Намазав руки кремом от ожогов, Иван и вправду побрел в школу. Сегодня, к своему удивлению, он не почувствовал мук совести, а наоборот, понял, что сказал все правильно.

Дни продолжили походить на клубок шерстяных ниток, спутанный дворовым котом. Иван, по своей привычке и проклятию, один раз попал под дождь без зонта и, надеясь спасти хотя бы кусочек сухой одежды, забежал в супермаркет возле дома.

Он достал из кармана помятые, отсыревшие деньги и вздохнул. Оставалось надеяться, что на них что-то продадут. Цены на коммунальные счета снова поднялись, хлеб и крупы продолжали дорожать, а пенсия деда, увы, не увеличивалась.

Счетами и деньгами вынужденно занимался Иван — он все оплачивал, откладывал, экономил. Из-за тех двух пачек сигарет, за которые дед ему «заплатил», пришлось ходить в школу пешком и не покупать обеды где-то неделю. Нет, Ивану было не сложно. Он хоть и не сильно любил запах дыма и курение в целом, дед радовался возможности выкурить хотя бы одну сигарету в день и не так часто забывал какие-то важные мелочи. Сам Иван совершенно не знал, как это было связано.

Он взял хлеб, бутылку молока, сосиски и пошел на кассу. В очереди недалеко от него стояла та кучерявая девушка, что купила ему сигареты. Иван еще в прошлый раз заметил забавную деталь — она носила кепку цвета хаки, которая совершенно ей не шла.

— Девушка, я попросила сто восемнадцать, а вы дали сто десять, — сказала кассирша с легчайшей ноткой раздражения в голосе. Если бы Иван не так часто ходил в этот магазин, он бы и не заметил. Он всегда обращал внимание на мелочи, незначительные детали в людях, отчего еще больше расстраивался — в нем самом было столько несовершенных привычек, движений и жестов…

— Там же была скидка на… творог? — аккуратно заметила недавняя знакомая Ивана. Сжимая в пальцах еще совсем немного денег, она выглядела очень растерянно. Ивану вдруг стало ее жалко. Так же жалко, как и самого себя в такие неудобные моменты.

— Там написано — по воскресениям. Сегодня воскресенье?

— Нет, понедельник… Я запуталась, — она сконфуженно улыбнулась, а после кинулась отсчитывать деньги, которых не хватало на оплату покупки. — Вы меня простите… У Вас такие красивые серьги! — она вновь обратилась к кассирше, а та смутилась и поблагодарила, дотронувшись до своих гвоздиков в форме ромашек. Иван также расплатился, и уже хотел пойти домой, но столкнулся с кучерявой незнакомкой еще раз возле шкафчиков хранения.

— Переверните ключ, — сказал Иван, и она сделала, как он просил, а уже после обернулась.

— Не могу привыкнуть, — сказала незнакомка со вздохом. — Столько ненужных правил, которые возьми запомни…

— Я с ключом тоже путаюсь. Мы же все люди, — хоть Иван и не сказал чего-то особенного, ее лицо скрасила теплая улыбка. — Как Вас зовут? — ему стало вдруг жутко интересно.

— Варвара, — она наконец-то достала свою черную сумку и нацепила на плечо. Как и кепка, та совершенно не подходила к цветастому платью.

Он представился в ответ и вспомнил, что не сделал этого при прошлой их встрече. Иван мог называть ее «Варечкой или Варей», но именно полное имя полностью описывало внешность, тот нежно-неряшливый образ, который сразу врезался в память.

— Очень приятно, — она легко поклонилась ему, но этот жест совершенно не был похож на позерство. Очень четкие, неброские движения запомнились простотой и случайным изяществом.

— Ты такая странная, — Иван случайно перешел на «ты», а она будто и не заметила.

— Я совсем-совсем недавно переехала и теперь живу возле парка. В этом городе парк такой огромный, но деревья там несчастные… Им не хватает ухода, — Варвара так и стояла на месте, словно и не знала, что нужно делать или говорить дальше. Она крепче стиснула пальцы. — А ты не знаешь, как заводить счет в банке?

— Знаю, — удивился Иван.

— Я вот недавно научилась. Так прикольно! — от восторга она чуть ли не подпрыгнула на

месте. — А почему скидка только по воскресениям? — вдруг спросила Варвара, хотя Ивану показалось, что ответ ей был не слишком интересен.

— Чтобы люди чаще ходили в магазин в этот день, — все же объяснил он, а Варвара пару раз кивнула. — Или ее ставят на то, что скоро просочится.

— Ага… Я запомню. Поможешь мне кое-что донести? — совершенно наивно спросила она и пристально на него посмотрела. Если бы Иван не был настолько промокшим и уставшим, он бы отшатнулся — радужки глаз оказались черными, как потухшие угли. Они были другого цвета в их первую встречу. Ивану запомнился какой-то смутный теплый оттенок.

— Что? — растерянно спросил он.

Вместо ответа Варвара потащила его в отдел садовода. Она купила многоженство удобрений, два огромных горшка, предназначенных не иначе, как для комнатных пальм, и десять кило земли с какими-то минералами.

Почти возле выхода она заметила пожухлый саженец груши.

— Вы ее чаще поливайте, — сказала Варвара невзначай продавцу-консультанту. — И груша любит, когда с ней разговаривают. А лучше перенесите к другим деревьям, чтобы ей не было скучно, — на ее слова продавец-консультант неуверенно улыбнулся, будто и не знал, шутила она или говорила на полном серьезе.

Все-таки, Варвара все больше казалась ему какой-то несерьезной, слишком наивной с ее банальными просьбами и разноцветными линзами. Хотя судить кого-то, совершенно ничего не зная, было глупо. Иван опять одернул себя.

Перед ее домом, у первого подъезда, росла вишня, и ее ветви доставали до окон третьего этажа. Наверно, когда она зацветет, будет красиво. У Варвары была очень маленькая квартира.

— Куда ставить обувь? — спросил Иван. Он наследил у порога, забыв вытереть ноги, поэтому почувствовал себя как-то глупо и неуютно. Как всегда. Эти эмоции стали ему почти родными.

— Сюда, — ответила Варвара, а он только сейчас заметил, насколько крошечная у нее оказалась стопа. Как у ребенка. — В магазине мне говорили пойти в детский отдел, но я не поняла почему. Или это они так пошутили? — Варвара пристально на него посмотрела и вдруг спросила: — Вань, а хочешь, я померю?

Еще никто не мерил обувь, чтобы показать Ивану и спросить его мнение. Ему стало очень приятно.

Варвара надела белые лодочки, закружилась в них по гостиной, заставленной комнатными цветами. Подол ее платья-сарафана то поднимался, то опадал рывками, отчего создавалась иллюзия какого-то невероятного танца.

После на ее ногах оказались темно-зеленые туфли на каблуках. Варвара призналась, что совершенно не понимала как на них ходить. Иван сделал вывод — она вообще мало что знала, не много умела, но чем-то цепляла его — своей искренностью, легкостью.

Ей нравилось рассказывать ему незначительные мелочи о том, как ей искали нужный размер и примеряли множество пар босоножек, балеток, ботинок, туфлей и лодочек пока не нашли подходящие.

Через какое-то время, попив чаю, Иван понял, что пора бы валить домой — кормить деда и его визгливую канарейку, писать реферат по биологии и гладить рубашку на завтра. Варвара понравилась ему, у нее дома он чувствовал себя поразительно спокойно. Иван предложил ей созвониться.

— У меня нет телефона, — призналась Варвара, очень расстроившись. — Вообще, зачем он? Если я захочу с кем-то поговорить, я просто приду в гости.

— Ты что, жила в глухой деревне? — раздосадовано спросил Иван.

— Ну… Да, — Варвара кивнула своим словам, а ее личико сделалось очень грустным.

Что делать в такой ситуации Иван не представлял.

— Ты можешь прийти в любое время, я буду рада тебе.

— Почему ты не снимешь кепку? — вдруг спросил Иван. Он сомневался — ему не хотелось ее обнадеживать скорой встречей. Скажет он, что придет, а дед, например, словит инфаркт, забудет где он, не покормит вовремя канарейку или впустит в квартиру вора — и что дальше? Иван считал своим долгом отвечать за сказанные слова и не забирать назад данные обещания.

— Эт… — она замялась. — Я могу снять, если ты хочешь. Только не удивляйся.

— Хорошо-хорошо, — пробурчал Иван. Не так страшно что-то пообещать — Варвара делала очень вкусный травяной чай. Ему еще никто не готовил чай… Если даже у него не получится что-то, Варвара никуда не убежит и не денется.