— Для меня это удовольствие, Гэбриэл! Это не честь, а приятная влюблённому забота о любимом…
— Спасибо, Влад. Я ценю это, — сказал охотник улыбающемуся другу. — А откуда такая осведомлённость насчёт моих гастрономических предпочтений? — со счастливой улыбкой поинтересовался мужчина, принимаясь за еду. Он действительно успел изрядно проголодаться. — Кажется, мы с тобой не обсуждали тему моих кулинарных пристрастий.
— Птичка на хвосте принесла, — пленительно улыбаясь, Владислав шутливо взъерошил волосы с аппетитом ужинающему любовнику.
Пока Ван Хельсинг восстанавливал физические силы, отдавая должное кушаньям, Дракула сидел на кровати рядом с ним, любуясь своим новообретённым небесным красавцем, всё ещё с трудом веря, что всё это с ними происходит в реальности.
Во время совершаемой охотником трапезы друзья успели не только приятно побеседовать и пошутить, но и переговорить о делах, обсудив их дальнейшие совместные политические действия.
Закончив ужин, Гэбриэл ненадолго оставил друга, отлучившись для совершения туалета, который он провёл с повышенным тщанием в отношении самой сокровенной части своего тела, осуществив особую гигиеническую процедуру, в результате которого она стала источать интенсивный аромат.
Чтобы скоротать время ожидания, вампир принялся играть телефоном.
Наконец сияющий, свежий и благоухающий Ван Хельсинг вышел из ванны.
— О! Любовь моя! Скорее же вернись в мои объятия! — протягивая к нему руки, театрально воскликнул вампир, изобразив на лице страстное томление. Но эта шуточная аффектация служила проявлением его истинного нетерпения.
— В тебе пропадает актёрский талант! — рассмеялся Гэбриэл, направляясь к кровати.
— Думаешь? Жаль, что аристократам не подобает подвизаться на подмостках! — расхохотался в ответ граф.
Когда Ван Хельсинг небрежно шлёпнулся на кровать, Дракула заключил его в нетерпеливые объятия, страстно целуя и нежа своего возлюбленного загорелого красавца. Гэбриэл ответил на его ласки такими же пылкими изъявлениями любовного чувства, вкушая поцелуи из сладостных уст, жадно скользя руками по прекрасному телу.
Счастливые любовники, ласкаясь, опустились на усыпанное алыми лепестками роз ложе, и магнетически красивое лицо с гладкой фарфоровой кожей склонилось над Гэбриэлом, заставляя его тонуть в больших и красивых, колдовских глазах.
— Ну что, ты готов осквернить своё супружеское ложе с проклятым вампиром, мой грешный архангел? — улыбаясь и ласково проводя рукой по мягким кудрям Гэбриэла, поинтересовался Влад. Пикантность секса с любимым мужем Анны в её же супружеской постели служила дополнительной приправой и прелестью для Владислава и заводила бы его ещё больше, если бы это только было возможно.
В возбуждении, охватившем его, Гэбриэл нервно сглотнул.
— Готов. Как я могу не разделить его со столь романтичным, заботливым и предупредительным, любимым вампиром, осыпавшим его лепестками роз? — улыбнулся мужчина, нежно лаская любовника. — Главное, чтобы Анна никогда ничего не узнала.
— Насчёт этого можешь не беспокоиться. Свидетелей сего таинства, — граф не удержал бесовскую ухмылку, — не будет. А на меня можешь безоговорочно положиться. Разве что ты сам по какой-либо причине пожелаешь поставить её об этом в известность, — хохотнул демон.
Гэбриэл поморщился. Он, резко оборвав свои ласки и освободившись от объятий демонического аристократа, сел на кровати:
— Какой же ты всё-таки негодяй, Влад… Несмотря на весь твой романтизм, нежность и заботу.
— Ну… я всё-таки демон, а не ангел, — улыбнулся Дракула, чувственно проводя ладонью по бархатистой загорелой коже мускулистой руки друга — от локтя к плечу. — И, если бы я не был негодяем, — граф иронически акцентировал последнее слово, — я бы не был собой и… как небольшое, но немаловажное для меня следствие этого, — усмехнулся демон, убирая руку с плеча любовника, — сейчас бы не предавался наслаждению в обществе прекрасного архангела, а уже шесть столетий как пошёл бы на корм червям… — Губы вампира изогнула циничная усмешка, но его глаза, с мелькнувшей в них на мгновение печалью, стали серьёзны, а в пронзительном взоре, брошенном на мужчину, был вызов.
По красивому лицу охотника пробежала тень. Он вздохнул и грустно опустил глаза. Видя, какое угнетающее действие оказали его слова на друга, Дракула ободряюще похлопал любовника по плечу, привлекая его к себе:
— Ну… Гэбриэл, думаю, сейчас не время предаваться тягостным размышлениям, а тем более грусти — это бесполезно и ничего не изменит; лучше использовать его более рационально, — весёлым тоном возгласил вампир. — Ты согласен? — соблазнительно прошептал он на ухо любовника.
— Согласен. Хочу только признать, что… — мужчина запнулся, но затем уверенно продолжил, подняв свой взор и прямо посмотрев в глаза любимого: — Ты всё сделал правильно. Ты слишком хорош, чтобы идти на корм червям…
— Я тоже так считаю, — рассмеялся вампир, желая сменить слишком серьёзный оборот, который приобрёл разговор, на более соответствующий приятному любовному свиданию.
Дракула умел переключать внимание и эмоции любовника в нужном ему направлении, создавая то настроение, которое он хотел. Чтобы поскорее отвлечь Ван Хельсинга от невесёлых мыслей, граф, зная, как ему нравятся его великолепные волосы, грациозно завёл свои красивые руки за голову и снял элегантную заколку, распустив их.
Он тряхнул головой, и густая, блестящая, шёлковая пелена цвета воронова крыла упала ему на плечи, почти покрывая грудь. Гэбриэл очарованно смотрел на черноволосого красавца, в каком-то охватившем его неверии, что это прекрасное существо — само воплощение тёмной красоты — его любовник, чувствуя, что тонет в сверкающих влажным блеском, бархатных, горевших звёздами томных очах вампира, обрамлённых густыми и длинными ресницами, разверзающимися стрелами чёрных лучей, что таким же заворожённым взглядом взирали на него.
Первым очнувшись от любовного забытья в созерцании совершенств архангела, Владислав, схватив милого друга в объятия, восстановил их позицию, вновь опрокинув его на спину:
— О, Гэбриэл… — прерывисто дыша, проговорил он, почти неистово, в исступлении, лаская мужчину. — Ты и не представляешь, как я счастлив, что вновь могу касаться тебя, чувствуя, как твоё прекрасное тело наливается соком от моих ласк! Я, всем сердцем надеясь на это, боялся поверить, что это возможно… Ты был таким холодным и отстранённым. Помнишь, как в замке Франкенштейна ты уклонился от моих объятий? А я ждал этого века…
— Напротив, представляю, — возразил охотник, страстно отвечая на его ласки, скользя руками по чёрному шёлку рубашки, облачающей прекрасное тело любовника, наслаждаясь ощущением тугих мускулов под нежной тканью. — Ведь я тоже счастлив. А тогда я ничего не знал и не понимал. И думал, что встретился с тобой в том замке впервые, — продолжил Ван Хельсинг, с любовью глядя на Дракулу, ласково убирая пряди волос, упавшие на его точёное лицо. — Увидев тебя тогда, я не мог не отметить, как ты красив и сексуален, — мужчина лукаво подморгнул сияющему лучезарной улыбкой другу. — Впрочем, ещё показанный мне в Ватикане портрет замечательного красавца в средневековой одежде, с раскинувшимися по его плечам великолепными волосами, произвёл на меня неизгладимое впечатление, — признался охотник. — Я не мог забыть твоё лицо. Взгляд твоих глаз, посмотревших мне прямо в душу. Увидев твоё изображение, я почувствовал странную боль в сердце, которую не мог объяснить. И ты меня тогда сильно смутил своим предложением раскрыть мне моё грешное прошлое. У меня мурашки пошли по коже при этом заявлении, сделанном незнакомым мне обольстительным красавцем с ехидным прищуром и многозначительной, издевающейся ухмылкой, после того как он попытался обнять меня, — с лукавой улыбкой признался Гэбриэл. — Я был ошарашен всем этим и позорно бежал. Первый раз в жизни. Раньше со мной такого никогда не было. Я впервые встретил равного себе во всём противника. Ты был не просто очередным монстром, которого я был должен уничтожить. Я считал тебя сильным, коварным и хитрым врагом и далеко не был уверен в исходе нашего противостояния. Я опасался того, что тебе суждено стать моим камнем преткновения — тем, кому я проиграю. Признаюсь, я, прежде никогда не испытывавший чувства страха перед противником, страшился тебя. И не потому, что ты был демоном и сыном Сатаны — а странных, непонятных чувств, которые ты пробудил во мне во время той нашей встречи. Я испугался этих чувств. Впервые в жизни — испугался. И потому сделал ужасную ошибку, поторопившись оттолкнуть тебя, не дав возможности рассказать мне всё — открыть правду! Теперь я раскаиваюсь в этом. Но постараюсь реабилитироваться и наверстать упущенное в наших отношениях по моей вине, — с пленительной улыбкой заверил он Влада, обняв его щеки ладонями и нежно целуя в сладкие губы; после чего руки мужчины, дрожа от чувственного нетерпения, принялись расстёгивать чёрную шёлковую рубашку графа. Справившись с пуговицами, он, приподнявшись, изящным движением поддел ткань, обнажая точёные плечи Дракулы, кожу которых тут же принялись нежно гладить его длинные волосы. — Ты сводишь меня с ума, Влад! Я не могу насытиться тобой! — сказал охотник, зарываясь пальцами в блестящие пряди, чёрным переливающимся потоком струящиеся по плечам, спине и груди графа, ласкающие их прикосновениями шёлка. Гэбриэл с любовью и восхищением смотрел на вампира, жарко проводя своими мягкими ладонями по атласной коже совершенного тела обольстительного аристократа. — Мне никогда не нравились мужчины. Я и вообразить себе ничего подобного не мог! Но ты — исключение: так удивительно, дьявольски хорош! И я не смог устоять перед тобой!
