Очень медленно. Миллиметр за миллиметром. Мышцы Влада раскрываются, впускают его… обнимают его… В голове мужчины билось одно: «О боже!.. О боже!..» Тело Гэбриэла горело в огне страсти. Казалось, его вспотевшая, пылающая кожа может воспламенить окружающий её воздух.

Плоть прекрасных тел, скользя друг по другу, соединяется. Бывший ватиканский эмиссар с каждой секундой всё глубже проникает в лоно вампира. Ещё один, последний миллиметр — и Ван Хельсинг полностью входит в тело трепещущего, с наслаждением принимающего его Дракулы. Ещё миг — и архангел и архидемон — единый организм!

Оказавшись внутри любимого, Гэбриэл не удержал сорвавшегося с его губ громкого страстного возгласа, почти крика, от пронзившего его насквозь, — так что задрожало не только тело, но и душа, — неописуемого, острого восторга, сладости, упоения и блаженства потрясших до основания всё его естество, заставив содрогнуться в экстазе каждую жилку, затрепетать каждый нерв, когда его пылающий страстью член в первый раз в жизни был божественно туго обхвачен прохладными мышцами Влада, будто уже много веков ждущими его, жаждая заключить в свои любовные объятия.

— А-а-а-а-ах!..

О боже! Какая сводящая с ума тугая узость, обнимающая член не только на входе, но плотно и одновременно нежно сжимающая его по все длине! Теперь это была не гладкость атласа рта и кожи вампира, а роскошный бархат! От переполняющих его, всепоглощающих чувств и ощущений, захлёстывающих, пронзающих насквозь своей почти невыносимой сладостью, у Ван Хельсинга пошла кругом голова. Будучи поглощённым этим блаженством, он на краткий миг потерял связь с внешним миром. А восстановив её, начал осторожно двигаться в обнимающем его черноволосом красавце, — и упругие мышцы Влада, поддаваясь его проникновениям, принялись массировать, ласкать и гладить его пламенный член, крепко укутав его в свой нежный бархат, на каждый толчок охотника отвечавший упоительнейшей лаской, заставлявшей трепетать и вибрировать не только каждую клеточку тела, но и душу!

С чувственно приоткрытых губ утопающего в блаженстве мужчины рвались неудержимые громкие стоны и возгласы испытываемого им божественного наслаждения и восторга в слияния с любимым. Ван Хельсингу казалось, что каждое новое проникновение дарило ему ещё большее чувственное удовольствие, чем предыдущее, и он опасался, что не сможет вынести силы сладости последующего!

— У-у-у-м-м-м-м… О! Боже!.. Вла-а-ад!.. О-о-о-о… Влад! А-а-а-х-х!.. У-у-м-м-м…

Соединившись таким, до этого момента непознанным им, способом с любимым, Владислав испытывал от этого не меньшее упоение, чем он. Демон и не представлял, какое это наслаждение, чувствовать в себе возлюбленного, дарящего ему сладчайшие ощущения своим членом, ласкающим это чувствительнейшее место у него внутри!

С тяжело вздымающейся грудью, с блистающими, влажными, как у лани глазами, Влад, обхватив Гэбриэла за широкие, атлетические плечи и откинув голову, сладостно застонал от впервые изведанного им наслаждения.

Внутренняя стимуляция, исполняемая Гэбриэлом, была поистине сногсшибательным опытом! В переживаемом вампиром новом наслаждении была своя особая сладость, яркость, острота и прелесть, ни чуть не уступающая по пронзительности и силе той, что он испытывал, обладая любимым. Вампир и не подозревал, что это чистый восторг — отдаваться тому, кого ты безумно любишь! Это было потрясающим открытием, сродни перевороту в какой-либо области знаний!

Влад, подстраиваясь под движения любовника, стал изгибаться ему навстречу. Графу казалось, что их, слитых с Гэбриэлом воедино, качают нежные и ласковые волны какой-то райской реки, своим колыханием то поднимающие любовников вверх, то опускающие их вниз.

Они усиливались: задыхающийся Гэбриэл ускорял темп, делая всё более быстрые и интенсивные движения, и, подстраиваясь под него, Владислав также повысил скорость. С каждым мгновением нарастая, волны превратились в бурные валы, вознося мужчин всё выше к небесам, а затем погружая их в океан невообразимой сладости, с восторгом принимающий красавцев-любовников в свои объятия.

С небесной, звёздной высоты, на которой их души охватывал чистый восторг, ангел и демон срывались в бездонную пучину неземного наслаждения, в сладостном падении трепеща каждой своей жилкой.

Вершины блаженства — глубины упоения. Вершины блаженства — глубины упоения. И снова. И снова. И снова.

Умопомрачительные чувственные ощущения, казалось, растворили мужчин в себе. Они сами стали этой сладостью, проникшей друг в друга, слившейся, ставшей единой.

Двигаясь в колышущих любовников райских волнах, Владислав, обняв ладонями любимое лицо, потянулся губами к его губам:

— Иди… ко мне…

Гэбрил мгновенно удовлетворил желание любимого, слившись с ним в поцелуе, довершая испытываемое блаженство, проникая членом в его лоно, а языком в рот, достигнув вершины упоения, полностью утонув в своём черноволосом красавце, и в свою очередь поглотив и впитав его в себя!

Сладостное движение бёдер и сладкие поцелуи. Сладкие поцелуи и сладостное движение бёдер.

Любовники задыхались. Плавились. Текли патокой. Без остатка растворялись друг в друге. Терялись друг в друге. Превращались друг в друга…

Без устали трудящиеся бёдра стонущих красавцев, ставших единой плотью, с каждым движением приближали их любовный танец к знойному зениту наслаждения. Их движения становились резче, жёстче, интенсивнее.

Рука Гэбриэла скользнула на трущийся об его живот член Влада. Умело завладев скипетром любви друга, он стал виртуозно ласкать его, делая это в асинхрон.

Погружения, поцелуи и поглаживания. Погружения, поцелуи и поглаживания.

Рот ласкал рот. Член ласкал лоно. Рука ласкала член. Ещё. Ещё и ещё. Ещё… и взрыв в потоках белоснежных струй!

— О! Влад!!! О! Влад!!! — выкрикнул Гэбриэл, отрываясь от губ любимого, задыхаясь от интенсивности экстатических ощущений, полностью поглотивших, растворивших его, затопив до краёв сознание блаженством.

Тело охотника в который раз сотрясалось в спазмах ярчайшего оргазма. Сейчас в нём присутствовала особенная нота, неизведанная им до сих пор прелесть: новое острое чувственное ощущение сочеталось с таким же острым психологическим удовольствием от сознания того, что ему отдался мужественный воин, сын Сатаны, принц Ада, дьявольски гордый и самолюбивый, демонический красавец, повелитель вампиров граф Владислав Дракула, что он овладел тем, кем, казалось бы, не должен был владеть никто!

Этот факт, как и то, что он является единственным созданием, кого любит «бесстрастный» вампир, делал его уникальным существом в собственных глазах. И это действительно было так!

Кончая, Гэбриэл постарался так же щедро наполнить лоно Влада спермой, как граф это всегда делал в его отношении. Счастливому мужчине это удалось как нельзя лучше. В этом, как и в остальном, он не уступал своему любовнику и справился на отлично, обильно орошая ритмично сжимающиеся мышцы графа своим густым белоснежным соком, раз за разом выплёскиваемым его сокращающимся в оргазме членом.

Выйдя из тела графа, он посмотрел на покинутую только что розовую дырочку.

Зная, чего ждёт милый друг, прерывисто дышащий вампир, желая порадовать любовника, перевернулся на живот и расслабил мышцы своей, обильно политой соком архангела «хризантемы». Ожидания Ван Хельсинга не были обмануты: спустя мгновение из ануса Влада показалась белая капля, и в следующее мгновение на радость охотника из него потекла обильная густая струя его спермы, побежала по яичках и члену графа, закапав на шёлк постели.

Ублажая друга, Влад несколько раз сжал мышцы, позволяя новым порциям спермы ручейками сбегать по его сладким ягодицам, стекать по стройным ногам. Графу это доставляло не меньшее удовольствие, чем его любовнику. Гэбриэл сглотнул. Нельзя описать словами, как это уникальное зрелище было приятно Ван Хельсингу. Он знал, что на свете это было доступно единственно ему! Ему и только ему! Дракула, как и он сам, был сама мужественность, но любовь побеждала её!