Произнося свою пылкую речь, охотник с огромной радостью видел, как менялось выражение лица любимого при этом искреннем признании, как пожар страсти и ревности в глазах Владислава превратился в пламя неугасимой любви, каким счастьем они зажглись! Прекрасное лицо вампира будто покинула омрачившая его грозовая туча, и оно засияло чистым светом.
— О Гэбриэл… Мой прекрасный Гэбриэл! — воскликнул граф, крепко, до боли, прижав к себе возлюбленного. — Ты то же сделал со мной, о мой сладкий красавец! Ты самое прекрасное существо во Вселенной! Никто не может сравниться с тобой! Ты навечно похитил и живое, и мёртвое моё сердце! Что бы я ни делал, о чём бы ни думал — перед моими глазами неотступно твой образ! Твои изумительные глаза цвета медового топаза, меняющие свой цвет, играющие оттенками в зависимости от твоего настроения! Их красоту и небесную прелесть бессильны передать слова! Твоя ослепительная, жемчужная улыбка, сводящая меня с ума! Твои губы, перед сладостью которых меркнут все наслаждения мира! Твои шелковистые ореховые волосы! Твоё потрясающее тело, что дарит мне блаженство рая! Я готов расстаться со своим бессмертием за неделю рядом с тобой, в течение которой о нас все забудут! Да, превратившись в демона, я изменился. Я потерял свою человеческую сущность, и ко многому отношусь не так, как относился бы, останься я человеком. Но это не повлияло на мои чувства к тебе — моя любовь осталась неизменной! Я был страстно влюблён в архангела, будучи человеком, и так же пылко, если не сильнее, люблю его, став демоном, невзирая на то что он дважды убил меня! Какое иное чувство могло бы выдержать такое испытание на прочность?! Только всепоглощающая, истинная, неземная любовь! Только она, и ничто другое! Ты знаешь, я горд, и никогда не признавался тебе в этом, но, когда я вижу тебя, всё моё естество устремляется к тебе навстречу! При виде тебя или при мысли о тебе — у меня внутри бабочки порхают! Чёрт, никогда не думал, что скажу тебе это… — спохватившись, граф мягко отстранился. Его бледные щёки окрасил лёгкий румянец, а ресницы скользнули вниз, прикрывая смущённый взгляд. Как зачарованный, Гэбриэл с упоением смотрел на возлюбленного. — Я призываю на помощь всю свою гордость и силу, чтобы обуздывать свою любовь и держать себя в руках, — справившись со смущением, продолжил вампир, — не унижаться, понимая, что мы не можем быть вместе. Но если бы ты знал, как я тосковал в разлуке с тобой! Эта невыносимая, острая тоска резала меня ножом, невзирая на все мои усилия заглушить её, несмотря на всё моё самолюбие! Ежесекундно терзающую меня боль ничто не в силах было притупить! Когда ты, соблазнив, бросил меня, в моей груди образовалась рана, которая со временем не только не затягивалась, а лишь сильнее кровоточила! И я наказывал весь мир! А Бога, из-за которого ты оставил меня, возненавидел лютой ненавистью!
— Влад… — поражённый этим признанием, Гэбриэл с жалостью смотрел в искреннее взволнованное лицо любовника. Он участливо привлёк его к себе, нежно, успокаивающе лаская. — Я и не подозревал, что ты так сильно любишь меня! Ты! Столь дьявольски самолюбивое существо! Любимый мой! Прекрасный мой! — Руки мужчины ласково, расслабляюще гладили вампира по напряжённым спине и плечам.
— И дьявольски страстное, Гэбриэл! Ты знаешь, что на самом деле причина того, что я ранил тебя, заключается не столько в моих дурных наклонностях, сколько в подсознательном желании отплатить тебе за ту муку, что ты мне причинил, признавшись мне в страстной любви, соблазнив, а затем покинув и убив меня в XV веке и снова убив в XIX, отказавшись даже выслушать, отшатнувшись от меня, как от прокажённого, а в следующий раз заградив себя ненавистным мне крестом, на котором я был распят, потеряв тебя! Наказать за упрямое упорство, с которым ты пресекал все мои попытки поговорить, вернуть тебе память, рассказать правду! Ты не представляешь, сколько боли ты мне причинил, Гэбриэл! И не столько тем, что убивал меня, сколько своей холодностью и неприступностью! Когда же я занимаюсь с тобою любовью, я задыхаюсь от неописуемого упоения и восторга! Моё тело трепещет, а душа поёт от переполняющего меня счастья! — Владислав почти до боли сжал Гэбриэла в объятиях. — Каждый раз мне кажется, что ещё миг, — и я не вынесу этой сладости! Несмотря на то что ты нежно любишь свою жену, прелестную Анну, на самом деле ты не её половина — а моя! Я это чувствую! Уверен в этом! Знаю это! Только моя! — Дракула ещё сильнее, в исступлении, прижал к себе любимого, словно хотел растворить его в себе, впитать в себя! — И ещё я знаю, что когда-нибудь, пусть минуют тысячелетия, миллионы или миллиарды лет, но мы с тобой сольёмся в единую сущность и навсегда будем вместе, так как мы, разделённое на две части, целое! И я знаю, что в глубине души ты тоже это чувствуешь!
Разделённые всем, но страстно влюблённые друг в друга вопреки всему небесный и адский красавец, обнявшись, на мгновение замерли, прижавшись щекой к щеке.
После чего произнёсший ответную пылкую речь, полную признаний, Владислав, блистая лукавой улыбкой, заметил, возвращаясь в весёлое настроение, разряжая патетическую атмосферу:
— Эх, если бы мы могли почаще проводить такие «длительные и изнурительные «обсуждения»!
— Аха-ха-ха! Влад! — расхохотался Ван Хельсинг, сильнее прижав к себе любимого шутника, ласково гладя его по спине. — Как ты верно заметил, даже крайне редкие наши уединения, что нам удаётся украсть, — это сумасшедшая удача! То, что мы вновь обрели друг друга — настоящее чудо! Ведь всё было против этого! И мы должны удовлетвориться этим!
— Ты прав.
— Пора, любимый! Мой драгоценный! — напоследок ещё раз прижав к себе и нежно поцеловав вампира, охотник мягко выскользнул из его объятий.
— Не хочешь напоследок поласкать меня своим красавцем? — лукаво сощурив блестящие глаза, хитро улыбаясь, осведомился Влад у собирающего уже подняться с ложа любовника, дыбы привести себя в порядок и подготовиться к возвращению в лоно семьи. — Анна ещё немного подождёт — когда мы ещё сможем вновь уединиться.
Граф обожал заставлять охотника делать выбор между собой и его любимой женой, наслаждаясь победами, одержанными в этом заочном соперничестве за сладостное внимание архангела.
Вампир с огромным удовольствием увидел, как охотник замер на месте, оставив своё намерение покинуть их любовное ложе, и бросил на него страстный взгляд.
Дракула, чарующе улыбаясь, грациозно-эротично откинулся на спину. Медленно проведя красивой рукой по своим роскошным волосам, пропуская длинные пряди сквозь изящные пальцы, он отбросил эту волну шёлка цвета воронова крыла на белоснежный шёлк подушки, заструившуюся по ней, словно чёрные блестящие ручьи расплавленного обсидиана по снежным вершинам. Приняв соблазнительную позу и призывно смотря в глаза любовника пламенным взглядом своих магнетических очей, сверкающих прелестью звёздной ночи, обещающей неземные наслаждения, Владислав, чувственно приоткрыв ярко-карминные уста, начал ласкать своё прекрасное тело, пробегая кончиками тонких пальцев по соблазнительной груди, очерчивая контуры выпуклых мускулов, медленно скользя ладонью по чёткому рельефу стального пресса, на котором выделялась и играла своей красотой каждая мышца, похотливо выгибаясь и постанывая под пылающим взглядом Гэбриэла, мгновенно заведённого этой картиной. Продолжая ласкать себя, обольстительный красавец, блистая влажным взором, томно прикрыл свои тёмные глаза. Его удивительно густые и длинные ресницы легли непроницаемыми чёрными опахалами на точёные бледные щёки.
— Влад… — жарко выдохнул охваченный пламенем возбуждения мужчина, не в силах оторвать взгляд от этой завораживающей картины, и склонился над соблазняющим его черноволосым красавцем, приняв упор на свои рельефные, мускулистые руки. — Дьявол… Ты сам змей-искуситель… — И, скользя восхищённым, влюблённым взглядом по прекрасному лицу и совершенному телу любовника, лукаво-шутливо добавил: — Колосажателю так понравилось сидеть на «колу»?
— Ты пропустил самое важное слово во фразе, любовь моя: на твоём, — акцентировал вампир, — «колу», мой сладкий… только и единственно на твоём…
