— О любовь моя! А ты сводишь с ума меня! Ты даже не можешь представить — как! Потому что ты хорош ангельски, Гэбриэл! Ах! Если бы мы могли всегда быть вместе! Ведь мы созданы друг для друга! — пылко возвращая ласки, ответил Дракула, страстно прижимая к себе своего смуглого красавца, жарко обнимающего его. — Но я должен быть благодарным судьбе и за то, что она мне дарует возможность вновь насладиться тобой, мой сладкий ангел! Иди ко мне… — И Владислав алчно впился в сочные, сладкие губы охотника.

Слившись в страстных объятиях, пылкие любовники всей душой предались самому приятному на свете занятию, лаская и нежа друг друга.

— О! Гэбриэл!.. Мой Гэбриэл… только мой… — покрывая лицо и тело своего кудрявого красавца обжигающими поцелуями, низким срывающимся голосом, хриплым от страсти, шептал Дракула, доводя до исступления страстно влюблённого в него мужчину.

Владислав пылающим огнём сладострастия взглядом скользил по своему прекрасному обнажённому любовнику, упиваясь красотой архангела, впитывая её в себя, смакуя, купаясь в ней.

Дивные медовые глаза Гэбриэла лихорадочно блестели, жаждущие новых поцелуев, чувственно приоткрытые яркие нежные уста алели лепестками роз, а между ними влажными перлами сверкал ряд белоснежных зубов, щеки рдели пленительным румянцем, шелковистые светло-каштановые локоны разметались по подушке. О! Дьявол! Как же хорош!!! Горячее дыхание мужчины волнами вздымало его мускулистую, выпуклую грудь, как бушующее в буре страсти море, и она тяжело поднималась и опускалась, волнуя любовнику кровь.

Вампир склонился над своим возлюбленным красавцем…

Рука Ван Хельсинга скользнула на ремень брюк Влада. Граф помог ему, быстро расстегнув пряжку и избавившись от ненужных сейчас предметов одежды, а затем сорвал с бёдер Гэбриэла полотенце, обвивающее их.

Томно застонав, шумно дышащие любовники страстно прижались друг к другу, обвив красивыми, мускулистыми руками совершенные тела, сомкнув скульптурные бёдра, переплетя длинные, стройные ноги и соединив в сладостном поцелуе нежный атлас губ, наслаждаясь касанием кожи нагого тела к обнажённой коже своего прекрасного любовника и ощущением его желания.

Архангел и архидемон, перекатываясь на постели в охватившем их бешеном порыве страсти, меняясь верхней позицией, утопали в обжигающих льдом и огнём поцелуях и ласках, которыми они беспрестанно осыпали друг друга. Их сливающиеся губы и языки, как и сплетающиеся руки, ненасытно скользили по алебастровой и загорелой коже, словно соперники, стремящиеся захватить больше другого. Прекрасные мужчины, стеная и урча от удовольствия, жадно лизали тела друг друга, засасывая нежную кожу, в страсти зажимая её между зубами, как упоительное лакомство, от которого они ни на мгновение не могли оторваться.

Наконец Гэбриэл, в похотливом нетерпении, сексуально изогнувшись, развёл в стороны свои длинные, мускулистые, красивые ноги, приглашая вампира поскорее стать единым организмом.

— У-м-м… Гэбриэл… — Глаза Владислава пылали пожаром страсти. — О, любовь моя… Но сначала поласкай моего «дружка» ротиком! Это будет ему так приятно!

— С наслаждением! — Ван Хельсинг склонился над предложенной ему любовником частью тела. — Он создан для этого!.. — Проведя своим сочным и горячим языком по члену друга от основания до головки, мужчина накрыл его жарким ртом, принявшись страстно сосать, постанывая от удовольствия.

— Ооо… Гэбриэл… хватит… — Дракула напряг все силы и мягко отстранил своего пылкого любовника. — Моя очередь поласкать твоего… — Граф в свой черёд усладил вновь лёгшего на спину друга орально, после чего приступил к следующему этапу, нетерпящему отлагательств.

— Скорее, Влад… — задыхаясь от возбуждения, вымолвил охотник.

— Сейчас, любовь моя.

Граф быстро покрыл пальцы лубрикантом и склонился над благоухающим анальным отверстием друга. Ван Хельсинг расслабился. Подготовка всё ещё причиняла ему определённый дискомфорт, но уже гораздо меньший. Тщательно смазав задний проход друга, Владислав проделал то же со своим напряжённым членом и, расположился между ног Гэбриэла. Его высоко вздымающийся прекрасный скипетр любви, словно изваянный самой Венерой, изнемогал от желания войти в тугой жар такого же прекрасного тела возлюбленного.

С бурно вздымаемой горячим, учащённым дыханием грудью, с пламенным вожделением в своих чудных, блестящих глазах, разрумянившийся Ван Хельсинг как можно шире раздвинул свои точёные ноги, готовясь принять в себя красивый член любовника, являя свою блестящую от смазки нежную розовую дырочку. Она подрагивала…

Видя это, объятый пламенем вампир сглотнул.

— О, Гэбриэл, если бы ты знал, что я чувствую, когда великий воин впускает меня в себя, отдаётся мне… — срывающимся голосом проговорил объятый пламенем Владислав.

— Потому что я люблю тебя и хочу тебя, Влад, невзирая ни на что… — ответил архангел, блистая влажным взором чарующих глаз, горящих любовью.

— А я, как я люблю тебя, ангел мой… Люблю безумно… адски люблю… — С этими словами он, тяжело дыша, взял в руку свой обильно смазанный, бурлящий страстью член и прижал его головку к розетке — она затрепетала… Этот трепет словно током передался так же затрепетавшему графу. Шумно дышащий вампир, потёрся головкой об анус любовника, нежно лаская его, — будто этой лаской член искал благосклонности розетки, прося впустить его, — а затем обвил ладонями точёные бёдра любовника и стал осторожно вводить в него свой пылкий скипетр любви, подрагивающий от сильной пульсации от дикого возбуждения, желая поскорее оказаться внутри красавца-архангела.

Гэбриэл, пылая тем же желанием, приподнимаясь и двигая бёдрами, как мог помогал члену Владислава скорее оказаться внутри его жаждущего тела. Мышцы заднего прохода прерывисто дышащего, постанывающего Ван Хельсинга, скользящего навстречу проникающему в него скипетру любви Дракулы, хотя ещё и не привыкли к такому посетителю, но уже почти охотно впускали его — в этот раз член Владислава вошёл в Гэбриэла гораздо быстрее. Преодолев незначительное сопротивление, он до конца погрузился в вожделенные графом, тесные, пламенные «ножны» красавца-любовника, устланные сводящим его ума горячим бархатом.

— О-о-о-о… У-у-м-м-м-м-м!.. Гэбриэл… — часто задышав, Влад чувственно закусил губы, вампиру показалось, что его мёртвое сердце может не вынести этой сладости, затопившей всё его естество, когда он вновь соединился со своим возлюбленным красавцем, проникнув в узкий жар его прекрасного тела.

Бёдра Ван Хельсинга, затрепетав, податливо изогнулись, встречая милого друга, с восторгом принимая его на ложе своего горячего «лона». Охотник, страстно подавшийся навстречу его проникновению, почувствовав член черноволосого красавца внутри себя, сладостно застонал и, словно в изнеможении от чувственного наслаждения, упал на подушки. Мышцы его «лона» крепко сжали скипетр любви Дракулы, приготовившись райски усладить вампира.

Переведя дух, соединившись со своим ангельским красавцем, Владислав, прикрыв в наслаждении веки, начал двигаться в нём.

Изысканный любовный дуэт прекрасных мужчин, ни на грамм ни в чём не уступающих друг другу, был поистине великолепен. Это была чистая эстетика и живое произведение искусства.

Руки Ван Хельсинга легли на скульптурные плечи Дракулы, обнимая; красиво вылепленные, длинные и мускулистые ноги обвились вокруг его тонкой талии — и красавцы-любовники, сплетаясь и сливаясь античными телами, будто в единении в благородном танце, начали свой изумительный по красоте и гармонии процесс соития, — доказывающий естественность их союза, несмотря на его запретность, — уносящий их в горние пределы.

Опёршись на сильные, мускулистые руки, Владислав, стараясь принять наиболее приятный любовнику угол соприкосновения, стеная и едва не теряя сознание от острой сладости, — пронзающей каждую его клеточку, каждую жилку, каждый нерв, — начал ласкать членом наливающуюся соком простату обнимающего его за атлетические плечи, шумно дышащего и стонущего от наслаждения Гэбриэла, чувствуя её биение. Дракуле казалось, что он тонет в испытываемом блаженстве единения с любимым, едва не задыхаясь от наслаждения.