И почему же они так одичали? Может быть, потому, что Карстааг так и не вернулся?..
Они вышли в огромный зал, занятый длиннющим ледяным столом, уставленным тарелками, кубками и всем прочим, что потребно для пира. На отдельном возвышении красовались исполинские мисы с человечьими черепами.
Куда ни приду, везде людей едят, вздохнул Джон и вскочил на стол, поскольку к ним с Кришем уже устремились несколько враждебно настроенных рьеклингов.
Малютку быстро прикончили и Джон - не без тайного облегчения - отомстил за его смерть, постреляв из лука всех остальных малюток. В зале стало тихо и пусто - только мертвые рьеклинги повсюду да черепа в мисах. Джон обошел стол, не найдя на нем ничего съедобного, покопался в сундуках по углам, а потом вошел в двери следующего зала - как оказалось, тронного.
Величественные колонны несли на своих вершинах сине-зеленые огни, словно кто-то уловил и поместил туда клочки северного сияния. Повсюду царили лед и холод, безмолвие и блеск, и надо всем этим - титанический ледяной трон на возвышении.
Джон на трон, конечно, тут же залез, поболтал ногами, замерз, но все равно похвастался сам себе, что теперь он точно Король Ночи.
Где же ты, мой верный Грамкин, взгрустнул он и полез рыться в промерзлых сундуках за троном, а потом подвел итог этой вылазки.
Поход в замок обернулся пустой тратой времени. Карстааг исчез - почти наверняка туда же, куда и капитан с Тарстеном. Рьеклинги мертвы и уже вряд ли что-нибудь скажут, а хоркеры - тем более. Живут тут небогато, грабить больше нечего, так что на сей момент все его достижения - это добытый для Луи Чернозема амулет.
Тьфу.
*
Перенесясь к магической пометке на берегу, он закутался в плащ и побрел обратно к деревне, с содроганием вспоминая, как еще недавно скакал на этом бережке голым. Больше никаких заплывов в северном море, решил он. А если шаман изобретет еще какую-нибудь чушь, пусть ныряет сам.
Но, похоже, Корсту Ветроглазому надоело размениваться на чепуху и он заманил уставшего Блодскаала к себе на ужин и разговор с явной целью огорошить его чем-то важным.
Для начала Джон, с трудом оторвавшись от заячей похлебки, исполнительно доложил о том, что Карстаага увели оборотни, а рьеклинги не виноваты в том, что на хоркеров напал падёж. Корст покивал, словно и сам уже все знал, и завел разговор о Пророчестве Кровавой Луны.
- Легенда гласит, - вещал шаман, глядя, как Джон по уши зарывается в миску, - что один раз в каждую эру наступает время, когда демон-бог ступает на землю в сопровождении своих гончих. Он Охотник, и о его пришествии вещают три знака. Первый - огонь из стеклянного глаза…
- Это мы видели, - кивнул Джон.
- Второе - прилив скорби, - мрачно перечислял шаман. - Тела хоркеров по всему побережью. И третье - восходящая луна, красная от крови жертв Охотника.
- Массер вроде бы всегда красный, - пожал плечами Джон.
- Но не настолько же, - фыркнул Корст. - Выйди на двор да сам посмотри. А перед этим… прими вот это, - и он протянул Джону длинный меч в ножнах, по размерам сходный с Длинным Когтем. - Наступают темные времена и уже скоро нам следует ожидать Игры Охотника.
Джон принял меч и бережно выдвинул его из ножен на ладонь. Клинок был льдисто-белым, чуть прозрачным, словно тающий лед.
- Сталгрим? - не поверил он своим глазам.
- Что-то ты все же знаешь, Блодскаал, - усмехнулся Корст. - Он зачарован и поражает врагов пламенем. Никто не ожидает этого от ледяного клинка. Отныне пусть он поет свою песнь в твоих руках.
Песнь Льда и Пламени, подумал Джон.
Он встал из-за стола и полностью извлек меч, чувствуя, как удобно, почти привычно тот ложится в руку. Это был не Длинный Коготь, нет, - но это мог быть его брат.
Прости, мой верный “вакузась”, вздохнул он. Ползун будет рад заполучить тебя в свои лапки. Возможно даже, какой-нибудь очередной дремора попытается отхватить мне голову именно тобой.
Он на пробу взмахнул мечом, сделал несколько выпадов, слушая, как тот гудит, рассекая воздух, и вспомнил слова Шеогората: танцуешь ты прекрасно.
А теперь, любезный Энн Мари, я еще и петь умею, подумал он.
- Что такое Игра Охотника? - спросил он, убирая бесценный меч в ножны.
- Она меняется от эпохи к эпохе, - нахохлился за столом Корст, только что с удовольствем наблюдавший, что воин, похоже, достоин меча. - Деды наших дедов говорили о времени, когда Охотник и его гончие вырезали целые племена. Их доставляли в его Угодья и гончие охотились там на людей. В другую эпоху Охотник выбирал всего одну жертву, и если ей удавалось продержаться до захода Кровавой Луны…
- А удавалось? - тут же спросил Джон.
Шаман пожал плечами.
- Так говорят. Тогда Охотник возвращается в свое царство демонов до следующей эпохи.
*
В ночной темноте Джон вернулся в дом Ригмора, который вовсе не считал своим, и снова оглядел подаренный меч. Отточенный сталгрим с легкостью срезал ворсинки с мехового воротника и без лишних возражений запалил огонь в очаге, стоило лишь легонько тюкнуть по полену. Не то чтобы меч посчитал дрова достойным противником - он просто слушался желаний нового владельца.
А ведь это довольно цинично, усмехнулся Джон, разжигать костер таким выдающимся оружием. Хотя Серана, например, искру из Древнего Свитка вышибала, так что это просто хорошая традиция…
Чувствуя себя немного виноватым, он сменил вакидзаси на нового друга и положил даэдрический клинок к булаве Аэвара, лежавшей в углу и освещавшей холодным призрачным светом деревянное ведро и метлу. Чем среди прочего хороши скаалы, так это тем, что тут, кажется, можно оставить что угодно и знать, что найдешь это в целости по возвращении. Даже звезду Азуры.
Было ясно, что рано или поздно за ним придут так же, как за всеми прочими. И Джон это знал, и Корст Ветроглазый - потому и вручил ему этот дивный меч.
А если придут, то зачем тянуть?
- Я жду, - весомо сообщил пустой комнате Довакин и плюхнулся на кровать - без плаща, но в полной экипировке, распихав по карманам лечебные зелья. Закрыл глаза и внятно услышал, как кто-то ворчит и лезет когтистыми лапами в дверь, которую Джон нарочно не запер.
*
Он очнулся в небольшом зале, где лед севера причудливо соединялся с кривыми углами даэдрических святилищ.
Перед ним возвышался гигант, схожий с человеком телом, но не размерами. Лицо гиганта скрывал череп исполинского оленя с ветвистыми рогами, и Джон наконец-то понял, о каком Охотнике шла речь.
Хирсин, Даэдрический Принц, Отец Зверолюдей.
Можно было догадаться и раньше, но по какой-то причине Джон совсем не ожидал встретить еще одного Принца Даэдра на Солстхейме. Ему казалось, что и одного Херма-Моры уже с избытком хватает, чтобы не давать этому небольшому острову скучать.
К тому же драконы почему-то почти не рассказывали ему о Хирсине. То ли считали, что там и рассказывать особо нечего, то ли… то ли им запретил Партурнакс.
- Ты прибыл, - внушительно прогудел Принц, крутанув в хватких руках острейшее копье. - Остальные уже давно здесь, ты последний.
Не моя вина, что твои гончие так нерасторопны, подумал Джон, хотя вслух ничего подобного говорить не стал.
Хирсин на эти непочтительные размышления никак не отреагировал. Возможно, в отличие от Херма-Моры или Молаг Бала он в принципе не интересовался чужими мыслями - лишь сноровкой и увертливостью назначенной жертвы.
- Для участия в битве я отобрал самых достойных, - продолжал вещать Хирсин, и Джон тут же обоснованно загордился, размышляя, впрочем, о том, что это было вполне предсказуемо. Положа руку на сердце, если не он - то кто?..
- Карий - от имперцев, Клык Сердца - от скаалов, инеевый гигант Карстааг, - гудел Принц, - и, разумеется, ты, Довакин. Я давно не сражался с подобными тебе и предвкушаю нашу встречу.
Тут Джон гордиться перестал и начал волноваться. Сражение, которое длится, пока не зайдет Кровавая Луна… Плохо дело.
