— А может, пригласить Анну когда-нибудь присоединиться к нам? — спустя какое-то время в тихой спальне вновь раздался вопрос вампира. Ван Хельсинг, думающий, что предыдущая «пикировка» осталась за ним, так и взвился, покинув объятия любимого и в возмущении смерив его яростным взглядом:
— Что???!!!
Наблюдая эту прелестную реакцию, Дракула звонко расхохотался:
— Да успокойся ты! Я пошутил! Пора тебе уже привыкнуть к весёлому нраву собственного любовника! Это так трогательно и мило, с каким рвением ты оберегаешь непорочность своего домашнего очага, о мой грешный распутный архангел!
Владислав успокаивающе погладил друга по спине, скользя по смуглой бархатистой коже красивой белой рукой, наслаждаясь этим скульптурным идеалом, окидывая её горящим похотливым взглядом.
— К тому же любой третий, кем бы он ни был, будет между нами лишним… — добавил бархатный, сексуальный баритон, сопровождаемый чарующей улыбкой. — Вернись в же мои объятия, о любовь моя… — попросил вампир, продолжая нежно гладить раздражённого любовника.
— Как же… привыкнешь… — хмыкнул в ответ остывающий Гэбриэл, успокаиваясь и, следуя шаловливому призыву любовника, снова опускаясь в ждущие его с нетерпением объятия вампира. Пикантные поддразнивания Влада, в первый момент вызывая раздражение, потом нравились охотнику, возбуждая. — С тобой и ангел не выдержит, чёртов кровосос…
— Иди же к чёртовому кровососу, мой сладкий ангел…
Ван Хельсинг, взяв в ладони красивые руки Дракулы, принялся целовать, перебирая по одному, тонкие, изящные пальцы.
— Ах!.. Гэбриэл… — скользя восхищённым взглядом по прекрасному лицу Ван Хельсинга, любуясь им, блаженно выдохнул Владислав с ноткой удивления, словно не веря, что всё это происходит с ним наяву. Чарующие глаза вампира горели одновременно любовью и самолюбивым торжеством. — Подумать только, будучи мужчиной, заполучить в свою постель прекрасного архангела, которому мужчины не нравятся! Ну разве я не из ряда вон выходящее существо?!..
— Ха-ха-ха! Ну конечно же, Влад! Какие могут быть на этот счёт сомнения? — смеясь, подтвердил охотник, прерывая своё занятие. — Самое что ни на есть из ряда вон выходящее! — И, с любовью глядя на своего черноволосого красавца, ласково убирая прядь волос, упавшую на его точёное лицо, серьёзно добавил: — Да, это правда. Ты — единственный мужчина во всех мирах, с кем я мог лечь в постель, любимый… Мне не нравятся мужчины, но я люблю тебя. Ты необыкновенен! Я околдован тобой! Против своей воли пленён! Я всеми силами пытался бороться со своей запретной страстью, но меня влечёт к тебе с непреодолимой силой, словно мы действительно половины единого целого и когда-то, в незапамятные времена, были нераздельны!
— Ты не представляешь, как я счастлив слышать это, Гэбриэл! Если бы я стал властелином Вселенной, я бы не испытал такого восторга, как при этих бесценных слова! — И упоённый Дракула заключил уста возлюбленного сладостным поцелуем, пылавшим благодарностью, восхищением и любовью.
После того как любовники вдоволь насладились упоительным альковным времяпрепровождением, Дракула предложил другу экскурсию по дворцу, которого он до сих пор так толком и не видел. Гэбриэл с удовольствием согласился. Это было очень интересно. Каждая комната была уникальным произведением искусства. Дворец просто ломился от шедевров живописи, скульптур известных мастеров, редкого оружия и всевозможных раритетов. Во время экскурсии граф не выпускал своего милого из объятий, то и дело прерывая описания предметов страстными поцелуями в его сочные губы. И каждый последующий, казалось, лишь сильнее распалял его жажду. Гэбриэл, счастливо улыбаясь, пылко отвечал на ласки ненаглядного. Наконец, вампир привёл любовника на балкон бальной залы.
Это был тот самый легендарный балкон, с которого Ван Хельсинг когда-то спрыгнул на трапеции, чтобы спасти Анну из рук Влада. Как же давно это было: роскошный вампирский бал-маскарад в честь Хеллоуина в Летнем дворце, монстр Франкенштейна, кошмарные твари-гости, страх перед превращением в вервольфа, Карл с его световой бомбой… Определённо есть что вспомнить. Гэбриэл опёрся руками на парапет и взглянул вниз.
— О чём задумался? — поинтересовался Влад, напоминая о своём присутствии.
— Да так, вспомнил свой первый бал в этом зале, — улыбнулся Гэбриэл. — И свой сымпровизированный акробатический номер.
— О, это было незабываемо, — Дракула зашёл сзади и лёгким движением убрал волосы с шеи друга. — Только великий Ван Хельсинг способен на такой ошеломительный трюк! И, кажется, будто это было вчера. Ах! Как тебе шёл костюм благородного дворянина, подчёркивающий твою красоту и достоинства твоей великолепной фигуры! Ты и представить не можешь, как я желал, чтобы на месте Анны оказался ты! — предался воспоминаниям вампир, обнимая друга.
Гэбриэл счастливо засмеялся.
— Было забавно. Ты тоже не представляешь, каким героем и дураком одновременно я себя тогда чувствовал. Ты легко окрутил меня вокруг пальца, заманив в свой дом.
— Хочу заметить, что я и сейчас тебя окрутил и заманил, — вампир положил руку на правую ладонь Гэбриэла, а вторую на его пах. Массируя его член сквозь брюки, Влад начал нежно целовать любовника в шею.
— Тогда мне только остаётся похвалить твою ловкость и осудить свою недалёкость, — Ван Хельсинг повернул голову и их губы соединились. Свободную руку он завёл за спину Дракулы и прижал его бёдра к своим ягодицам, сжимая и массируя прелести графа.
— Знаешь… этот зал… у него… большая память… — Владислав делал паузу после каждой пары слов, чтобы прерваться на поцелуй. — Он и сейчас… хранит воспоминания… о том бале… Наши воспоминания…
— Тогда мы были врагами, я не хочу это вспоминать, — Гэбриэл освободил член вампира от брюк и начал его поглаживать.
— Верно, но представь, что всё было бы иначе…
Влад достал из кармана тюбик лубриканта, и Ван Хельсинг понял, что эта сцена изначально продумана. Дракула опустил штаны Гэбриэла.
— Раздвинь свои красивые ножки… — жарко прошептал над его ухом любимый голос. Ван Хельсинг с готовностью выполнил просьбу. Когда он сделал это, тонкие пальцы коснулись его розетки и начали раздвигать анус, проникая в него как можно глубже, смазывая. Потом граф убрал ласкающую руку любовника от собственного члена и также тщательно смазал его.
Уложив Ван Хельсинга грудью на парапет, Владислав пристроился сзади.
— Не тяни, — прерывисто дыша, прошептал Гэбриэл, сжав пальцами резную кромку перил.
Влад последовал просьбе и резко втолкнул свой возбуждённый член в его сексуальный зад. И горячие любовники начали очередное улётное соитие.
— Представь, что мы сейчас на балу, — с улыбкой начал повествовать Дракула, ритмично погружаясь в охотника, в то время как он, выгибаясь и чувственно закусив губы, с похотливыми стонами, сам двигался навстречу толчкам любовника, с наслаждением насаживаясь на ласкающий его лоно член разлюбезного. — Представь, все гости уже собрались. — Ярко освещённый зал под ним был пуст и погружён в тишину, но в глазах мужчины он вдруг наполнился кружащимися парами и шумом светской болтовни гостей. Зазвучавшая музыка отдавалась во всех концах огромного бального зала, на сцене выступала сладкоголосая сирена, завораживая нездешним пением. — И они видят нас сейчас. «Дамы и господа, позвольте представить — Ван Хельсинг», — говорю я, и мы начинаем заниматься любовью. Ты видишь, как они на нас смотрят?
— Вижу, — Гэбриэл, утопая в сладостных ощущениях, словно почувствовал на себе взгляды толпы: внезапно танец оборвался, оркестр замер, певица умолкла и все — гости и артисты — устремили свой взгляд на балкон, где прекрасные мужчины у всех на глазах, не стесняясь, любили друг друга.
— Они все смотрят. Раскрасневшиеся дамы, которым внезапно стало слишком жарко, застенчиво смеются, делая вид, что стыдливо прячутся за веерами, в то же время не спуская с нас глаз; их кавалеры, силясь сохранить невозмутимый вид, что им плохо удаётся, стараются скрыть возбуждение в своих штанах, — Владислав сорвал с Ван Хельсинга рубашку, ни на миг не прерывая захватывающий дух процесс совокупления с загорелым красавцем. — И они все завидуют. Страшно завидуют. Чёрная, порочная зависть их сердец отражается в их глазах.
