Моя мечта о старшем брате все-таки сбылась. У меня появился Остин, а еще мама и счастливый отец. Счастливой стала и я.

Парадокс… Ведь я могла бы видеть в нем соперника. Он мог бы меня обижать. Я могла бы переживать из-за недостатка внимания и привязанности отца. Но зачем мне это? Я ничего не потеряла с появлением Остина в моей жизни. Напротив. Я только приобрела. Старшего брата, маму… Мне стало впервые понятно, что такое женская забота и ласка. Позже я нашла на книжной полке пару пособий, купленных родителями в то время. «Семья в стиле пэчворк. Искусство жить вместе» или «Сводные братья и сестры как одна команда. Идеи для крепкой семьи».

То ли эти книги оказались действительно полезны, то ли мы были особенными детьми. Я никогда не жалела об этом. О переменах. Остин, мама и папа. Они были моей семьей. Моей надежной гаванью, где на причале стояли и лодки с залатанными парусами. Возможно, именно эти утраты и сплотили нас. Отец Остина оставил семью вскоре после его рождения. Остин знал, каково это – скучать по кому-то, кого ты в действительности даже не успел узнать. По кому должен скучать, а не можешь…

В один момент все развернулось совершенно иным образом. Остина не стало. И я очень скучала по нему, хотя, казалось бы, не должна. По крайней мере не так сильно. Ведь он не был мне родным братом. Если уж смерти и потери в моей жизни чему меня и научили, так именно этому – сердцу не прикажешь.

Он был и не был моим братом. Формально не был. Мы носили разные фамилии, поэтому даже в школе никто не догадывался, что мы из одной семьи. Но в моем сердце мы были родными. С самого первого дня. С его лукавой улыбки и озорного взгляда, с любопытством обращенного на меня. Уже через полчаса знакомства мы носились по огромному саду с нашей собакой Такером. Благодаря им, маме и Остину, мое классное детство превратилось в самое чудесное. Безусловная любовь и полное единство. Становясь старше, я спрашивала себя, чем заслужила такое счастье.

До тех пор, пока мой лучший друг, мой идеал был рядом, я не могла себе и представить, что боль утраты может быть такой телесной. Такой жгучей и настоящей, как будто мы связаны кровными узами. Оказалось, это не имеет ровным счетом никакого значения. Жизнь преподала мне жестокий урок.

Судьба подарила мне брата. Но уже через несколько лет забрала эту родную душу обратно.

На северо-западном побережье Тихого океана августовское солнце терпимо, даже если оно палит в полную силу на голубом, стального оттенка небе. Ветер трепал мои волосы, пока я с Хоуп неспешно прогуливалась по кампусу. Я давно перестала запоминать названия бесчисленных лекционных залов и корпусов. Даже сейчас я не смогла бы сказать, в каком из них находится учебный центр, а в каком – университетская библиотека. Старинные кирпичные фасады, сплошь заросшие плющом, чередовались с футуристическими строениями из стекла и металла. Почти за каждым из зданий факультетов были разбиты парки. Вдоль широких дорожек выстроились платаны, а под плакучими ивами на идеально стриженных лужайках сидели студенты, еще без толстых учебников и ноутбуков на коленках, но уже с горящими от предвкушения наступающего семестра глазами. Мое сердце забилось быстрее при мысли, что с этого момента я тоже буду жить и учиться в таком фантастически красивом месте.

– Мне так нравится то, как расположен наш кампус, – сказала Хоуп, как только мы подошли к смотровой площадке с разбитым под ней розарием. Последние розы на кустах отцвели, их опавшие лепестки покрывали траву пурпурно-розовым ковром. За покатым склоном виднелся залив, а за ним на горизонте возвышались горы.

– Университет находится в самой западной части города. А кампус тут, в Пойнт-Грей, с трех сторон окружен Тихим океаном. Это ж просто уникально! – Хоуп повернулась в другую сторону. – Дорога Марин-Драйв проходит по всему побережью полуострова, мимо пляжа Спэниш-Бэнкс и Ботанического сада. Тебе срочно нужен велосипед, чтобы проехать этот чудесный маршрут.

Я перевела взгляд в сторону острова Боуэн, на горные хребты которого указывала Хоуп, затем на горную вершину в Провинциальном парке Маунт-Сеймур на севере Ванкувера. Мне это место показалось совершенно нереальным.

– Здесь точно университет, а не курорт?

Хоуп коротко рассмеялась.

– Не волнуйся, после первого экзамена ты получишь ответ на этот вопрос.

– Или даже раньше…

– С понедельника занятия уже по полной программе? – поинтересовалась Хоуп, пока мы шли по широкой главной аллее кампуса в сторону книжного магазина.

– Если я правильно поняла, первые два дня отведены на вводные занятия, а лекции начнутся со среды.

– Быстрый старт!..

– Да уж… Но за четыре года мы должны выучить человеческий организм вдоль и поперек. Даже не представляю, как это возможно.

– Надеюсь, твой пре-мед тебе поможет.

– Ну, я вообще-то социологию изучала. Биохимия или нейронауки точно были бы полезнее. Да и поступать на медицинский я решила довольно спонтанно.

– Я бы не сказала, что это плохо. Кому нужен такой врач, который только диагноз поставить может, но совершенно не понимает человеческую натуру?

– Из твоих уст это звучит довольно убедительно! – улыбнулась я.

– С другой стороны, ты ведь прошла отбор! – довольно продолжала Хоуп. – Ты сразу решила в Ванкувер?

– Я была согласна на все, кроме Торонто.

– Почему? Ведь у Университета Торонто отличная репутация.

– Может, и так, но мне хотелось оттуда прочь. Я прожила там всю свою жизнь, пришло время для чего-то нового.

– В любом случае ты сделала правильный выбор. Ванкувер – это просто мечта! Я бы ни за что не хотела жить в другом месте.

– Как далеко отсюда ферма твоих родителей?

– Часа полтора будет… Местечко Чилливак в графстве Фрейзер-Валли. Там очень… ну, спокойно, что ли… это если мягко выразиться…

– Раньше я тоже хотела жить на ферме, – вздохнула я.

– И я, – засмеялась Хоуп. – Раньше… Мне казалось, что это здорово. Но в какой-то момент мой энтузиазм иссяк.

– Жить в деревне не каждому подходит.

– Ага, скажи это моим родителям! – Я заметила, как тень пробежала по ее лицу. Оказывается, я тут не единственная, кому есть что скрывать.

– Они против твоей учебы?

– Если бы вместо писательского мастерства я выбрала аграрный факультет, они были бы в восторге. – Носком кожаной балетки Хоуп пнула перед собой камешек на дороге. Ничто в ее стильном прикиде, в намеренно небрежно уложенном бобе не выдавало, что она родом из провинции. Но было ужасно глупо с моей стороны искать в ее внешности намек на деревенское происхождение. – На этой ферме выросло уже несколько поколений. Мои родители познакомились в старших классах школы в Чилливаке, потом поженились и унаследовали ферму, на которой выросла мама. Они не собирались уезжать и учиться дальше, и вовсе не из-за денег или запрета. Это было им совсем не интересно. Они довольны такой жизнью. – Хоуп сглотнула. – А я нет… Им хотелось, чтобы я осталась на ферме. И какое-то время я даже удовлетворяла это их желание. Но, честно говоря, я себя всегда там несвободно чувствовала.

– Чилливак… не слышала… – призналась я.

– Вот и хорошо! Я бы серьезно забеспокоилась, если бы ты о нем слышала.

– Значит, ты хотела уехать. В Ванкувер?

– Именно! С самого начала. Здесь я вдали от дома, но и не слишком далеко. Могу, например, курочек Эммету быстренько привезти. Не проблема! – Хоуп громко рассмеялась. – Здесь есть все: большой город, море и горы прямо под носом. До Уистлера около ста километров, если на лыжах покататься захочется. Один-два часа на пароме – и ты на острове Ванкувер, с выходом в открытый океан.

Чем дольше говорила Хоуп, тем быстрее билось мое сердце. Я хотела все это увидеть, и теперь, когда я здесь живу, это больше, чем просто буйные фантазии. Это – моя новая реальность! Я много путешествовала с родителями, была в Европе, проехалась по местам, откуда родом мои бабушка с дедушкой (у них французские корни), проводила каникулы в Азии, в США и на пляжах мечты в Южной Америке. Но, к своему стыду, я мало что видела в своей родной стране, за исключением ежегодных зимних каникул в Банфе и Лейк-Луизе. Теперь все изменится.