— Просто… потрясающе… Влад…
— Заниматься с тобой любовью — неземное блаженство, Гэбриэл! — с восторгом возгласил счастливый вампир и, погладив друга по его влажным от пота волосам и нежно проведя точёной рукой по щеке своего кудрявого красавца, улыбаясь, добавил: — Я тебя ненадолго покину: надо восстановить силы после улётного секса с прекрасным архангелом.
Одевшись, он покинул спальню, чтобы как следует утолить жажду: несколько глотков из вен возлюбленного лишь раздразнили её, оставив Гэбриэла наедине с самим собой.
Осушив пару бутылок крови из своего бара, Владислав вернулся в опочивальню.
Истощённый любовью Ван Хельсинг уже спал в его постели, накрывшись одеялом. Свои вещи он аккуратно сложил в изножье кровати.
Влад снова разделся и скользнул под одеяло, обняв спящего любовника. Его возлюбленный ангел, довольно вздохнул во сне и, не просыпаясь, обвил руками тело вампира, положив голову ему не плечо, уткнувшись носом в резную ключицу.
На лице Гэбриэла играла счастливая улыбка.
Нежно поцеловав мужчину в лоб и сильнее прижав его к себе, Дракула, гладя милого друга по волосам, наслаждаясь их шелковистостью и тонким ароматом, закрыл свои тёмные глаза и прошептал тоном, в котором мешалась любовь и радость хищника, завладевшего вожделенной добычей:
— Гэбриэл… О, Гэбриэл… наконец-то я снова завладел тобой! Наконец-то ты снова мой… О, сладкий ангел! Я не могу поверить, что дождался этого, что всё это происходит наяву… Но я всегда знал, что мы навечно связаны Судьбой вопреки всему, вопреки и Богу и Дьяволу…
Комментарий к Глава новой истории
XIX
век (1888 год) – время событий в фильме “Ван Хельсинг”.
====== Испытание воли ======
Гэбриэл проводил Анну и Вэлкона в аэропорт и до обеда успел вернуться в Бран. Их отъезд избавил Ван Хельсинга от постоянного опасения невольно чем-нибудь выдать то, какие мысли и желания крутятся в его голове, — а о них Валериусам лучше не знать.
Поэтому охотнику стало намного спокойнее, когда он был уверен, что любимая жена и её брат будут далеко от Румынии валяться на песочке Каймановых островов. А он будет валяться в постели с красавцем-вампиром. Потому что за год желание снова заняться любовью с Владом переросло в настоящую ломку. А он к тому же предложил «посидеть, выпить и поговорить». Как остроумно, чёрт возьми.
Пока Ван Хельсинг принимал душ в своих покоях, предварительно совершив особую гигиеническую процедуру в отношении самой интимной и сокровенной части своего тела, он уже представлял, как всё будет происходить, предвкушая. Представлял тонкие руки, что будут гладить его тело. Нежные, мягкие, благоуханные губы, что будут страстно целовать его. До него уже доносился эфемерный аромат страсти, смешанный с цветочными ароматами парфюмированных лубрикантов.
Хотя цветочный запах был более реальным. Благодаря Владу, который открыл Ван Хельсингам все чудеса подлунного мира, охотник забыл, что значит использовать в душе простое мыло. Он забыл, каково носить много лет одну и ту же одежду и питаться простой пищей, и отказался от своих аскетических привычек. Дракулы развратили его и всю семью Ван Хельсинг, приучив их к роскоши.
Пребывая в столь упоительных грёзах, прикрыв свои пленительные глаза, Гэбриэл даже не заметил, как в процессе омовения начал ласкать себя, воображая, что уже находится в объятиях красавца Владислава. Предавшись столь сладостным фантазиям, мужчина очнулся только тогда, когда его рукоблудие окончилось полным успехом и он достиг оргазма, разрешившись целым фонтаном спермы. «Чёрт, как же ты заводишь меня, Влад!» Ван Хельсинг поторопился завершить водные процедуры.
Вымывшись, мужчина насухо вытерся и высушил свои густые красивые волосы, при этом со всех сторон и ракурсов придирчиво рассматривая себе в огромное зеркало, чего он раньше никогда не делал. И на каждый его поворот зеркальная гладь давала ему столь лестный ответ, которым чрезвычайно редко удостаиваются человеческие существа.
Полностью удовлетворившись тщательным осмотром, Гэбриэл, пройдя в спальню, надушился любимым тёрпко-пряным ароматом с нотами розы и сандала, а затем оделся: чёрные стринги, тёмно-синие узкие джинсы с чёрным кожаным ремнём, подчёркивающие его превосходную фигуру, и сильно обтягивающая бледно-голубая футболка, — оттенок цвета был ему очень к лицу, акцентируя его редкостную красоту, — не скрывающая, а, напротив, демонстрирующая его тело греческого бога.
Одевшись, охотник подошёл к роскошному зеркалу, в котором он отражался в полный рост, и тщательно расчесал свои шелковистые кудрявые волосы, служившие замечательным обрамлением его прекрасного лица, красиво уложившиеся вокруг головы, с царственной посадкой на скульптурной шее, и упавшие мягкими локонами на его широкие плечи. Немного отойдя от зеркала, загорелый красавец-шатен с чудными глазами бросил на себя оценивающий взгляд, оставшись вполне удовлетворённым вынесенным зеркальной поверхностью «приговором»: он выглядел просто потрясающе и был во всеоружии для свидания со своим черноволосым красавцем.
Весь прошедший год Гэбриэл занимался самобичеванием после своего «падения». Он любил Анну. Любил её сильно и искренне, и занятия сексом с ней были слаще мёда и опьяняли, как вино. Но запретный союз с Владиславом наполнял его особыми, невообразимыми по силе и несравнимыми по сладости, яркости и остроте ощущениями, кружил голову и дурманил разум, разя стрелой, попавшей прямо в сердце. От этого просто не было спасения. Он любил их обоих, но по-разному: принцессу — горячей, искренней и чистой любовью как своего самого родного и близкого человека; граф же поистине сводил его с ума, поднимая в душе страстного мужчины такой бешеный чувственный ураган, о котором он ещё год назад и помыслить не мог, вызывая в нём грешные проявления и желания плоти, которые он до примирения с Дракулой не представлял у себя возможными, так как никогда не чувствовал ни малейшего намёка на влечение к представителям своего пола, но демон вопреки этому факту буквально очаровал его, одурманил, словно опоил собой. И чем запретней были эти желания, тем слаще…
Теперь Ван Хельсинг понимал, каково было Фебу из «Собора Парижской Богоматери», когда тот разрывался между супругой, светлой Флёр де Лис, и распутницей-цыганкой Эсмеральдой. Гэбриэл боялся признаться себе, что считает Влада красивее и сексуальнее Анны. Что, впрочем было понятно, так как сын Сатаны был воплощением чувственности и сексуальности, и в этих качествах с ним вряд ли кто мог сравниться. Демон был самим искушением и соблазном.
Жестоко коря себя за своё грехопадение и искренне раскаиваясь, охотник в течение целого года честно прилагал все возможные усилия, чтобы побороть свою запретную любовь к Дракуле. В надежде заглушить грешное чувство к Владиславу, Гэбриэл стал как можно чаще заниматься любовью со своей обожаемой женой, редкой красавицей Анной, но это не помогало. Да и не могло помочь, поскольку попытка таким образом подавить желание близости с Владом была заранее обречена на провал, ибо это было всё равно как стараться перебить аппетит к одному блюду другим, совершенно ему противоположным.
Охотник старался елико возможно реже встречаться с вельможным вампиром, до минимума сократив их общение касательно общих орденских и политических дел, но, поскольку они жили в одном замке да ещё и в смежных покоях, это порой было сделать довольно проблематично.
Поэтому, добросовестно спасаясь от искушения, Гэбриэл даже попытался убедить любимую супругу переехать жить в другое место. Но, так как он никак не мог привести достаточно веское основание (если только не сообщить ей правду), чтобы покинуть столь роскошную и комфортную резиденцию, — к которой Анна привыкла и которую успела полюбить, — это ему сделать не удалось.
Потому всё, что Гэбриэлу оставалось, — это, наплевав на гордость, стараться максимально избегать общества обольстительного графа Владислава, предмета его запретной страсти, охватившей его ещё сильнее, чем это было в XV веке.
