И наконец, когда до конца года оставалась неделя, и все уже морально готовились к праздникам, а также к, естественно, корпоративу, я не выдержала. За день до мероприятия я приехала к ней, и решила, что пришло время поговорить.
— Ты можешь мне объяснить, что происходит? – прямо спросила я, мысленно молясь только об одном – чтобы она не сказала, что ей стало скучно или что она нашла кого-то другого. Но она так не сказала.
— О чем ты говоришь? Что-то не так? – спросила Авдеева, начиная тянуть за пояс халата.
— Перестань, — покачала я головой. – Ты не можешь тащить меня в постель каждый раз, как я начиню задавать вопросы. Если ты хоть немного меня уважаешь, поговори со мной, — взмолилась я, стараясь говорить твердо.
Она посмотрела на меня долгим взглядом, после чего вздохнула и кивнула, приглашая меня в кухню.
— Ладно, я… Хотела поговорить завтра, после корпоратива, — проговорила она, разливая по бокалам вино. – Но раз ты настаиваешь.
— Да, я настаиваю, — сглотнув, проговорила я, понимая, что о хороших новостях речи явно не будет. – Что происходит? Тебя что, увольняют? – выложила я свое предположение, надеясь, что именно это будет той самой плохой новостью, а не то, что она решила вновь вернуться в «мир мужчин» или что-то вроде того.
— Что? – с недоумением проговорила она, криво усмехнувшись. – Нет, нет. Скорее, наоборот.
— Наоборот? И что это значит? – я в нетерпении убрала волосы назад, взглянув на нее.
— Это значит, что… — Авдеева вздохнула, села на стул и, посмотрев на меня, произнесла. — Я… Я переезжаю в Питер.
========== ГЛАВА 19 ==========
Вам хоть раз направляли дуло пистолета в лицо? Когда единственное, о чем вы думаете, это – нажмет ли человек на курок? Примерно так я ощущала себя, когда она сказала мне о том, что собирается уехать.
Я нахмурилась и встряхнула головой, пытаясь остановить непонятный гул в ушах, вызванный то ли оглушающей новостью, то ли тем, что я почти весь день ничего не ела, так как не могла найти себе места.
— Ты… что? – переспросила, в надежде, что все же ослышалась.
— Я переезжаю в Питер, — нет. Не ослышалась. Она правда это сказала.
— В Питер… — пробормотала я, словно пытаясь осознать это. – Переезжаешь. А зачем? – странный вопрос, но, возможно, я просто хотела знать причину, чтобы попытаться убедить ее в том, что это решение ошибочно.
— Меня повысили. И предложили возглавить более крупный филиал, — ответила она, внимательно следя за мной взглядом. Может, боялась, что я психану? Или упаду в обморок?
— И ты… разумеется, согласилась? – сглотнув, проговорила я.
Помедлив пару секунд, Авдеева кивнула.
— Да. Согласилась. Это тот шанс, который я не могу упустить.
— Шанс… — снова медленно повторила я, кивая, будто это помогало мне усваивать информацию. Потом подняла взгляд на нее и прямо спросила. – А… я? Мы?
— Ну, малыш, — Авдеева протянула руку и положила свою ладонь на мою. Ее выражение лица напомнило мне лица моих родителей, которые извинялись на мой восьмой день рождения, когда не повели меня в цирк, хотя обещали.
— Как давно ты знаешь?
— Решение было принято недавно. Я не хотела говорить, пока все не будет точно известно, — честно призналась она.
— И… я так понимаю, вопрос о том, чтобы я… поехала с тобой, тоже не стоит, да? – усмехнувшись, пробормотала я, глядя куда-то перед собой.
— Послушай меня, пожалуйста, — Авдеева приблизилась ко мне, заглядывая в глаза. – Все не так просто.
— А что тут сложного, Надь? – прервала я ее, поднимая голову. – Ты либо хочешь быть со мной, либо нет. Третьего не дано. Я готова поменять жизнь ради нас, готова пойти дальше. Поэтому для меня нет тут нет ничего сложного.
— Слав, — снова вздохнула она, слегка поджав губы. – Для тебя все проще, ты права. Но я… Есть как минимум две причины, почему из этого ничего не выйдет.
— Целых две? – переспросила я. – И какие же?
— Во-первых… У нас разница в возрасте, — проговорила она. А увидев мое вытянувшееся лицо, решила пояснить. — Тебе только двадцать девять.
— Это не так мало.
— Не спорю. Но когда тебе будет всего тридцать девять, мне будет пятьдесят два! Больше полвека, Слав! И нужна я буду тебе в этом возрасте?
— Про Сару Полсон не слышала? – фыркнула я, а Авдеева нахмурилась.
— Про… Про кого? – переспросила она.
— Актриса такая. Она с женщиной живет много лет, так у них разница больше тридцати лет, и ничего, все счастливы.
— Я не актриса. И ты не актриса, — вздохнула Авдеева. – Но дело не в этом. Я просто… Я не уверена, что смогу когда-нибудь связать свою жизнь с… женщиной. Я… Я просто не смогу. Понимать, что я буду вынуждена скрываться, прятаться, придумывать какие-то истории про подругу или сестру – это не для меня.
— Так не выдумывай, — выпалила я. – Ради Бога, ты едешь в Питер! Там лесбиянок на квадратный метр, как у нас бомжей! Никто ничего и не скажет, ведь…
— Да не лесбиянка я! – воскликнула Авдеева. – То, что между нами – это все, конечно, мило, здорово и весело, и ты мне, правда, нравишься, но… Я не готова отказаться от мужчин и изменить свою жизнь в корне.
— Но ты говорила, что тебе хорошо со мной, — я хваталась за выступающие острые камни, прекрасно понимая, что все равно сорвусь, разодрав свои руки в кровь.
— Мне правда хорошо с тобой, но…
— Но этого недостаточно, — скорее, сказала, чем спросила я, когда она замолчала на полуслове.
Авдеева с сожалением посмотрела на меня и еле слышно прошептала:
— Прости.
«Прости». Обычное «прости». Как пластырь, приклеенный на оторванную руку. То же самое, когда пуля застряла где-то внутри, толчками выливается кровь, а она просто бахает туда подорожник, в надежде, что это поможет.
— Когда ты уезжаешь? – глухо спросила я, еще до конца не осознавая, что все это означает.
— С января я должна уже приступить к работе там, — также тихо ответила она, продолжая держать меня за руку.
— Ясно, — кивнула я, понимая, что времени почти не осталось. Совсем скоро она уедет.
— Послушай, малыш, мне, правда, жаль. Жаль, что так вышло. Но… Я просто не могу. Ты мне очень нравишься, мне хорошо с тобой, но… Я не могу ответить на твои чувства так, как тебе бы этого хотелось.
— А если бы ты не уезжала, так бы все и продолжалось? – глаза начало щипать, но я проморгалась, чтобы не поддаться искушению расплакаться при ней. – Пока ты бы не встретила подходящего мужика или тебе бы просто не стало скучно? – вместе с расстройством откуда-то взялась злость, обида. Словно она завела себе собаку, а когда решила переехать, то оставила ее в приюте.
— Я… Я не знаю, — растерянно проговорила она. А потом вскинула бровь. – Может, тебе бы все наскучило первой, откуда ты знаешь? Я ни в чем тебя не обманывала, Слав. Просто… Просто так получилось. Мне нужно уехать, потому что я могу построить хорошую карьеру, а в моем возрасте такой шанс упускать нельзя.
— Что ж ты зациклилась-то на своем возрасте, — вздохнула я, чувствуя нарастающую головную боль.
— Потому что я уже не раз встречалась с последствием того, что с ним связано, — грустно усмехнулась она. – Прости, что сделала тебе больно, но… Я была честна с тобой.
Самое обидное то, что это было правдой. Она никогда ничего мне не обещала. Не делала каких-то признаний. Не говорила о будущем. Я сама ждала, надеялась, принимала желаемое за действительное.
Захотелось уйти. Сразу. Просто закрыть глаза и переместиться куда-то, где не будет ее жалостливого лица и сочувствующего взгляда. Так смотрят на бездомных котят перед тем, как уйти, оставив их в коробке. Или на безумно влюбленных. Которым нечего сказать в ответ. Мне не нравился этот взгляд. Раньше я его не замечала.
Поэтому, осторожно вытащив свою руку из-под ладони, я прокашлялась и прохрипела:
— Мне… Мне пора.
Авдеева чуть отодвинулась, словно удивленная моими словами.
