— Что? — спросила Хеллер, заметив, что я пялюсь на нее.

— Ничего! Просто… ты выглядишь по-другому.

— Хочешь сказать, что я выгляжу так, будто мое тело было найдено вчера и его всю ночь его бальзамировали?

— Да! Нет!

— Я кинозвезда. Люди ждут, что именно так я и буду выглядеть.

Рядом с Хеллер сидела слишком худая, слишком загорелая, слишком блондинистая женщина возраста моей мамы.

— Это Талли Марабонт, — прошептал мне Уайатт. — Она самая популярная ведущая развлекательных шоу в стране. И она настоящая сучка на колесиках.

Пока я собиралась попросить Уайатта, чтобы он воздержался от использования «с»-слова, и думала, как можно прикрепить колесики к «с», кто-то начал отсчет:

— Пять… четыре… три… два… один, и мы в эфире! Талли?

— Всем привет, с вами Талли Марабонт, — произнесла женщина, в которой всего было слишком, глядя в одну из камер. Уайатт повернул мою голову к одному из мониторов, и я увидела, что на экране Талли казалась не лужей подтаявших мелков, а выглядела вполне нормально, даже на десять лет моложе.

— Все дело в освещении, — прошептал мне на ухо Уайатт. — Вне экрана она детей напугать может.

— Сегодня с нами самая горячая молодая звезда Америки, — продолжила Талли, — и, вполне возможно, всей планеты. И скоро она станет еще более горячей, потому что малышка снялась в одном из самых ожидаемых фильмов в истории. Итак, поприветствуйте популярную, одаренную и временами о-о-очень противоречивую Хеллер Харриган!

— Она, что, правда только что назвала Хеллер о-о-очень противоречивой? — пробормотал Уайатт.

— Привет, Талли, — ответила Хеллер, широко улыбнувшись. Тут я кое-что заметила. В реальной жизни, когда Хеллер улыбалась, всегда казалось, что это из-за того, что она просто не может не улыбнуться — либо потому что ей реально весело, либо ей только что пришла в голову очередная злобная идейка и ей не терпится ею поделиться. Сейчас же ее улыбка выглядела несколько сдержанной. Казалось, что Хеллер часами практиковала ее перед зеркалом, потому что именно ее ждали все эти миллионы людей и Талли в том числе.

— А вот и улыбка на миллион долларов, — заметила Талли. — Готова поспорить, куда бы ты ни пошла, все желают увидеть улыбку кинозвезды.

— Улыбку «Войн ангела», — сказала Хеллер.

— Молодчина, — пробормотал Уайатт, — реклама лишней не будет.

— Тем не менее, Хеллер, — продолжила Талли, — сейчас ты достигла очень напряженного и, возможно, ключевого момента в своей жизни. По всему миру было продано более сотни миллионов копий книги «Войны ангела», и, когда тебя только назначили на роль Линнеи, наряду с теми, кто поддержал твою кандидатуру, было также много недовольных. Я знаю, что до сих пор существуют сайты вроде «Мы ненавидим Хеллер» или «Бойкот фильму» и даже хуже. Намного хуже. Как ты живешь со всей этой ненавистью?

Хеллер ответила не сразу. Я поняла, что она мысленно считает до трех, чтобы успокоиться и удержать себя в руках. Хороший, кстати, способ.

— Что ж, Талли, — сладким голосом наконец сказала она, — во-первых, я как никто понимаю, почему так много людей всех возрастов любят книги «Войны ангела», потому что и сама их обожаю. Конечно, никому бы не хотелось, чтобы его любимую вещь испортили или исказили. Я бы хотела заверить всех, и в первую очередь всех фанатов «Войн ангела», что мы снимали этот фильм с любовью и уважением. Хочу вам признаться, что для меня большая честь играть такого запоминающегося и интересного персонажа. Все, о чем я прошу, все, на что я надеюсь, — дайте мне и нашему замечательному фильму шанс!

— Да, — пробормотал Уайатт, — идеально. Все как договаривались, слово в слово.

— Великолепный ответ, — произнесла Талли. Она соединила кончики пальцев, и ее лицо стало более жестким. Игра закончилась. — Но мне нужно задать тебе еще один вопрос. Весь интернет только об этом и говорит.

Хеллер выпрямила спину. Улыбка не сходила с ее лица.

— Год назад, после того, как вы сняли фильм, твоя личная жизнь пошла под откос. Я слышала довольно-таки правдоподобные истории про твою наркоманию, непристойное поведение, аресты и много чего еще. Говорят, что по предписанию суда ты провела несколько месяцев в частной реабилитационной клинике в Аризоне. А ведь ты еще подросток! Сейчас ты сидишь передо мной в прелестной дизайнерской одежде, рекламируешь свой фильм, но что ты скажешь про эти слухи?

— Ты сможешь, — прошептал Уайатт, — ты справишься, держи себя в руках…

— Талли, — начала Хеллер. Я поняла, что Хеллер называет ведущую по имени, пытаясь поддержать дружелюбную и приземленную манеру разговора. — Мне семнадцать лет. Я кручусь в этом бизнесе с детства и отдаю этому всю свою душу. Я неизмеримо благодарна за все возможности, которые у меня есть. Что же касается моей личной жизни, я отвечу вот что…

Хеллер хитро улыбнулась.

— Пусть мое имя Хеллер, сейчас я играю ангела. Так что давайте оставим все как есть.

— Молодец! — воскликнул Уайатт. Все это время мы цеплялись за руки друг друга в нервном напряжении.

— Очаровательно, — ответила Талли, — и интересно. Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты была Анной Бананой, теперь ты Линнея. Эти роли делают из тебя ролевую модель для многих молодых людей по всему миру и в особенности для девушек. Неужели ты искренне веришь, что они должны следовать примеру той, кто превратила свою жизнь в грустную и беспокойную голливудскую катастрофу?

Лицо Хеллер напряглось, она сощурила глаза. Хеллер была хорошей актрисой, но сейчас ее лицо отражало все, что она испытывала. Она пыталась держать себя под контролем, следуя плану игры, но сейчас она кипела от злости, вцепившись в подлокотник, и мелко и часто дышала — как тигр, готовящийся напасть на джип с хихикающими туристами, которые превысили допустимый лимит фотографий.

— Знаешь, что, Талли, — сказала она, — прежде чем говорить о моей жизни, что я с радостью сделаю, давай вначале поговорим о тебе. Правда ли, что прямо перед разводом твой муж, если я не ошибаюсь, твой четвертый муж, неожиданно придя домой, застал тебя в постели с парой…

— Вот черт… — пробормотал Уайатт, впиваясь ногтями мне в руку.

Я начала паниковать. Странно, но может быть впервые за всю свою жизнь я боялась не за себя, а за Хеллер. Первая мысль, пришедшая мне в голову, была: «Даже не пытайся ей помочь». Все трудности и проблемы Хеллер — секс, наркотики, уголовные преступления — во всем этом виновата только она сама. Хочешь быть большой звездой, готовься отвечать на вопросики с подвохом. К тому же, четыре года назад Хеллер дразнила, задирала, а потом пыталась задобрить меня так, что я чуть не умерла, так что уж я-то ей ничего не должна. Смотреть, как Хеллер растаскивают на кусочки на национальном телевидении, будет чем-то вроде справедливого возмездия за все то, что она мне сделала.

Однако Хеллер задирали и подкалывали перед миллионами людей. Я тотчас прекратила размышлять и паниковать и буквально выпрыгнула перед камерами, будто срикошетив с трамплина, и уселась рядом с Хеллер.

— Привет, Талли! — выпалила я. — Меня зовут Кейтлин Синглберри, и я кузина Хеллер. Я одна из Поющих Синглберри, и мы веселая, здоровая, американская христианская семья. Мне бы хотелось кое-что сказать, но я так рада находиться на… на этой программе, я ее обожаю, хоть, по правде сказать, никогда ее не смотрела. Но я думаю, что вы очень милая и очень… очень-очень милая и вы, ну… очень милая блондинка… то есть очень милый человек… Хеллер часто мне говорила о том, как восхищается вами как журналистом и сильной женщиной… ну и тем, что вы такая страшно худая.

Один из операторов фыркнул, но притворился, что это был кашель.

— Я хочу сказать, что… я просто обычная девочка из Парсиппани, Нью-Джерси — привет всему Парсиппани!!! Конечно, я люблю Хеллер, ведь мы родственники, да и моя мама говорит, что я должна ее любить. Тем не менее, больше всего на свете я люблю «Войны ангела». Мне кажется, я фанат номер один на всем свете. Я люблю «Войны ангела» сильнее своей мамы — а ведь однажды я видела, как она целуется с яблоком со словами: «Толвен, это неправильно! Мы не должны…» Когда я узнала, что Хеллер будет играть Линнею, то сначала очень расстроилась: мне казалось, что Хеллер не вполне подходит на эту роль. Я так расстроилась, что… э-э… меня начало тошнить. И знаете, я ненавижу, когда меня тошнит. По мне, пукать и то лучше. Господи, неужели я только что сказала «пукать»? Да само слово «пукать» уже звучит, как будто кто-то пукнул. Вы ведь вырежете эту часть, где я сказала «пукать»? Ученые давно должны были изобрести средство против пуканья! Ну, или мы могли бы организовать соревнования по многоборью, распродажи выпечки и карнавалы для сбора денег на изобретение средства против пуканья!