Гермиона подумала, что нужно было сделать это раньше. Она подтянула под себя ноги, ощутив нужду в тепле и покое. Захотелось домой, чтобы по дороге обязательно выпить с Томом кофе или какао и, может, посидеть на какой-то лавочке.

— Это для тебя много значило, да?

— Я не говорю, что она и Рон ничего не делают для меня… Наоборот, — Вдруг Том поднял голову вверх и улыбнулся. Она тоже улыбнулась, хоть и знала, что он не мог ее видеть. — Но именно это было просто прекрасно. Мне всегда нравились особенные вещи, а именно эти особенные потому, что они теперь мои. На самом деле, наверно, мне очень повезло с тем, где я сейчас.

Ей показалось, что Том снова намеренно заменил слова на более нейтральные, но она все равно поняла, что он хотел сказать на самом деле.

***

Пальто путалось в ногах, и Гермиона сбавила шаг. Она остановилась у перехода.

На нее налетел Юксаре, уперся лапами в живот и задрал морду вверх, стараясь лизнуть лицо. Она потрепала его за ухом, наблюдая, как, сильно хромая, навстречу шел Макс.

— Ты спустил его с поводка! — сказала Гермиона вместо приветствия, а Макс только устало улыбнулся.

— Я за ним не успеваю. Не волнуйся, этот хороший мальчик никого не тронет. Да? — И наклонился, чтобы погладить Юксаре по голове.

Она внимательно осмотрела Макса с ног до головы, сдерживаясь, чтобы ничего не сказать насчет того разговора. Хоть они и пересекались на работе почти каждый день, не находилось правильных слов, а неправильные она решила оставить при себе.

Макс взял Юксаре на поводок и пошел вперед, по привычке, наверно, зная, что она его догонит.

— Помнишь, три команды пультеров ошиблись с расчетами? Я переделал им координаты. Люпин с тем стажером уже отправились.

Какое-то время они шли молча, и Гермиона подумала: «Хоть что-то остается прежним», но тут же одернула себя. Она никогда не могла отмалчиваться, когда хотелось что-то сказать: от этого тишина казалась не привычной и обыденной, а почти искрящей.

У нее мерзли лодыжки в том месте, где заканчивался носок и еще не начиналась штанина.

— Тэдди и сам не так давно получил значок, — с сомнением протянула Гермиона через время, меньше всего желая разговаривать о работе. Потом она подняла взгляд на Макса и со вздохом продолжила: — Ты очень быстро исправил их ошибку. Сколько еще сотен копий нужно собрать, чтобы начали организовывать работу университета?

Она и так знала ответ на этот вопрос, но Макс, не задумываясь, ответил:

— На самом деле, не так много. Я забегал в отдел тайн и взял у них обновленный чертеж пульта. И вот в чем штука…

Дальше они обсуждали теории времени, выведенные Джоном Чемберзом, которые совершенно не совпадали с расчетами Уэллса. Гермиона все никак не могла уловить ту тонкую грань: она утратила доверие Макса, или он просто больше не думал о разрушенных мечтах? Когда она отворачивалась, то боковым зрением замечала, как он сжимал челюсти и хмурил брови.

Потом Гермиона завороженно наблюдала, как носки ее черных ботинок поднимались от земли для шага и снова возвращались на место. Осенний ветер и предзакатное солнце вместе создавали какое-то особенное ощущение пространства: воздух будто был прозрачнее возможного; каждая травинка и лавочка на дороге становились осязаемее, чем всегда.

Юксаре играл с редкими опавшими листьями, и Гермиона, рассматривая залитый солнцем парк, думала о обещаниях, данных самой себе, которые она не смогла выполнить, и целях, до которых не вышло дойти. Макс выглядел уставшим — последнее время он всегда уходил позже нее, и от этого в груди поднималось неопределенное беспокойство.

— Тебе не кажется, что Том бы мог работать в нашем отделе? — вдруг спросил он. — Даже если мы поменяем ему документы, все равно найдется кто-то, кто помнит его лицо.

Гермиона остановилась.

— Ты не думал, что просто можно изменить им память? Буквально стереть лицо.

Макс удивленно на нее посмотрел.

— Ого. Это вправду звучит как решение. — И поджал губы. — Как я сам-то не додумался!

Ей давно разонравилось умничать.

— У меня просто больше опыта, — твердо ответила Гермиона. Она запнулась, не зная, как сформулировать просьбу. — Ты хорошо придумал насчет работы. Возьмем его с нами в ту недельную командировку?

— Ты просто не хочешь оставлять его одного, да?

— Да, — со вздохом сказала она, качнув головой.

— Я еще в прошлый раз зарегистрировал его внештатным сотрудником. Как исторического консультанта.

Гермиона громко хмыкнула, а Макс заулыбался. Она бы поступила так же.

— О, а почему я об этом не знаю? — спросила она и сама же ответила: — Наш отдел настолько секретный, что никому нет дела, что мы там оформляем?

— Ну, вообще-то, я тебе говорил. Вроде бы.

Она нахмурилась, вправду вспомнив, как они обсуждали это еще летом. Гермиона присела на корточки и позвала Юксаре, и он, налетев на нее с разбегу, начал вылизывать лицо. Стало щекотно. На языке вязли какие-то слова похвалы, которые хотелось сказать Максу, но она сглотнула, и это прошло.

***

Гермиона тихо открыла дверь, не в силах издавать какие-то громкие звуки, и остановилась в коридоре.

— Ты уже смотрел ту серию, где они постирали его черный пиджак? — она услышала голос Рона, вышла из-за стены и замерла, ожидая, когда они ее заметят.

— И он стал белым? — спросил Том, громко фыркнув. Рон тоже фыркнул, а потом поймал взгляд Гермионы и широко улыбнулся.

— Том, — начала Гермиона и сложила руки на груди. Она постаралась выглядеть как можно серьезнее, и Рон с Томом удивленно переглянулись. — У меня к тебе деловое предложение. Платят мало, зато работа сложная.

Уголки губ Тома дрогнули, и он закрыл рот ладонью, а Рон рассмеялся. В сердце что-то сжалось и разжалось — она так любила его смех.

— Вообще-то, я серьезно, — продолжила Гермиона. — У нас Максом командировка в прошлое на неделю.

— О, ну я посмотрю в своем списке очень важных дел и постараюсь найти минутку.

Рон ей едва заметно кивнул: они обсудили это еще вчера и решили, что совсем безответственно оставлять Тома одного дома на такой большой срок. Тем более, Том не мог прийти к Рону на работу так же, как к ней. Они продолжили говорить о сериале, а она, улыбнувшись, ушла в комнату переодеться. Каждый день после работы Гермиона уделяла этому вправду много времени, когда вместе с уличной одеждой снимала с себя рабочие заботы.

Она взмахом палочки вернула видимость потайной двери и зашла в кабинет. Они с Роном обставляли его вместе, даже раньше спальни, когда купили этот дом шестнадцать лет назад. Гермиона остановилась посередине и, задрав голову к потолку, стояла так какое-то время с закрытыми глазами. Спустя какое-то время дневные заботы рухнули с плеч, от чего дышать стало легче. Она провела рукой по шее, чтобы остудить боль в спине.

Вернувшись в работы на следующий день, когда Рона еще не было, Гермиона услышала какой-то звук в комнате Тома. Она, не переодеваясь, поднялась и замерла перед открытой дверью.

Шторы были задернуты, а сам Том стоял у стены, как заколдованный. Она опустила взгляд ниже, к его ногам, и увидела осколки от стекла и расколотую надвое раму часов.

Они заговорили одновременно:

— Ты не поранился?

— Часы сами разбились.

Том удивленно на нее посмотрел.

— Да вроде нет. Починишь?

— Ага. Такие красивые. Ты купил их в магазине через дорогу?

Он легко улыбнулся.

— Ага. Спасибо.

***

Гермиона провела рукой по лицу, стараясь отвлечься от сонливости. На первом этаже кабинета Франчески было почти что непроглядно темно, и она с трудом подавила желание послать туда зачарованные огоньки.

— Вы никогда не думали, что терять какие-то навыки — очень обидно? — вдруг спросил Том. Он сполз ниже в кресле, почти ложась.

— О каких конкретно навыках ты говоришь?

Том покрутил ладонью в воздухе, и рядом с ним появились небольшие разноцветные звездочки. Они осветили его лицо мелкими огоньками. Хоть Гермиона и знала, что он умел колдовать без палочки, это был первый раз, когда она видела это своими глазами.