В компании почти всей группы руководителей, под ручку с этим вонючим Антоном, в зал вошла она. В красивом длинном платье красного цвета, которое до бедер облегало ее фигуру, а потом расширялось к полу. Высокая замысловатая прическа, красная помада на полных губах и… серьги, которые я ей подарила, завершали ее шикарный вечерний образ. Безусловно, она была самой красивой женщиной в зале. И, судя по лицу этого Антона Алексеевича, он тоже это понимал.

Я почувствовала себя жалкой. Она была там, на «звездном Олимпе», под руку с красивым богатым мужчиной, который шел ей также, как и ее маленькая сумочка, а я была в самом низу, может, чуть выше, чем обслуживающий персонал ресторана. Но все еще слишком далеко, чтобы она заметила меня. Поэтому я не придумала ничего лучше, как взять еще один бокал шампанского и забиться куда-нибудь в угол, чтобы просто наблюдать за той, которая, по всей видимости, решила дать мне понять, что я упустила, когда показала характер и устроила ей мини-истерику.

***

Маша с Ильей присоединились ко мне минут через сорок. И, как я им и сказала, принесли вкусняшек и канапе. Мы заняли свободный столик втроем, а чуть позже к нам присоединился еще один парень из отдела продаж, который, по слухам, ко мне неровно дышал.

В итоге, когда руководители по очереди произносили поздравительные речи, мы сидели вчетвером, чуть ли не изображая парное свидание. Точнее, Маша с Ильей выглядели так, словно и правда были на свидании, а я с этим парнем, Лешей, просто изредка обменивалась ничего не значащими фразами. Парень был также «хорош» в обольщении, как и я. Я буквально ждала, когда он спросит, нравится ли мне дышать.

***

Когда праздник был в самом разгаре, а на танцполе собралась большая часть народу, я поняла, что устала. Устала смотреть на шушукающихся Илюшу с Машей, устала делать вид, что мне интересно слушать про восьмицилиндровый двигатель, о котором рассказывал Леша, устала смотреть, как танцуют и флиртуют друг с другом Авдеева и этот Антон Алексеевич. Поэтому, когда в сотый раз Антон приобнял Авдееву за талию, прижимая к себе в очередном па, я не выдержала.

— Ладно, ребят, у меня что-то голова разболелась. Я, пожалуй, пойду, — встав из-за стола, пробормотала я.

Маша с Ильей тут же оживились:

— Ты чего?

— Так рано?

— Может, тебе таблетку?

— Выпей воды!

— Нет-нет, — покачала я головой. – Я, правда, устала. Вызову такси и… домой поеду.

— Тебя проводить? – с надеждой спросил Леша, тоже начиная вставать.

— Нет! – слишком резко ответила я, понимая, что еще один рассказ о свечах зажигания и ремне ГРМ просто не выдержу. – Я сама, все в порядке. Всем хорошего вечера.

Попрощавшись с ребятами, я бросила взгляд на танцпол, чтобы хотя бы взглядом коснуться Авдеевой, но ее нигде не было видно. Я не хотела думать о том, что она уже куда-то уехала с этим Антоном, но в голову, как назло, лезли мысли только об этом.

Я пыталась рассуждать здраво: да, мы повздорили, но мы не расстались. Мы не обсуждали ничего. Она не могла поступить также, как поступил ее муж. Она… Она просто не могла.

Рассуждая таким образом, я зашла в туалет, вызвав по дороге такси. Когда вышла из кабинки, никого в уборной уже не было. Я спокойно включила воду и умыла лицо. Все равно я еду домой, к черту этот макияж.

Когда я выпрямилась и посмотрела в зеркало, то испугалась, увидев там отражение Авдеевой.

— Святые угодники! – воскликнула я, хватаясь за сердце. – Ты меня напугала.

— Извини, — произнесла женщина без толики сожаления. – Как тебе праздник?

— Было вкусно. И, наверное, весело, — пожала я плечами, стараясь не смотреть на ее декольте и не думать о том, что туда весь вечер пялился этот Антон Алексеевич. – Тебе как? Хорошо проводишь время?

— Нормально, — Авдеева тоже пожала плечами, изображая скучающий вид. – Но могла бы проводить его еще лучше.

— И каким же образом? – я повернулась к ней, чтобы смотреть не в отражение, а в ее глаза.

— Например, если бы одна очень вспыльчивая девушка предложила послать всех этих к черту и уехать отсюда, — Авдеева посмотрела на свои ногти, словно рассуждала о погоде. А у меня аж дыхание перехватило.

— И ты бы согласилась? – еле слышно проговорила я. – Бросила бы своего Антона, который весь вечер от тебя не отлипал, как энцефалитный клещ?

Авдеева перевела взгляд на меня и улыбнулась.

— А ты бы предложила? – вопросом на вопрос ответила она, наклонив голову.

— Возможно, — кивнула я, сглотнув.

— Тогда и я, возможно, согласилась бы.

— Я уже вызвала такси, — проговорила я, стараясь контролировать свой голос.

— Жди меня на улице, я буду через пару минут, — ответила она и… вышла из уборной. А я, на ватных ногах, поплелась следом.

***

— Я весь вечер мечтала об этом, — простонала Авдеева, когда я отпустила ее и легла рядом, восстанавливая дыхание. На ней остались только чулки и туфли. Все остальное я сняла с нее, как только мы оказались в квартире.

— И поэтому весь вечер игнорировала меня? – не смогла я промолчать.

— Малыш, это была методика воспитания, — усмехнулась Авдеева. – Ты была не права, показывая мне свой характер. На самом деле проблемы не было, а ты раздула скандал не из-за чего. Мне это… не понравилось, — пожала она плечами и прикрыла глаза. – Но я рада, что мы пришли к компромиссу, — она снова усмехнулась, и в темноте я разглядела улыбку.

К компромиссу. К нему ли мы пришли? Не думаю. Компромисс – это решение проблемы. Мы ничего не решали. Она просто снова появилась, как из ниоткуда, и мы снова оказались в постели, оставив все вопросы за бортом.

И в этот самый момент, лежа там, на ее мягкой большой кровати, глядя на ее красивый волевой профиль, я поняла, что именно не дает мне покоя в отношении нее. Что именно зацепило меня, как рыбу на крючок.

Ее… непокорность.

Я приоткрыла рот, слегка выдохнув, потому что только сейчас осознала один простой факт. Разгадала, что именно меня влекло к ней, как мотыля к огню – ее непокорность. Она была красивой, изящной, сильной и… абсолютно дикой. Она могла подчиняться в постели, но не в жизни. И я хотела, я искренне хотела приручить эту непокорную силу. Стать тем, кого эта сила послушает. Это как приручить стихию. Она была огненным смерчем, который сжигал на своем пути все, что мешало, все преграды. И я глупый человек, раз решила попробовать оседлать этого мустанга. Этого не случится никогда. Она всегда будет играть по своим правилам, а я всегда буду дергаться в припадке на крючке, а после сгорать в этом пожаре. Потому что такие, как она, не идут навстречу. Они вынуждают идти навстречу других. И лишь один на миллион раз случается так, что эта сила принимает чьи-то правила игры. Прислушивается. Соглашается. Но я не знала, выпадет ли такой шанс мне. Сможет ли она принять мои правила, чтобы я перестала быть обычной пешкой. Я могла лишь надеяться.

***

С того дня после праздника мне казалось, что Авдеева только сильнее убедилась в своей власти надо мной. Потому что все ее действия говорили только об этом. Она полностью погрязла в работе, и мне доставалось ее внимание лишь на выходных. В кабинет к ней я вовсе почти перестала захаживать – у нее постоянно были какие-то совещания, переговоры, они что-то решали с целой командой руководителей. Никто ни о чем не говорил, но вся компания чувствовала, что что-то назревает. И я начала думать, что там в «верхах» что-то произошло и, возможно, Авдееву хотят сместить или вовсе уволить. Сама она только отмахивалась, когда я пыталась что-то выяснить.

И это убивало меня. Я чувствовала, что она отдаляется, чувствовала, что она делает все, чтобы расставить как можно больше рамок и границ. Что пытается дать мне понять, что я не удержу ее, как бы ни пыталась. Да, мы все еще спали вместе, но теперь это было больше похоже на обязанность, чем на действия, вызванные желанием. Мы почти перестали разговаривать. Она заменила все беседы сексом, а я просто не могла больше так. Мне нужно было получить ответы.