Хотя нет, он ведь чего-то от него, Джона, хочет. Чтобы он что-то сказал… Но кому? И что?
Ладно, потом догадаюсь, решил он и стал собираться к Камню Солнца.
Камень возвышался на горушке, с которой было видно море и далекий Вварденфелл. Оглядевшись по сторонам, Джон вспомнил, как это будет выглядеть, когда Нелот разведет здесь повсюду свои замечательные грибы.
Нелот! Джона снова окатило паникой. Нельзя с ним встречаться, ни за что, никогда. Хорошо, что хоть сейчас его здесь нет. Впрочем, телваннский маг переместился сюда после извержения Красной Горы, а оно еще не случилось. И хорошо бы, чтобы такого не случалось все то время, пока Джон здесь…
Камень Солнца повелел освободить украденное солнце из Залов Полумрака, и призванный Каэнлорн бодро повел своего нового друга к этим самым Залам, скрытым в пещерах неподалеку. Совсем как Призрак, умилялся Джон, интересно, а почту он носить может?..
Нет, нельзя. Белый почтовый волк - это слишком уж приметно. Люди такого не забывают.
В Залах Полумрака был вовсе не полумрак. Там не было видно вообще ничего, и Джон задействовал все свои невеликие магические умения, чтобы применить науку Ажиры, спасительное ночное зрение. Тьма прояснилась, и оказалось, что Залы - на деле ледяные туннели - кишмя кишат драуграми.
Сейчас будут кишеть немного меньше, усмехнулся Джон, цитируя незабвенного Папулю.
Он пошел по туннелям, радуясь чудесному луку и раздавая каждому встречному драугру по стреле-другой. Процесс настолько его увлек, что он пропустил тот момент, когда лук начал мерцать и пропал, оставив Джона нос к носу с недобитком.
Драугр вдумчиво глянул в глаза своей жертве и съездил не успевшему раскрыть рот Довакину по уху. Джон упал, возмутился, выхватил зачарованный нож из-за голенища и прикончил-таки вредную тварь. Потоки души - или что от нее оставалось у нежити - улетели к нему в рюкзак, и звезда Азуры, которую он не рисковал убрать под крылышко, издала тоненькое “динь”.
Джон полез в рюкзак, достал сокровище и проверил его Прелестью.
Звезда Азуры (драугр), сообщило кольцо.
Можно что-нибудь зачаровать, лихорадочно думал он. Постоянное зачарование, говорила Гальбедир… например, на ночное зрение…
Из туннеля опять что-то полезло и он нехотя отвлекся от артефакта.
- Ри Вааз! - рявкнул он, сидя на полу и даже не разбираясь, что за тварь к нему пожаловала.
Тварь оказалась упорной и живучей и рявкнуть пришлось еще аж дважды. Осмотрев огромную синюю тушу в шипах и бивнях, он повел кольцом и прочел: грахл. Так вот они какие…
Даже у мертвого грахла глаза продолжали гореть красным пламенем, будто у вампира, пусть и не волкихарского рода. Вспомнив историю Аэвара, Джон выдернул этот кипящий глаз, болезненно гревший ладонь, и понес вперед, ища украденное солнце.
В конце туннеля брезжил слабый тусклый свет. Добравшись до него, Джон уткнулся носом в очередную ледяную стену, за которой плавало грустное холодное солнышко.
С огромным чувством удовлетворения он впечатал глаз грахла в эту преграду и увидел, как по ней начинают бежать трещины и солнце яростно разгорается, наливаясь теплом.
Стена взорвалась, брызнув осколками, и свет, выплеснувшийся в туннель, опрокинул Джона на спину. Он ударился об лед, но почти не почувствовал этого, радуясь теплу, прокатившемуся по нему на пути к свободе.
Такие квесты мне нравятся, подумал он, приподнимаясь на локте и оборачиваясь вслед солнышку. Словно освободил очередного дракона…
Залы осветились. Теперь шагать обратно было куда приятнее и проще, и вскоре он выбрался наружу и вернулся к Камню. Тот засиял искрами, заиграл солнечными зайчиками, а Джон, немного на это полюбовавшись, перенесся обратно к храму Мирака. Камень Зверя его уже совсем заждался…
*
Заглянув в Тирск, Джон, веселый и пьяный, пошел к искомому Камню, а оттуда - вкруг озера, искать и спасать от врагов Доброго Зверя. Зверь оказался белым медведем, окруженным толпой все тех же синих дикарей. Бок о бок с медведем и Каэнлорном Джон быстро расправился с мелкими неприятелями, гоня от себя мысль, что в чем-то они все-таки симпатичные и их жалко.
Рьеклинги, вот как они зовутся, выяснил он, поведя кольцом над трупами.
Медведь был ранен, и Джону пришлось повозиться, извлекая из него стрелу. Вспомнив опыт с волчицей, он как следует подлечил мишку и они вместе отправились обратно к Камню. Медведь улыбался - дивное и дикое зрелище.
Оставив нового знакомца у засветившегося Камня - медведю там явно нравилось, - он снова заглянул в Тирск и предупредил, чтобы Доброго Зверя не трогали и не обижали. Медовый клан торжественно поднял кружки, не менее торжественно поклялся и на радостях снова его напоил.
А будь тут до сих пор Эрих Недостойный, подумал Джон, фыркая медовой пеной, наверняка бы побежал убивать медведя просто из вредности. Хорошо, что я его пришиб.
Отоспавшись в уютной комнатке на мягких шкурах, он вышел в путь к последнему Камню, надеясь, что после этого скаалы наконец-то уймутся и расскажут ему об оборотнях.
Он прогулялся до могилы Гленсхула, как от него требовали Камень и повесть, и выпустил ветер из Мешка Жадины, вспомнив при этом слова Арнгейра: “Поймай ветер в кувшин - останется ли он после этого ветром?” А вдруг Жадина и в самом деле имел отношение к Алдуину…
Стань скаал жирным и ленивым - останется ли он после этого скаалом? Правильно Алдуин у них дары отобрал, люди не должны расслабляться. И было бы совсем уж славно, если бы они избавились от ужасной привычки чуть что отправлять его, Джона, в обход Камней.
Завершив Ритуал Даров, он гордо вернулся в деревню в сопровождении Каэнлорна, был одарен реликвией скаалов - булавой Аэвара, которую тут же задумал продать скампу (пятьдесят тысяч на дороге не валяются), после чего Тарстен навесил на него новое задание - расследовать преступление.
- Какое еще… - заныл Джон. - Мне бы про оборотней узнать.
- Я верю, что твое сердце может быть со скаалами, - Клык Сердца покосился на Каэнлорна, - но надобно испытать твой разум.
- У меня прекрасный разум, - заворчал Джон и подумал: какие вы вредные. Вот теперь я точно продам вашу булаву. Вслух же он спросил: - Что именно случилось?
- Ригмор Полурукий обвиняет Энгара Ледяную Гриву в краже мехов. Меха действительно были найдены в доме Ледяной Гривы. Это серьезное преступление и карается либо изгнанием, либо жертвоприношением волкам. Энгар выбрал волков, но требует расследования
- Кража мехов - изгнанием? - опешил Джон. - Жертвопри… Полурукий?!
- Ты как себя чувствуешь, друг скаалов? - присмотрелся к нему Тарстен. - Может, тебе передохнуть, поспать? Вы, южане, хлипкие.
- Пойду с шаманом поговорю, - нахмурился Джон и вышел из большого зала, таща на плече тяжеленный подарочек.
У шамана он свалил булаву в угол со словами: “Можно, я ее пока тут оставлю?” и стал расспрашивать о преступлении. Корст описал Ригмора как человека умного и хитрого, а Энгара - как славного и честного воина и охотника, а потом посоветовал поговорить с Ризи, женой Энгара.
- Жертвоприношение волкам, - неверяще промолвил Джон, потрепав внимавшего Каэнлорна по загривку.
- Через волков душа очищается и становится готова к новому воплощению, - сурово объяснил шаман, и Джон тут же вспомнил Арью, воссоединившуюся с Нимерией. - Изгнание же… участь страшная и позорная. Поговори с Ризи, друг. С Энгаром и Ригмором тоже.
Энгар и в самом деле оказался прямым и честным парнем, но Ригмор произвел на Джона совсем не то впечатление, что некогда другой Полурукий, Куорен. А ведь Куорена ему пришлось убить, чтобы втереться в доверие к одичалым. Теперь история повторялась и он подозревал, что именно Ригмор, а не Энгар отправится к волкам. Полурукий явно лгал.
На всякий случай Джон поинтересовался у него, как он смотрит на изгнание и священную казнь. Энгар выбрал волков, но Ригмор сказал, что такая казнь - варварский обычай, и изгнание предпочтительнее.
