Вампир рассмеялся, перебивая речь друга:
— Ну, по собственному опыту не знаю: я отчего-то всегда страшился потерять свободу и сменить верных невест на не менее благоверных жён, — губы вампира расплылись в улыбке, — предпочитая монументальности супружеского статуса гибкость перманентного состояния обручённого. Я обречён на вечную обручённость. Я обречённый обручённый! — от души расхохотался Дракула. При этой удачной шутке к его хохоту, невзирая на невесёлое настроение, не смог не присоединить свой смех Ван Хельсинг. — Тем не менее я в курсе этой информации, — понимающей улыбнулся граф.
— Ну вот, — наконец смог продолжить прерванный Гэбриэл, — хотел подарить ей уникальную вещь — эксклюзивное, старинное и замечательно красивое ожерелье с ярко-фиолетовыми бриллиантами. Редчайшие камни! Я с огромным трудом нашёл подходящий подарок — трудно не повторяться — и надо же было такому случиться, что перед тем, как я собирался приобрести его, оно было каким-то дьявольским способом похищено из одного из самых известных ювелирных домов! — в бешенстве процедил сквозь зубы Ван Хельсинг, в ярости сжав кулак, докладывая вампиру текущую прискорбную ситуацию с готовящимся подарком для Анны.
— Ясно. А что за драгоценность? Покажи мне её.
Гэбриэл продемонстрировал ему на экране лэптопа неожиданно ставшее недоступным украшение. Это действительно была потрясающая вещь, ценность которой заключалась не только в бриллиантах редчайшего цвета, но и в редкой красоте и исключительном мастерстве исполнения — семь крупных фиолетовых бриллиантов в окружении таких же размером поменьше, и все они в обрамлении огранённых сверкающих алмазов классического цвета. Ювелирное украшение было поистине уникально.
— М-да… — понимающе протянул Дракула. — Колье прекрасно. Я понимаю твою крайнюю досаду, раздражение и озабоченность. И думаю, ты сейчас не слишком настроен проводить со мной время.
— Напротив, — возразил Гэбриэл, тут же остывая при мысли о расставании с любовником, не успев как следует насладиться его обществом. Он привлёк к себе и обнял черноволосого красавца, прижимаясь губами к нежной и душистой коже его виска. — Ты же не виноват в моём провале. Я не хочу потерять ни единого мгновения из тех, что мы можем провести вместе. Каждая наша встреча — ещё более редкая драгоценность, чем это ожерелье. Найду что-нибудь другое. Сейчас главное — ты. — И, обхватив ладонями щёки вампира, охотник стал сладостно целовать его.
Обняв Гэбриэла, Владислав пылко отвечал на его страстные поцелуи. Их успевшие истосковаться языки и губы соединились, нежно лаская и гладя своего возлюбленного партнёра. И мужчины в очередной раз принялись упиваться друг другом, с головой утонув в наслаждении, в эти моменты полностью исчезнув для окружающего мира.
— М-м-м… Влад… я уже забыл о своём фиаско… — сообщил улыбающемуся графу раскрасневшийся кудрявый красавец, отрываясь от его губ, чтобы в следующее мгновение прильнуть к ним с новой силой. Ещё крепче прижав к себе любовника, Ван Хельсинг, обхватил ладонью шею вампира, скользнув рукой под его длинные волосы и прижимая его лицо к своему, углубил сочный поцелуй, жадно проникая ненасытным языком как можно глубже в ароматный рот Дракулы, снова погружаясь в дурманящий его разум гладкий атлас. Языки учащённо дышащих любовников слились во рту Владислава, нежно ласкаясь, скользя и обвиваясь друг вокруг друга в изысканном танце. От сладости у Гэбриэла закружилась голова. Выпустив из своих губ губы графа, задыхающийся охотник начал очерчивать горячими поцелуями изящную линию подбородка у тихо постанывающего любовника, а затем стал целовать его в шею, издавая низкие урчащие звуки.
Спустившись пламенными губами по нежной бледной коже вниз, Ван Хельсинг, расстегнув ещё одну пуговицу на рубашке графа и пошире раздвинув ворот, обнажая фарфоровую кожу, прошёлся жаркими поцелуями по резным ключицам, после чего вновь вернулся к алебастровой шее Владислава, потчуя её страстными ласками; постанывая от удовольствия, Гэбриэл целовал и лизал её, ненасытно скользя по свежему атласу своим жарким языком.
— М-м-м… Гэбриэл… — счастливо улыбаясь, блаженно мурлыкал Влад, откидывая голову, чтобы дать любовнику полный простор для действий, поворачивая её и подставляя всё новые участки для ласк, будто под льющийся водопад пламенных лобзаний, обрушившийся на его точёную, белоснежную шею, позволяя страстному любовнику не оставить ни одного миллиметра мраморной кожи, не укутанного его жаркими поцелуями и ласками. Изящные пальцы вампира ласково путались в волосах охотника, нежно его гладя.
— Ты заинтересован моей шеей почти как вампир… — утопая в наслаждении, хихикнул счастливый любовник.
— Нет ни одной части твоего тела, которую я не жажду ласкать, Влад, упиваясь ею, — сладострастно выдохнул Ван Хельсинг. — «Шея твоя, как столп из слоновой кости…» — улыбнулся он, вновь прибегая к поэтическим уподоблениям «Песни песней».
— А твоя, «как столп Давидов», — вернул комплимент довольный граф и, перенимая инициативу, в свою очередь принялся нежить эту особенно любимую вампирами часть тела друга, покрывая смуглую кожу скульптурной шеи постанывающего охотника пылкими поцелуями.
Это было рискованное занятие: Гэбриэл повернул голову в сторону, и под ласкающими его шею губами Дракулы оказалась чётко выдающаяся, напряжённая и трепещущая кровью голубая жилка. Её биение тут же отозвалось громовыми ударами внутри Владислава, мгновенно пробуждая его жажду. Нервно сглотнув, неровно дышащий вампир, едва касаясь, осторожно провёл кромкой зубов по несущей вожделенный рубиновый поток вене. Оглушительный стук её пульсации молотом раздавался у него в голове. Самая вкусная на свете кровь!!! Граф задрожал от дикого желания, вспыхнувшего в нём с непреодолимой силой.
— Не смущайся, — прозвучал самый приятный вампиру на свете голос. — Угощайся. — И Гэбриэл, обнимая Владислава, сильнее приподнял голову, принимая наиболее удобное положения для питания любовника.
— Ты читаешь мои мысли, любимый… — хрипло выдохнул вампир, нетерпеливо облизывая тонкие губы. — Я не в силах отказаться от твоего великодушного предложения. — С этими словами Влад жадно приник к сосуду со струящимся по нему алым напитком. Выпустив острые клыки, он так виртуозно прокусил кожу, что друг не почувствовал ни малейшей боли. Граф алчно припал к божественному источнику, едва не теряя голову от испытываемого удовольствия. Гэбриэл обнимал его, нежно поддерживая занятого головокружительным занятием любовника, получая в процессе почти такое же удовольствие, как и он сам, питая возлюбленного вампира своей кровью. Влад пил и пил, высасывая кровь, не в силах насытиться рубиновой жидкостью из вен архангела, что была наркотиком для него. Но любовь победила плотское вожделение — и Дракула, слизав последние пурпурные капельки, наконец оторвался от шеи Ван Хельсинга.
— Спасибо, любовь моя! — тяжело дыша, проговорил он, облизав окровавленные губы, от выпитой крови архангела загоревшиеся ослепительным кармином. — Я не слишком осушил мой божественный источник? — Влад нежно провёл рукой по щеке Гэбриэла, с тревогой посмотрев в любимое лицо.
— Как раз в нужном количестве для проявления оздоровительного эффекта, — успокоил его улыбающийся любовник. — Не переживай!
— Ты не побледнел? — тоже переходя на шутливый тон, но всё-таки ещё с некоторым беспокойством, продолжал вглядываться в лицо любимого Владислав.
— Перестань! Ты же не выпил из меня галлон! — расхохотался друг. Мужчине было приятно очередное опровержение бесчувственности вампира, особенно если дело касалось его. — Я уже сказал, как раз столько, сколько надо! И довольно об этом!
— Ну ладно. А то как-то неблагородно с моей стороны вместо того чтобы поддержать, подтачивать силы расстроенного друга, — улыбнулся граф.
— Да всё нормально. И, если хочешь знать, мне приятно, когда ты пьёшь у меня кровь. Приятно питать тебя!
Владислав радостно улыбнулся:
— Как приятно! Но переборщать в любом случае негоже.
