— Ну вот, я готов ко всему, — произнёс Гэбриэл, закончив переодеваться, он появился в дверях гардеробной, опёршись плечом о притолоку, смотря на любовника блестящим взглядом.

— В таком случае скорее иди к изголодавшемуся вампиру, не заставляй его ждать, — пленительно улыбаясь, сказал Влад, подвигаясь в центр кровати.

— Что-то мне подсказывает, что я мог даже не одеваться, — улыбнулся в ответ Ван Хельсинг, повинуясь просьбе.

— Вовсе нет: я люблю тебя раздевать… — прозвучал в ответ сочный баритон.

Гэбриэл рассмеялся, поднимаясь на подиум ложа.

— Крутой у тебя сексодром, — с улыбкой заметил неверный муж улыбающемуся любовнику.

Роскошная кровать, на которую опустился к графу охотник, больше напоминала пышный шатёр в барокковом стиле и была истинным произведением искусства — белая, вся в позолоте, с ниспадающим волнами пологом, украшенная по фризу белыми и алыми султанами. Она с полным комфортом легко могла вместить в себя четверых человек, и даже пятерых, если один ляжет в изножье, а тяжёлый, затканный золотом пунцовый балдахин явно не пропускал солнечный свет. Мужчинам было уютно на свежих шёлковых простынях, которые слуги Дракулы постелили перед уходом.

Владислав, нетерпеливо притянув любовника в объятия:

— Я беру тебя в плен. Приготовься, что ты долго отсюда не выйдешь, мой прекрасный рыцарь… мой сладкий ангел… — Мрак в бездонных глазах вампира пылал огнём страсти, а ноздри его орлиного носа на секунду раздулись, как у хищника, схватившего добычу.

— Ничего не имею против подобной перспективы, — обнимая своего ненаглядного и улыбаясь, заверил его архангел. — Это сладчайший для меня плен… — После чего дерзким движением руки сдёрнул с волос любовника чёрную ленту, в этот раз заменяющую традиционный аксессуар, позволяя чёрному шёлковому водопаду накрыть его точёные, мускулистые плечи, почти скрыв под его тяжёлым пологом красивую, накачанную, выпуклую грудь вампира. — Как удобно. Гораздо лучше этой твоей дьявольской конструкции с шипами, — сопроводил своё действия одобряющей улыбкой Гэбриэл. — И забудь о причёсках на время нашего уединения, — в свою очередь предупредил он милого, не медля погрузить в его густые волосы свои руки, позволяя себе вновь насладиться волшебным ощущением струящегося между его пальцев чёрными ручьями блестящего полночного шёлка.

— Хорошо, — расцвёл ослепительной улыбкой Владислав.

— М-м-м… Какие волосы… намного более роскошный полог, чем у твоего вычурного ложа…

— Гэбриэл… — Больше Дракула ничего не успел сказать: охотник наконец-то смог осуществить овладевшее им ещё во время поединка и приведшее к проигрышу желание — закрыл неодолимо манящие его тонкие алые уста, горящие сладострастием, столь пленительно изогнувшиеся в белоснежной улыбке, властным и требовательным поцелуем, почти грубо, глубоко проникая жадным языком в рот графа.

Друзья опустились на постель и утонули в чувственных ласках. Они являли собой образец идеальной гармонии любовников: одного касания губ или пальцев им хватало, чтобы запылать на костре страсти неудержимым огнём, что, впрочем, было закономерно, так как они заводились от одного взгляда друг на друга. Каждое свидание было истинной драгоценностью для тайных возлюбленных — так редки они были и такой проникновенной была их любовь. Они знали каждую эрогенную точку на теле друг друга, знали, как сделать друг другу приятно, чтобы достигнуть оргазма одновременно.

За двенадцать лет, прошедших с момента их первого секса после примирения, они сблизились не только физически, но и духовно. Чтобы вновь не потерять любимого, дьявольски гордый вельможа-вампир заставил себя смириться с тем, что ему придётся делить сердце прекрасного архангела с Анной, поняв, что любви Гэбриэла вполне хватает на двоих, и никак не пытался разрушить его брак или навредить своей дальней родственнице, красавице-принцессе.

Ван Хельсинг же совершенно равнодушно (по крайней мере, он старался так думать, всеми силами борясь с ревностью) принял тот факт, что Владиславу мало трёх невест и даже он, Гэбриэл, не мог утолить голод его плоти, — что, однако, было неудивительно, учитывая редкость их любовных рандеву, — поэтому вампир уже давно время от времени затаскивает к себе в постель собственных «родственников». В конце концов, дьявольская наследственность требовала от рода Дракул постоянно предаваться семи смертным грехам, а любимым пунктом из этого списка у обольстительного Владислава ожидаемо была похоть, удовлетворить которую такому красавцу не составляло никакого труда.

— Чёрт! Влад! Ну не так же сильно!.. — сквозь зубы с шумом выдохнул Гэбриэл, когда любовник, уложив его на спину, скользнул точёной рукой в его штаны: Дракула, похоже, слишком долго ждал, поэтому его ласки были излишне напористыми. — Хочешь повредить мне самый ценный орган? — лукаво поднял бровь охотник.

— Прости, — как всегда с улыбкой произнёс Влад, ослабляя хватку и покрывая поцелуями лицо и шею охотника. — Слишком истосковался по тебе, ненаглядный мой… — Это сообщение было излишне: Ван Хельсинг бедром чувствовал, сильную эрекцию вампира.

— Я вижу, тебе не терпится перейти к основной части, но, надеюсь, ты не против отдать руководящую роль в процессе мне? — полюбопытствовал он.

— Не против.

— Тогда ложись, я приготовил тебе сюрприз, — многообещающе сказал Гэбриэл.

— Хорошо. Я заинтригован, — Владислав выполнил просьбу друга. Он не рассмеялся, что сильно смутило Гэбриэла.

Ван Хельсинг не просто так взял инициативу на себя. Он был давно предупреждён об этом долгосрочном свидании, поэтому кое-что припас. Но к сюрпризу надо было подготовиться.

Мужчина спустился ниже, попутно скидывая рубашку, обнажил возбуждённый член любовника и взял его в рот.

Если бы кто-то двенадцать лет тому назад предрёк Ван Хельсингу, что тот будет с упоением делать минет Дракуле, испытывая от совершаемого им не меньшее удовольствие, чем Владислав, наслаждаясь его скипетром любви и сладкими стонами и вздохами, издаваемыми вампиром, эти слова стали бы последними в жизни провидца.

Но к этому времени он уже потерял счёт тому, сколько раз он, постанывая от удовольствия, этим занимался, услаждая и любимого, и себя.

Поласкав член черноволосого красавца ртом, охотник, прервав феллацио и не дав Дракуле опомниться, отодвинулся ближе к изножью кровати. Из кармана своих брюк он вынул припрятанный маленький пузырёк с ароматическим маслом и пакетик-саше с лубрикантом, а затем избавил себя от последних элементов одежды.

— Тебе понравится, я обещаю, — произнёс Гэбриэл, отложив в сторону пакетик и откупорив флакон. Влад вдохнул запах жасмина. Крылья его носа затрепетали, втягивая в себя пьянящий аромат. Дурманящая эссенция чрезвычайно быстро подействовала на вампира, и охотник это заметил.

Пребывая во власти благоухания, вносящего особою дополнительную ноту в наслаждение, Влад с удовольствием превратился в наблюдателя. А Ван Хельсинг в этот момент начал смазывать маслом своё совершенное, как у прекрасного греческого бога, тело, чувственно проводя руками по его точёным линиям его изгибов, лаская себя. При этом его взгляд был прикован к глазам Дракулы.

Ладони загорелого красавца, обхватывая, заскользили по его соблазнительной груди, высоко вздымаемой горячим, учащённым дыханием. Сладострастно выгибаясь, чувственно приоткрыв пунцовые уста, смотря в глаза Влада, он, томно постанывая, принялся ласкать её. В процессе, охваченный возбуждением, Ван Хельсинг, сладостно застонав, похотливо выгнулся навстречу вампиру и откинул голову, пряча за прикрытыми веками с пушистыми ресницами блестящий, влажный взгляд своих прекрасных глаз.

Владислав горел на костре страсти. Он сглотнул слюну, чуть не подавившись ею. Его член, весь влажный от смазки, почти прижался к животу. В действе, что представлял перед ни любовник, было что-то сакральное. Дрожь волной пробежала по всему телу Гэбриэла, когда он стоя на коленях начал ласкать свой член и анус. Это было великолепно. Это было божественно. Пальцы проникающие внутрь мужчины, рука, скользящая по стволу его члена — всё это были прикосновения Владислава, благодаря зрительному контакту это было явью для обоих.