— У него встреча, — сказала Гермиона и упала на свой стул. — Снова!

Макс посмотрел на нее странно — наверно, надеялся, что она несмотря ни на что сможет выполнить свое обещание. Он сильно преувеличивал ее возможности.

— Иногда нам мешает третья сила, — сказал он, заправляя за ухо отросшую прядь волос непонятного цвета.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Гермиона и подняла голову со стола. Ее всюду преследовали кружащие в лучах света пылинки, даже в такой далекой от реальности библиотеке.

— События, которые никак от нас не зависят. Твои желания — чернила, что все равно исчезают, как бы ты ни хотел, чтобы они остались на бумаге.

В библиотеке было тихо. Она огляделась и не увидела знакомых лиц. Потом улыбнулась — чернильные желания… Это было очень похоже на то, что она чувствовала.

— Да, — ответила она. — Мы ходим за ним по пятам…

— Так говорят только старперы.

— Хорошо, мы пасем его уже четыре дня! И ни разу! — она перешла на громкий шепот. — Ни разу он не оставался один! В этом точно есть какая-то закономерность.

Гермиона снова уронила голову на руки. Закономерность проще простого — Уэллс был чертовым параноиком. Ему мерещилось, что за его бесценным трудами охотятся люди Гриндевальда или Отдел тайн. Впрочем, подумала Гермиона, отчасти он был прав.

— Но ты имел ввиду не только Уэллса, — поняла вдруг она и выпрямилась. — Ты опять думаешь об этом?

— Не думаю. — Он махнул рукой. — Много событий в нашей жизни происходят сами по себе.

Макс подпер щеку рукой, и оттого стало больше заметно, как он молод.

— У всех решений есть последствия, — ответила Гермиона. Солнечный луч из библиотечного окна ложился полосой света на книжные шкафы и стол. — Просто они непредсказуемы.

— Это я и называю третьей силой.

— Ты много о ней говоришь в последнее время, — сказала она.

— Да. Было бы не так обидно, если бы меня поранили на задании, — ответил Макс и закинул в рот обычную современную жвачку. При других обстоятельствах она бы, может, разозлилась. — Грюм был вообще без ноги!

— У Грюма, Максимилиан, было много времени и на двух ногах.

Если бы не третья сила, то многие из героев войны были бы живы. Гермиона сжала подол юбки.

Они какое-то время молчали: Макс ушел в себя и бездумно листал страницы старого пыльного справочника по травам, а Гермиона смотрела на бесконечные стеллажи. Книги тянули ее к себе пыльными обложками и запутанными строчками на разных языках.

— Детей из Хогвартса Рон встречал без меня, — сказала она.

— Работа есть работа, — ответил Макс, и раньше она, может быть, согласилась. — Ты не думала, что делать с Томом?

Она поняла, о чем он, но все равно спросила:

— Что ты имеешь ввиду?

— По документам он под твоей опекой.

— Я уделяю ему достаточно времени, — ответила она, хотя, конечно, так не думала. Иногда места, где они были с Максом, удивительно описывали ее настроение: даже библиотека с ее длинными шершавыми столами казалась неуместно пустой и безлюдной.

— Не зря он напросился с нами на задание.

Гермиона промолчала. Не хотелось видеть его, когда ее дети оставались дома. Снова вспомнилась сцена на кухне — Том (или Роза) на стуле с поджатыми ногами, и Гермиона решительно встала.

Она сказала Максу, что собирается в книжный, и он пошел с ней.

Здесь был уже август — начало понемногу холодать, и Гермиона накинула поверх блузы приталенный пиджак. Она взяла Макса за руку и прямо с улицы у библиотеки аппарировала их в нескольких кварталах от Чаринг-Кросс-Роуд. Они снова были в каком-то тупике, как раз таком, который хочется покинуть как можно быстрее. На ступеньках сидел кот без хвоста, и непонятно, его подрали собаки или замучили хулиганы.

Район был благополучным, и люди одевались тут немного по-другому. Женщины носили слишком похожие юбки - такие же, как и у самой Гермионы - и приталенные пиджаки, а мужчины однотипные костюмы простого кроя.

— Мы идем в тот книжный? — спросил ее Макс, и она просто кивнула. Дорога была недолгой, хоть Макс, как и обычно, шел медленно, и приходилось останавливаться, чтобы ждать его. На самом деле, она и не знала, куда так спешила на этот раз.

Они взяли себе по эспрессо без сахара. Даже во время войны здесь были покупатели, хоть и не так много. Некоторые просто читали на одном из старых больших диванов, а продавец их не выгонял. Иногда, если честно, ей хотелось остаться здесь навсегда — смотреть через витрину на улочку со старыми домами, нетронутыми блицем, листать дешевые книги на газетной бумаге и жить только ради этих мгновений.

Гермиона положила перед собой три тома комикса от Марвел про Капитана Америку. Они были еще не так популярны, да и привозили их из Штатов.

— Роза и Хьюго попросили купить, — сказала она. — Они любят, когда я привожу им что-то с другого времени.

Из других миров она привозила им книги — такие книги, которых нельзя было найти нигде больше. Гермиона любило свою работу в том числе за возможность делать что-то особенное.

Макс ей не ответил: он бездумно листал какую-то брошюру и отпивал кофе маленькими глотками. Она поставила чашку и пошла к кассе, но снова остановилась у стенда с комиксами. Гермиона взяла еще первый выпуск «Капитана Америки» для Тома.

***

Гермиона проснулась от запаха овсянки. На кухне стоял Том — он сосредоточенно читал рецепт на упаковке и одновременно помешивал кашу в кастрюле. Ей стало на мгновение очень смешно: Роза могла приготовить даже шоколадное печенье почти с закрытыми глазами, а у Хьюго прекрасно получались глазунья и тосты.

Он ее, кажется, не замечал или не хотел замечать. Гермиона тоже сделала вид, что кухня пустая — молча села на стул и сложила руки перед собой. Том зевнул, а после провел рукой по лицу.

— Ты добавил молоко?

— А?

— В кашу. Молоко.

На мгновение ей почудилось, что Том растерялся, но потом он открыл оставленный на столе чемоданчик Макса и достал оттуда бутылку молока. Повертел ее в руках, будто проверяя на реальность.

— Столько?

Гермиона подошла поближе и заглянула в кастрюлю. В последнее время у Тома подрагивали руки.

— Да.

Он как-то странно на нее посмотрел и промолчал. Они позавтракали втроем, почти не разговаривая. Макс ушел сам искать Уэллса, да и шансов перехватить его сегодня было откровенно мало.

Гермиона весь день сидела в своей комнате, где почему-то было мало света и свежего воздуха, и разбирала документы. Сопоставляла временные рамки пропаж Уэллса и немного читала очередной роман Ирвина Ялома.

Вечером она вспомнила о комиксе, который купила для Тома. Гермиона постучала — никто не отозвался, и она вошла. Сначала увидела большое витражное окно, которые казалось единственной светлой точкой среди плотной вечерней темноты. Потом уже заметила Тома — свет от витражного окна укрывал его голову, плечи и руки как полупрозрачная шелковая вуаль.

Комнату пронзил долгий громкий крик — кричала книга на его столе. Том взял обычный магловский молоток и забил глубже один из гвоздей, которые держали обложку раскрытой.

Гермиона глубоко вдохнула и отложила на тумбочку комикс. Том все еще как будто ее не замечал или не хотел замечать. Тени на его лице казались осколками витражных стёкол.

— Что ты хочешь найти? — строго спросила она и сложила руки на груди. Ей захотелось его оглушить, но она сделала еще один вдох и сжала в руке палочку. Том хмыкнул и забил следующий гвоздь — из страниц книги вырвалось человеческое лицо, искаженное в агонии, и завизжало так, что задрожали стекла.

Гермиона скривилась — скорее не от звука, который раздирал ее сознание, а от того, что ей предстояло сделать. Она подошла к Тому, забрала у него из руки молоток, взяла со стола гвоздь и одним движением вбила его в середину переплета. Визг тут же схлопнулся.

Витражные стекла за его спиной освещали всю комнату. Том молчал.

— В этой книге нет того, что ты ищешь, — сказала Гермиона. На языке вязли горечь и разочарование.