— О! Влад! — счастливо засверкал перлами зубов Гэбриэл. — Подумать только! Демон, цитирующий ветхозаветную книгу! Чудо из чудес! — смеясь, он сильнее прижал к себе удивившего его любовника, а затем, со светящимся в его очаровательных глазах счастьем, серьёзно добавил: — Мне чертовски приятно слышать о твоей любви ко мне, Владислав! Да ещё в такой неожиданной форме! — вновь улыбнулся Ван Хельсинг.

— А ты думал! Демоны отнюдь не равнодушны к поэтическим библейским красотам и тоже могут применить их для описания своих чувств, — уверил его лукаво улыбающийся счастливый вампир.

— Ну, насчёт других я всё-таки не уверен, — с прелестной улыбкой заметил Ван Хельсинг. — Но мой — несомненно! — подтвердил он, с любовью глядя в колдовские глаза своего красавца, ласково перебирая его длинные волосы.

Губы мужчин в который раз стали одним целым в слиянии упоительного поцелуя, что возносил их в райские эмпиреи.

— Мне надо отлучиться по делам, — с трудом выскользнув лепестками губ из пламенных губ любовника, сказал Дракула. — Но, надеюсь, я быстро управлюсь и смогу сегодня ещё раз навестить тебя. Но точно не могу сказать когда, и ты не жди меня — ложись спать.

— Хорошо. Но я, и не ожидая, буду ждать тебя…

— О! Гэбриэл! Мой Гэбриэл! Какая же ты во всех смыслах прелесть! — граф нежно привлёк к себе и снова пылко поцеловал своего прекрасного возлюбленного. — Я постараюсь как можно скорее вернуться к тебе, любовь моя!

И любовники с большой неохотой расстались.

Гэбриэл, всё-таки надеясь дождаться Владислава, вдоволь наговорившись с Анной по видеосвязи, прекрасно проводящей время на фешенебельном курорте, принимая различные спа-процедуры, лёг спать далеко за полночь, так и не дождавшись своего милого друга. Он устал, и едва его голова коснулась подушки, провалился в глубокий сон.

Граф же появился в его спальне почти перед рассветом.

Ван Хельсинг крепко спал. На его удивительно привлекательном лице играла лёгкая улыбка — он видел во сне своего новообретённого черноволосого красавца. Одним из элементов редкой красоты Гэбриэла была проявляющаяся в чертах его яркого лица детская миловидность, которая во сне становилась ещё более выраженной. Он был неописуемо мил. Владислав как зачарованный смотрел на спящего мужчину, любуясь своим ангельским красавцем, при этом лицо Дракулы светилось всепоглощающей нежностью и умилением — и вряд в целом мире кто-либо мог поверить, что такие тонкие чувства могут отразиться на магнетически красивом лице вампира, пафосно сообщившем миру о своей бесстрастности. Поистине любовь всемогуща!

Бесшумно приблизившись к кровати, Владислав быстро разделся и скользнул в постель к своему возлюбленному. Он нежно обнял его со спины, зарывшись лицом в его шелковистые, душистые локоны, но при этом стараясь не разбудить. Вампир тихонько мурлыкнул от удовольствия, втянув в себя аромат волос любовника, наслаждаясь прикосновением своей атласной кожи к бархатистой коже Гэбриэла, который, не просыпаясь, будто почувствовал во сне объятия любимого и повернулся к нему лицом, обвивая руками плечи и стан Влада, прильнув к нему всем телом. Граф нежно поцеловал милого друга в лоб, сильнее обнимая и прижимая его к себе. Держа в объятиях спящего архангела влюблённый архидемон, боясь дышать, замер с блаженной улыбкой на устах. Он такого невинного романтического единения с любимым он испытывал не меньшее наслаждение, чем от занятий с ним жарким сексом. Да, «бесчувственный» вампир поистине любил своего сладкого ангела. Только когда Дракула был с Ван Хельсингом — он чувствовал себя счастливым.

Когда же за окнами забрезжил рассвет, Владислав, прошептав «До скорой встречи, любовь моя», вновь поцеловал Гэбриэла в лоб и, с сожалением, осторожно выскользнул из объятий крепко спящего любовника, вынужденный покинуть его покои, томясь желанием поскорее вернуться в них.

====== Супружеские каникулы. Часть 2 ======

Гэбриэл раскрыл свои прекрасные глаза, чтобы увидеть Влада, лежащего с ним в постели, подперев голову, и не сводящего с него своих искрящихся тёмных глаз, горящих любовью, явно любуясь им. Мужчина вспомнил случай, как, восстановив память и узнав о своём пылком романе с князем Владиславом в XV веке, однажды утром ужасно удивился, увидев в своей постели Анну, а не Влада. Теперь это воплотилось в реальность и было похоже на дежавю. За окнами было позднее пасмурное утро, что и позволило Дракуле оказаться в его постели в это, не слишком жалуемое вампирами, время суток.

— Проснулся, любовь моя. Я уже давно жду этого, хотя любоваться тобой спящим — одно удовольствие. Когда ты спишь, ты мил, как прелестный ребёнок, как ангелок… — приветствовал его вампир, грациозно придвигаясь ближе к любовнику и страстно обнимая его: — Мой небесный, ангельский красавец… Мой светлый Феб… — И склонился над Гэбриэлом для нежного поцелуя.

— Привет, мой адский, демонический красавец, мой тёмный Адонис… — улыбнулся Ван Хельсинг, обвивая мускулистые плечи Дракулы руками. И их уста соединились в жгучем лобзании.

— Ах, дьявол… Что за глаза!.. — обхватив щёки любовника ладонями, Влад, не в силах оторваться, с восторгом и упоением смотрел в светящиеся любовью, неописуемо очаровательные светло-карие глаза кудрявого красавца. Эти прелестные глаза могли менять свой цвет, иным образом проявляя их красоту. И сейчас в их медовом оттенке вспыхнула замечательно приятная, очень нежная зелёная нота. — Я бы мог не отрываясь смотреть в них вечность…

— Красивее, чем у твоих невест? — на устах Гэбриэла заиграла обворожительная счастливая улыбка, не лишённая тем не менее доли лукавства.

— Да, — просто ответил граф, не отрывая восторженного взгляда от дивных глаз небесного принца и добавил: — Несравнимо красивее. Они просто восхитительны! Изумительны, Гэбриэл! — восхищённо воскликнул Владислав, любуясь своим ненаглядным красавцем. — Да и сравнивать нечего: женские глаза и вообще лицо — это почти всегда — макияж (мои невесты не исключение), и разве может эта дурацкая и жалкая раскраска как у манекена, должная приукрасить, заменить натуральную красоту? Смешно. Конечно же, нет. Может ли размалёванная маска соперничать в красоте с природно прекрасным лицом? Так что прекрасному полу, как это ни парадоксально, и в красоте нечего тягаться с мужчинами… — захохотал демонический аристократ. — Ты же прекрасен, мой сияющий архангел, и не нуждаешься ни в каком приукрашивании! Разве можно, разве приятно целовать покрытые тушью, жёсткие склеившиеся кукольные ресницы? А целовать твои волшебные глаза — блаженство… — И Дракула прижался губами к пушистым ресницам улыбающегося любовника, не собирающегося опровергать его верную теорию. — Как и целовать твои сладкие, нежные, сочные уста, яркие естественным цветом, а не помадой… — И вампир запечатал губы охотника новым сладостным поцелуем.

Когда он отпустил губы мужчины, Ван Хельсинг сказал, очаровательно улыбаясь и ласково гладя своего черноволосого красавца по волосам, пропуская их сквозь пальцы, играя ими:

 — Выпусти меня ненадолго из сладостного плена твоих объятий, о мой прекрасный демон: мне надо провести необходимый ритуал перед сеансом любви.

— Только поторопись, любовь моя, я объят пламенем желания! — пылко возгласил Дракула, следуя просьбе друга и размыкая свои объятия.

— Так быстро, как только смогу, — поднимаясь с кровати, пообещал статный и высокий, загорелый красавец, могущий служить моделью идеальной мужской красоты, — я жажду тебя не меньше!

Как можно скорее справившись с необходимыми гигиеническими процедурами, но при этом, естественно, не жертвуя их высочайшим качеством и тщанием во время их проведения, благоухающий Гэбриэл вернулся к ожидающему его с нетерпением любовнику, вновь опускаясь в его объятия.

— Я еле дождался тебя, сладкий мой! — голосом, вибрирующим от страсти, произнёс вампир, заключая своего милого в сладостные объятия. Губы мужчин будто сплавились воедино, сочные рты утонули друг в друге. Не прерывая страстного лобзания, любовники слегка изменили позицию и легли набок, продолжая упиваться кружащими голову поцелуями. Их руки не знали покоя, скользя по сплетённым в одно целое телам, ещё сильнее прижимая их друг к другу.