Недолго думая, она оттолкнулась, прыгнув вниз, в объятия острой травы и терпких цветов, несясь прямиком к стене древ. Склон был крутым, а ее босые ноги изранены от продолжительного бега. Довольно скоро она споткнулась, налетев на твердый как камень ствол.
Никс прыгнула следом, не особо заботясь о собственной безопасности — чутье подсказывало, что в воспоминаниях она была неуязвима. Так и случилось: ноги мягко коснулись коричневых теней, словно во сне. Зайдя вслед за рыжей под защитный покров деревьев, она обнаружила ее лежащей у переплетенных между собой ежевичных кустов. Беглянка стояла на четвереньках, пытаясь отдышаться. Картинка прояснилась, позволив Никс разглядеть красные царапины вдоль обнаженных рук и перепачканное в земле льняное платье.
Поправив деревянную маску на голове, девушка поднялась, неуверенным шагом направившись вниз. Проследив за ее взглядом, Никс не поверила увиденному: у самого низа склона, с которого они спускались, раскинуло гигантские корни древо огромных размеров. Его ствол был не меньше пятиэтажного дома, а ветви оказались так тесно переплетены, что издали походили на лес.
Чем ближе беглянка подходила к древесному исполину, тем скорей становился ее шаг. Вот она уже бежала, пока не настигла тяжелого ствола с неровной, шероховатой корой. Она тяжело упала к узловатым корням, повалившись в их объятия.
— Спаси меня, Мать… — из последних сил прошептала девушка, надсадно глотая воздух. — Прошу, ты моя последняя надежда. Спаси… — Кириан… — прошелестел в их головах чей-то голос: не низкий и не высокий, громкий подобно грому и в то же время тихий, словно журчание ручья. Никс показалось, что она слышит звуки природы. Шелест деревьев и дуновение ветре, которые по какой-то причине складывались в слова. — Ты правдой служила мне, хоть и никогда не присягала на верность… Звери звали тебя дочерью гор, а люди нарекли «хранительницей леса». Твое сердце было здесь, среди листвы Калор и вершин Эттру. Каждый миг своей жизни ты посвящала лесу, помогая мне оберегать его. Ты выхаживала раненых, защищала слабых и убивала опасных. Каждый зверь тебя знал, каждое древо помнило… Ты делала все это, не прося ничего взамен, и теперь, когда в мои владения вторглись чужаки, забирая моих детей и отравляя почву, ты не осталась в стороне, за что сейчас поплатишься жизнью… — Прошу, Мать, — со слезами на глазах произнесла Кириан. — Я никогда не просила тебя ни о чем, но сейчас мне нужна твоя защита, иначе они убьют меня… — Это правда, — прошептало древо. — В сердцах твоих соплеменников не осталось сочувствия — даже к той, что некогда была одной из них. Сердца их искажены, они одержимы поиском новых знаний — даже тех, ради которых придется идти против самой природы… Я помогу тебе, дитя.
Кириан с надеждой засмотрелась на исполинскую крону, что нависала над ней. Пальцы сжались на толстых корнях, когда до нее долетели голоса преследователей. Девушка беспомощно вжалась в шершавую кору, желая укрыться в ее объятиях. Никс чувствовала, что ей страшно, но в тоже время сердце юной Кириан было преисполнено решимости.
— Я не могу причинить им вред, — проскрипела Мать. — Как ни велико мое могущество, я не в состоянии причинить вред живому созданию, сколь бы злой и искаженной не была его душа. Я вижу для тебя лишь один путь к спасению…
Кириан неотрывно смотрела на покачивающиеся ветви. Ее взгляд источал глубокую сосредоточенность, а губы воинственно сжаты, словно в предвкушении битвы.
— …Я дарую тебе новое тело. Ты преобразишься, станешь одной из тех, кому помогала ранее. Вместе с телом мне придется забрать твои воспоминания, потому что иначе враги смогут тебя найти. Ты утратишь предыдущую жизнь, обретя новую взамен. Тебя коснется древняя магия — моя магия. Готова ли ты принять дар Матери?..
Девушка ответила не сразу. Голоса недругов становились все громче, а она продолжала смотреть на Мать. Решившись, Кириан твердо кивнула, натянув на лицо деревянную маску, что все это время покоилась на голове. Никс узнала в грубых треугольных очертаниях уши, узкий разрез для глаз и полоски вдоль зубастых краев — маска изображала горную рысь.
Вдоль корней разлилось свечение, переливаясь от солнечно-золотого до изумрудно-зеленых оттенков. С корней оно перекинулось на руки, разойдясь вдоль тела девушки, заставляя кожу сверкать изобилием татуировок в форме завитков, листьев и лоз. Кириан открыла рот в крике, но не издала ни звука.
Когда преследователи настигли низины, в которой расположилось необъятное древо, то не смогли обнаружить ничего, кроме пары потревоженных птиц и одной бурой рыси, растерянно бредущей вдоль переплетенных корней.
— Беги, дитя… — шепнула напоследок Мать.
Краски исчезли, поглощенные привычным коричневым цветом, четкие очертания распались на тысячи крохотных листиков. Никс ощутила, как воспоминания ускользают от нее, но не так резко, как в предыдущие разы.
Когда она открыла глаза, кошка по-прежнему сидела перед ней, растеряно моргая.
— Что ты видела? — требовательно вопросила Биара, не давая времени одуматься.
Зверь перед ней встрепенулся, внимательно осмотревшись.
— В воспоминаниях была девушка, — нехотя начала Никс, избегая смотреть в вишневые глаза Лорафим, сверкающие нетерпеливым любопытством. — Она спасалась бегством. — Внешность?
Никс нахмурилась, вспоминая.
— Длинные рыжие волосы… льняное платье, деревянная маска… — Рыжие волосы, говоришь? — перебила женщина, задумчиво уставившись вдаль. — Что-то еще? — Ее звали «Кириан».
Янтарные глаза кошки сверкнули.
— Я думаю, это была твоя… напарница, — неуверенно продолжила Никс, глядя на распушенного от волнения зверя. — Она прибежала к огромному дереву, прося его защиты. Правда, оно превратило ее в рысь, а не кошку…
Биара неоднозначно махнула рукой, будто между кошкой и рысью не было никакой разницы.
— Что-то еще? — спросила она после нескольких взмахов раздумий. — Не думаю. — Так значит, ты и впрямь не простой зверь, и даже не малойкльер, — задумчиво пробормотала Лорафим, глядя на бурую кошку. — Калор и Эттру, верно? — Кажется, эти названия упомянуло дерево, — отозвалась Никс, не сразу осознав, что не говорила Биаре о них — тогда откуда она могла знать? — Ладно, будем считать, что с этой частью мы на сегодня покончили, — прервала ее мысли Лорафим. — Пришел мой черед узнать свое прошлое.
Она уверено протянула руку. Ни перстней, ни браслетов — загорелая женская кисть была лишена украшений. Вместо них загрубевшая кожа на ладони и пара бледных шрамов. На руку утонченной светской львицы, привыкшей целыми днями сидеть за написанием новых статей для журнала о моде, это мало походило.
Настал момент узнать часть тайн, что скрывала за собой Биара Лорафим.
Не в силах унять легкой дрожи, Никс сжала протянутую ладонь. Та показалась ей обжигающе теплой.
====== Фрагменты ======
Она оказалась в теплом мире, состоящем из мягких коралловых оттенков и веселых животрепещущих линий. Рядом пронеслась небольшая группа теней, чуть вдалеке находилась стойка охранника и просторный гардероб. Отыскать Биару не составило труда. Никс вмиг распознала ее щуплую подростковую фигурку: девочка шла, задумчиво блуждая взглядом перед собой.
Внезапно мир вздрогнул.
Не до конца понимая, в чем дело, одновременно с Биарой Никс окинула взглядом школьный холл, пытаясь отыскать источник, пробудивший в ней это странное чувство. Коралловые тени сменяли одна другую, пока глаза обеих не натолкнулись на высокую фигуру, что выделялась среди прочих.
Как и Биару, Никс прошибло током: могущественная волна разошлась вокруг, окрасив мир насыщенным нежно-алым цветом. Тени задрожали, взгляд девочки был прикован к высокому мужчине, черты которого отчетливо проступили, позволив Никс рассмотреть привлекательное лицо, недлинные каштановые волосы и взволнованные светло-зеленые глаза.
«Похожи на молодую травку» — пронеслась в голове мысль Биары.
Незнакомец был облачен в странный алый плащ, под стать которому мир из воспоминаний приобрел новый цвет. Но куда более странными оказались чувства подростка-Биары. Никс переполнило удивление, страх неизведанного и щемящее ощущение, будто она знала этого человека, только вот где и когда? Девочка испугалась, она не могла понять, отчего незнакомец кажется ей столь близким и почему вызвал такие непривычные, незнакомые ей эмоции?..
