— А я? А как же я?

— А думаешь, кому-то есть до тебя дело? — беззлобно спросил он. Варвара нахмурилась и отвернулась. Она встала и прошла мимо него, куда-то на кухню.

Иван допил чай и ушел с чувством собственной вины. Так обидеть ту, которая ничего плохого ему не сделала? Не сказала ничего из-за цветка, который, несомненно, был для нее очень важен. Иван опять отметил, что нужно думать, прежде чем что-то говорить.

Ему больше шла фамилия Неудачников, чем своя собственная. Один раз в школе ему назначили мыть окна, а он чуть не вывалился со второго этажа, после чего в течении дня глотал успокоительное. А еще через какое-то время дед все-таки поменял замки.

В тот день Иван обреченно сидел на ступеньках под дверью, от волнения даже не подумав позвонить в специальную службу по снятию замков. Дед все чаще забывал его — теперь только раз-два в неделю он помнил своего внука шестнадцатилетним высоким парнем, а все остальное время — маленьким мальчиком, на которого он только-только оформил опеку. Бывало, что дед вообще забывал все связанное с ним. Обидно, но винить деда Иван не видел смысла.

Иван вышел на улицу и ходил по парку до темноты, пока не стало холодить пальцы. Он только после понял, что ему некуда идти. Совершенно некуда. Потому что однодневное забвение деда не повод менять замки еще раз и тратить на это деньги.

Он купил себе глинтвейна, отхлебнул и сел на длинной лавочке в парке. Было так темно, что каждый раз Иван вздрагивал, если кто-то проходил слишком близко. Холодно. Завтра была суббота, да к черту какая разница? Иван вернулся домой, позвонил в дверь — никто не открыл, подергал за ручку — так же бесполезно.

Вдруг вспомнился свой глупый вопрос:

«А разве кому-то есть дело до тебя?», — тогда он это сказал не со зла, но… Если у Варвары вправду никого нет? Как он мог ляпать какой-то абсурд, даже не думая? В его случае это всегда приводило к случайным обидам.

Друзья у него были. Но одновременно с этим Иван мог поклясться головой, что они не считали его своим другом. Вдруг подумалось, что ночевать в антикафе не так плохо, и Иван уже двинулся туда. На небе были такие красивые звезды…

Зазвонил телефон, а на экране высветились «Деда» и фотография их канарейки. Иван от волнения чуть не выронил его.

— Привет. Э…

— Ваня! Какого черта ты не дома? С девкой какой-то шалить вздумал?! А резинку купил?! — тут же посыпался на него град вопросов. Ивану перехватило дыхание. Вспомнил.

— Ты замки поменял, я звонил, но ты не открыл, — на одном дыхании выпалил он и со всех ног побежал в сторону дома. — Сейчас откроешь? Пожалуйста…

До дома Иван добежал в рекордные десять минут, влетел в открытую дверь и накинулся на деда с объятиями и чуть ли не слезами счастья.

После дед молчал, задумчиво курил «Кент», а через какое-то время сказал:

— Прости. Повезло тебе на такого вот опекуна, — он невесело рассмеялся, а Иван подумал, что лучше уж так, с человеком, который хоть немножко его любил, чем с другими родственниками или в детском доме. Родители Ивана были… Он уже и не помнил кем и куда они делись из его жизни.

— Других не было, — просто сказал Иван, хлопнул деда по плечу и пошел спать.

В воскресенье, свой любимый день недели, он встретил в магазине Варвару.

— Скидки, — она улыбнулась тепло-тепло и дотронулась до его руки. — Спасибо, ты мне очень помог. Без тебя я бы пропала, завяла бы и поломалась, как какой-то росточек… У нас в лесу кто-то подрубил саженец дубка — тем людям то что, а он умер, — Иван удивленно посмотрел на нее — она не в обиде? Он опять себя накрутил, или же Варвара просто решила простить его? Или сделать вид, что все хорошо…

С ее волос уже сошла почти вся краска, поэтому они были какого-то травянистого цвета, в тон глазам.

Она долго мялась у входа в магазин, а потом предложила Ивану зайти к ней. Он согласился. Делать было нечего, а сидеть дома с дедом ему не особо хотелось.

Дома у нее было все так же тесно и уютно.

— Чай? — спросила она растеряно. Будто за пару дней между ними образовалась пропасть. Хотя, по сути, они не наводили мосты, чтобы их разрушать.

— Да, — согласился Иван, и они замолчали. Молчание длилось так долго, напряжение отталкивалось от стен и врезалось в головы неприятным звоном, но вмиг прервалось, когда Варвара запела. Она пела так мягко, нежно, что Иван как взаправду чувствовал шелковое прикосновение ее голоса, которое окутывало его, успокаивало. Она была каким-то лучиком — ярким, смешным, пока нечетким. Он мог не думать о ней, но когда думал, чувствовал теплый свет между легкими, и дни уже не казались такими серыми и отвратительными.

Варвара… Варя пела до жути ироничную песню «Иван Человеков», на героя которой он всегда хотел равняться, быть таким же… Или хотя бы немножко похожим.

— Я красиво пою? — спросила она, прервавшись. Когда исчезло ее пение, вмиг оборвалась атмосфера, и мир вокруг снова приобрел тускло-синее краски.

— Никогда не слышал ничего лучше, — честно ответил Иван.

— Я же мавка, — просто сказала Варвара. — Все еще не веришь? — вдруг спросила она, заметив скепсис на его лице.

— Верю, ну, или хочу верить, честно…

На ней было цветастое платье. Она повернулась к Ивану спиной, обернулась и кивнула на замочек.

— Расстегни, — попросила Варвара, а Иван не смог отказать ей. Молния заела — она рассмеялась и сказала, что купила его на распродаже за какие-то гроши. Иван дернул сильнее — платье спало с плеч. — Видишь?

У нее не было спины. Нет, не так, она просто была прозрачная, будто невидимая… Сквозь нее (тот крошечный кусочек, который уже не закрывало платье) можно было увидеть легкие, которые судорожно и нервно вздыхали и опадали, ребра, позвоночник.

— У всех мавок прозрачная спина, а когда мы танцуем…

— …получается невероятный танец, — с замиранием сказал Иван, помогая с замком во второй раз. Он никогда не видел ничего подобного, но это заставило его не отшатнуться, а скорее почувствовать обжигающую вину.

— Да, — сказала Варвара, а потом, будто схватившись, спросила:

— Ты не испугался?

— Такое… Немного необычно, — честно ответил Иван, стараясь унять дрожь в пальцах. — Почему ты ушла из леса? — вновь просил он, так как раньше ее ответ показался ему неполным, не достаточно честным.

— А я не говорила? — она удивилась и повернулась к нему лицом. Только он видел ее спину, чувствовал от этого холод и жуткую дрожь неверия, а когда смотрел в глаза — какое-то болезненное, родное спокойствие. Но Иван быстро одернул себя — девочка с зелеными волосами и маленькими ступнями, которая, по сказкам и легендам, одним своим поцелуем могла выпить жизнь, а объятиями защекотать до смерти не то что пугала, а вызывала желание пару раз тряхнуть головой и сбросить наваждение…

— Нет, говорила, только… — Иван замялся не зная, как закончить предложение.

— Я поняла, — Варвара отвела взгляд. — Знаешь, дом всегда кажется не таким родным, пока его не покинешь.

— Так ты хочешь вернуться? — с разочарованием спросил он.

— Нет, — ответила она. — Ты знаешь, какой ты красивый?

— Что, прости? — растерялся Иван. Каждое утро, смотря на себя в зеркало, он не мог назвать себя даже симпатичным. Ему постоянно не нравилась длина волос: то слишком коротко, то слишком длинно. Иногда он забывал побриться, и целый день его выводила из себя щетина. Так же бесили синяки под глазами и какой-то угрюмый вид.

— Ты ведешь себя так, будто все вокруг лучше тебя. Так вот, я говорю это, чтобы поднять тебе самооценку, — спокойно сказала Варвара.

— Это делается немного по-другому, — усмехнулся Иван.

— А как? Люди же так и говорят друг другу. Как они хорошо выглядят или, например, что им нравится, — искренне удивилась она.

— Скажи, какие у меня хорошие качества, — раньше Иван об этом не волновался, но сейчас стало жутко интересно, что о нем сказала бы Варвара. — Только честно, — поспешно добавил он.

— Ты думаешь, о чем говоришь намного больше, чем остальные люди, — совершенно не задумываясь, ответила она. После выжидающе посмотрела на него, будто спрашивая разрешения продолжить. — Ты не хочешь обидеть, поэтому скорее всего будешь избегать плохих разговоров и не захочешь меня чем-то задеть. Или если все-таки сделаешь это, то все поймешь сразу.