Ребята остановились. Маленький пушистый зверёк, прикрывшись серым хвостом, сидел у кормушки и деловито грыз семечки. Вдалеке раздался собачий лай – сразу несколько голосов. Белочка испуганно взбежала по стволу и замерла.

– Боится, – улыбнулась Лика.

Лай приближался.

– Это чего? – недоумённо спросил Стас.

Лика пожала плечами:

– Не знаю. Наверное, что-то не поделили.

– Стой, – Стас прислушался. Да, лай определённо становился ближе. Он был беспорядочным, взбалмошным, словно несколько собак переругивались друг с другом. И он приближался.

Ребятам стало не по себе.

– Давай отойдём к бассейну, – неуверенно сказала Лика.

Но отойти они не успели. В конце аллеи показалась собачья свора. Здесь было несколько крупных кудлатых псов, собак разных мастей поменьше. Они резво бежали, время от времени запрыгивая друг на друга. Сталкиваясь на ходу, некоторые собаки огрызались, лаяли, взвизгивали. Короткое эхо превращало их голоса в беспорядочную тревожную песню, которая неслась по аллеям парка.

– Собачья свадьба! – дрогнувшим голосом сказал Стас. – Замри, пусть пройдут.

Лика замерла на дороге, боясь пошевелиться и ругая себя за то, что не успела уйти с аллеи под сень деревьев. Стас стоял рядом, сжимая лямки рюкзака.

Впереди стаи бежал крупный грязно-белый пёс с короткой шерстью. Сразу видно – вожак. Дворняга, но в крепком теле чувствовалась сила. Он с ходу запрыгивал на бежавших рядом собак, сбивал с ног, отскакивал и мчался вперёд. За ним, немного отстав, мчались кудлатые псы – видно, щенки одной матери. Рыже-чёрные, похожие друг на друга, эти двое двигались молча, словно охранники. Остальные собаки были поменьше, разных мастей. Они беспорядочно тявкали, наскакивали друг на друга, грызлись – будто переругивались. Одна из собак – небольшая, чёрная, очень худая, – отстала. Она явно прихрамывала на заднюю лапу, потому и плелась в хвосте.

Стая уже пробежала мимо ребят, а чёрная вдруг замедлила хромой шаг и повела носом. Что-то не понравилось ей в Лике, и она остановилась. Лика похолодела и совершенно растерялась. «Не показать страх!» – пронеслось в голове. Но сделать она ничего не успела. Чёрная тряхнула головой и захромала дальше.

– Выдохни, – пробормотал стоявший рядом Стас. – Я белого здесь уже видел. Но с этими впервые.

– Я тоже… Он мне не нравится. И эти двое рыжих всё время с ним, как телохранители.

– Да, неадекват. Ладно, пошли, дежурный скоро уже уйдёт, – и Стас потянул Лику за рукав, бросая тревожные взгляды на аллею, где скрылась свадьба.

– Ага, – очнулась и заторопилась Лика. – Точно, они же до пяти сегодня.

И ребята заспешили по аллее.

…В приюте их встретили рыжая Настя и Артём, тоже волонтёр.

– Маккей ушёл, – вместо приветствия выдала Настя.

– Сбежал? – ахнула Лика.

– Ни фига, сам ушёл! – возмущённо сказал Артём. Я так понял, Дог замок на дверце не до конца защёлкнул. Или он просто сломался. Зверюга открыл и чао.

– Когда?

– Да вот, пару часов назад. Я как раз тут убирала, – ответила Настя, поправляя смешную шапочку с помпоном. – Вышел из вольера – думала, с ума сойду от страха, в руках лопатка. Он когда вот так, близко, ещё больше оказался. Но и не подумал броситься, даже зубы не показывал. Молча прошёл, чисто хозяин. Я в себя пришла, позвала его.

– Ну?

– Что ну? Глянул, как на сумасшедшую, и ушёл. Не пёс, прямо человек.

– А какого, простите, мы с ним возились? – расстроенно сказал Артём. – Скотина неблагодарная! – и выдал ещё пару явно не лирических фраз. Артём всегда ругался, когда был очень расстроен. Он не умел держать себя в руках.

– Сколько волка ни корми… – вздохнула Настя.

– Да ладно, какой он волк? – вскинулась Лика. Ей почему-то стало обидно за Маккея. – Просто он не прижился тут, вот и ушёл. – Только вот… теперь же он совсем диким станет…

Ей вспомнилась стая в парке. Этих псов никак не назвать друзьями человека. Они выросли на улице, жили по своим законам. Человек для них не друг, а просто житель того же мира, сосед по планете. Если бы эта чёрная учуяла запах еды из рюкзака – наверняка вся стая, одуревшая в момент свадьбы, напала бы на ребят.

Неужели и Маккей такой же? Да и с чего ему быть другим? Он вырос рядом с человеком, который его не любил. С самого детства прочно усвоил, что от людей хорошего ждать не приходится. Никогда не имел настоящего доброго дома. И почти год в питомнике ничего не изменил. Маккей никого к себе не подпустил, только зубы показывал. Ну, разве что Сергея Ивановича признал – так его почти все собаки приюта за хозяина считают – вот аура у человека! Правда, одиночка Маккей ни на кого и не бросился…

И всё-таки Лике не верилось в то, что однажды она увидит громадного чёрного пса на улице. В стае или одного, грязного и дикого. В нём уже не будет чувствоваться породы ротвейлера. И почти чёрные глаза, похожие на крупные ягоды шиповника, посмотрят на неё оценивающе: нет ли в сумке чего-нибудь поесть? Так же, как смотрела, принюхиваясь, хромая собака.

– Ну вот, – вздохнул рядом Стас. – Навестили верного друга перед долгой разлукой. – Пошли хоть Норта покормим…

Зачёт по физкультуре наконец-то закончился. И уставшая Лика, кое-как запихнув спортивную форму в рюкзак, побежала на улицу – ждать Стаса у дверей школы. Мальчишек Виктор Иванович всегда задерживал, повторяя, что сильному полу нужна не только зарядка, но и разрядка. В качестве разрядки мальчишки отжимались, выразительно закатывая глаза и строя гримасы отчаяния. Но физрук был непреклонен.

До отъезда Воробьёвых оставалась всего пара дней, и ребята старались после уроков ходить домой вместе, ведь жили они на соседних улицах.

С того дня, как Маккей ушёл из приюта, прошло полторы недели. Лика заходила пару раз проведать Норта, приносила кое-какую еду. О Маккее она не говорила – зачем приставать с расспросами к волонтёрам, когда и так понятно, что новостей нет? Ушёл – и всё. В окрестностях замечен не был. «Неблагодарная скотина!» – повторял Артём. «Чужое не приживается», – вздыхала Настя. Дог с выводами не спешил.

– Вы вещи собрали? – тоскливо спросила Лика, когда Стас вышел из школы и они направились в сторону проспекта.

– Да… Это вообще эпопея. У меня чемоданчик, у матери фура. Сплошные диссонансы.

– Да ты поэтом стал! – улыбнулась Лика.

– Станешь с этими женщинами. Прикинь, меня суют в профильный математический.

– И что? Ты же вроде в алгебре нормально соображаешь.

– Практически Менделеев.

– Это химик.

– И я о том же! – буркнул Стас и махнул рукой. – Какой из меня математик?

– А ты маме говорил?

– Говорил, и убеждал, и доказывал. А она: ты совсем страх потерял – на женщину кричать? Суперлогика!

Лика рассмеялась – даже рассерженный, Стас не терял чувство юмора.

– Ладно, ещё доехать туда надо, – вздохнул он. – Хотя родители уже весь сайт новой школы изучили. Вцепились в этот профильный, как ты в Маккея.

– Где это я вцепилась? – вскинулась Лика. – И где Маккей?

– Может, оттого и ушёл, что ты его своей персоной достала.

Лика знала, что мальчишка просто отвлекает её от грустных мыслей. Но всё равно поддалась на провокацию – сказались усталость и грусть.

– Ну, спасибо! – она огорчённо поддела ногой камешек. – Неужели тебе его совсем не жалко?

– А чего жалеть? Не инвалид.

– Я же тебе про его судьбу сто раз рассказывала.

– И что? Бредни какие-то, собранные по сусекам бабушки колобка. Хозяин – прямо адовый: на цепи держал, не кормил. Маккей твой должен был или коньки отбросить от такой жизни, или дохляком стать. Посиди на цепи пару месяцев, пожуй сухую вермишель…

– Я не говорила про вермишель!

– Ну, ещё объедки какие-нибудь. Ты вон сама небось на диете сидишь, а мясо ешь.

– Ну, ем…

– Вот и ну! Голова у тебя зачем?

– Причёску делать, – улыбнулась Лика.

– Было бы что делать! – вздохнул Стас, обходя здоровенную лужу. – Жил взаперти – и мышцы супер. Не учили – команды знает. Самоучка. Заочник. В профкласс ему. Учителем.