти воспоминания были иными. Они оказались более свежими, более… отстраненными. Никс наблюдала, совершенно не ощущая чувств Биары. Она не сразу догадалась, что ничего не чувствует вовсе не потому, что перестала разделять ее эмоции — их попросту не было. Совсем.

В сплетенный из неподвижных бордовых теней коридор вошел мужской силуэт в форме. Коротко осмотревшись, он заметил женщину, что сидела у стены. Ее опустошенный взгляд был опущен вниз. Руки сжаты перед собой так крепко, что стертые до крови костяшки побелели.

— Здравствуйте, я офицер правопорядка города Эльванор, Вирен Холадан, — обратился он к ней. — Вы — та самая девушка, что принесла сюда разодранную кошку?

Тень подняла взгляд. Темно-карие глаза лихорадочно блеснули в пронзительном свете лечебницы. На фоне бледного лица с кровоподтеками они казались очень большими, словно у хищной птицы.

— Миледи, с вами все в порядке? Выглядите так, будто на вас было совершено нападение.

Мужчина многозначительно взглянул на ее одежду, что была сплошь в пятнах, разодранная невесть какими существами. Незнакомка устало отвернулась.

— Я не твоя леди, — буркнула она, обняв себя за предплечья. — Прошу прощения? — растерялся Вирен. — Боюсь, я вас не понимаю. Вы проживаете в Эльваноре?

Женщина покачала головой. Офицер скользнул взглядом по ободранным рукам и всклоченным волосам.

— Послушайте, либо вы ответите на мои вопросы здесь, либо мне придется отвезти вас в дом правопорядка, — произнес он, начав терять терпение.

Незнакомка гневно на него посмотрела. По Никс и Вирену ударила горячая волна угрозы. Мужчина одернул воротник, не понимая, отчего воздух стал теплее. Нервно сглотнув, спросил: