— Понятно, — нервно рассмеялся Уилл, откидываясь обратно на спинку кресла и вцепляясь пальцами в подлокотники. — Тогда давай приступим. Хочешь знать, что я испытывал, когда стрелял в Луизу? Особенно теперь, когда узнал, что она была накачена каким-то наркотиком, который сделал из неё послушную собачонку? Сменился ли мой гнев на страх, что я не оборонялся, а просто убил невинного человека? Тебе это интересно?

— Ты злишься, Уилл, — слегка улыбнулся Ганнибал, не сводя с него глаз, — но на что? На кого направлено твоё раздражение? На меня?

— Ты здесь ни при чём, — отмахнулся профайлер, вскакивая на ноги, но тут же садясь обратно. — На Ворона, но не на того, что благородно сидит сейчас в психушке, покаянно неся свой крест, а на настоящего Ворона, свободно разгуливающего на свободе и продолжающего убивать и пытать девушек.

— О чём ты говоришь? — по-настоящему удивился доктор Лектер, откладывая блокнот в сторону. — Ты считаешь, что мистер Браун взял чужую вину на себя?

— Ах да, ты же не в курсе, — хмыкнул Уилл, начиная откровенно скалиться. — Раньше мешало неразглашение, но всё равно это скоро станет всем известно. Да, после общения с Вороном я понял, что он не виноват, и хотя я поделился этим только с Джеком, его команда уже начала копать в том направлении. Поднимается документация, Беверли роет под прошлое Брауна, а то, что знают трое, знают все. Как только выяснится, что кроме слов и оклеветания самого себя у ФБР на Ворона ничего нет, поднимется настоящая буря, которая посносит головы всему руководству. Именно поэтому Джек такой нервный, как только всплывёт правда, или мы предоставим общественности настоящего маньяка, или нам всем конец. Я должен поймать настоящего Ворона, иначе просто нельзя.

— Ты меня сейчас немного шокировал, — потерянно пробормотал Ганнибал, вставая на ноги, подходя к столу и начиная поправлять на нём бумаги. — Я общался с мистером Брауном, Фредерик Чилтон организовывал нам сеанс, но я ничего такого не заметил. И кого же вы теперь ищите?

Уилл тоже вылез из дурацкого кресла, которое морально давило на его психику, подошёл к Лектеру и встал рядом с ним.

— Мы ищем того, кто уже двадцать пять лет неспешно играет с ФБР, выставляя их и всю их систему правосудия дураками.

— Дураками? Но зачем ему это? Что это за игра, если даже зрители не понимают, что с ними играют?

— А ему не нужны зрители, — рассмеялся Уилл, присаживаясь на стол и заглядывая Ганнибалу в глаза. — Он способен наслаждаться своей игрой и в одиночестве. У него и так полно дел, он очень разносторонний человек, человек мысли, как ты и Беделия дю Морье, и ему совсем не скучно. Сроки не имеют значения, люди тоже, какая-то его игра длится уже двадцать лет, а какая-то началась и закончилась, как например с Луизой Шеппард.

— Это звучит очень страшно, — усмехнулся доктор Лектер, не отрывая глаз от лица профайлера. — Ты так не считаешь?

— Для меня это звучит грустно.

— Ты так хорошо его видишь? — тихо спросил Ганнибал.

— Так же хорошо, как и тебя сейчас, — тихо ответил Уилл, не выдерживая и утыкаясь лбом ему в плечо. — У него нет лица, он наполнен фальшивыми эмоциями, он чужой среди своих и свой среди чужих, и так глубоко одинок, что не в состоянии этого понять. Можно подумать, что его недолюбили в детстве, с ним не доиграли, у него отняли что-то дорогое, но это не так. Он пустой, как барабан, как зеркало, он легко отражает, поглощает, передаёт любые выражения лиц и копирует эмоции, но сам он их не испытывает. Его может затронуть уважение к кому-то, он всё-таки не хотел, чтобы мисс дю Морье страдала, и дал ей обезболивающее, он может испытывать даже жалость, но она почти всегда логична, не исходит от сердца, а является плодом умозаключений, новых игр или возможной мести.

— Он похож на тебя, — прошептал Ганнибал, обнимая его за талию и аккуратно прижимая к себе. — Ты тоже отражаешь чужие эмоции, ведь только мой интерес к тебе вызвал ответную реакцию. Тебя тоже не особо занимают окружающие. Разве нет?

— Нет, — выдохнул Уилл, притискиваясь к нему сильнее. — Ты сразу заинтересовал меня, с нашей первой встречи…

— Лишь потому, что я сам смотрел на тебя с восхищением, — тихо рассмеялся доктор Лектер, аккуратно отстраняя от себя Грэма и отходя в сторону. — Прости, Уилл, мы не должны больше так себя вести, иначе, если всё это всплывёт, я потеряю репутацию и практику, а тебя так и не допустят к работе, отправив к другому специалисту.

— Я понимаю, — быстро покивал головой профайлер, нелепо топчась на месте, — просто я хотел убедиться…

— Ничего не изменилось, — тут же перебил его Ганнибал, снова садясь в кресло и начиная поспешно заполнять пустой блокнот. — Я повторюсь, ты постоянно ошибаешься насчёт меня. Ты мне нравишься, Уилл, очень, и я не хочу отказываться от будущего, которое сам себе напридумывал. Никто не может запретить нам дружить и общаться вне этого кабинета, но я должен предоставлять отчёты Джеку о наших беседах.

— Мы будем мутить по-тихому? — хихикнул Грэм, возвращаясь на своё место.

— Прозвучало ужасно, но да, — загадочно улыбнулся Лектер, бросая на него быстрый взгляд и продолжая писать. — У нас ещё ничего не было, чтобы что-то потерять, но я сразу не собирался мгновенно разрывать нашу связь. Ты ведь не против некоторых сложностей?

— Нет.

— Ну и отлично. Я подписал бумаги об оказании помощи в составлении портрета подражателя, но кажется, ты знаешь о нём намного больше всех остальных.

— Я думаю, ты не успеешь его составить, так как очень скоро мы узнаем его имя, — довольно рассмеялся Уилл, забирая отчёт со столика и пряча его в карман. — Я придумал план, при котором личность Брауна перестанет быть секретом, что очень быстро выведет нас и на его подражателя.

Ганнибал оторвался от писанины, поднимая на него заинтересованный взгляд, и, улыбнувшись краешком губ, медленно захлопнул блокнот.

— Что ты придумал? — вкрадчиво спросил доктор Лектер.

— Небольшую хитрость, но пока не могу тебе о ней рассказать до обсуждения этого с Джеком.

— Ясно, — быстро кивнул Ганнибал, бросая взгляд на часы и легко поднимаясь на ноги. — У тебя есть планы на вечер? Можем поужинать у меня, если хочешь.

— С удовольствием, — с облегчением ответил Уилл, не сводя глаз со своего нового доктора. — Если честно, я думал ты меня сразу бросишь, как только врачебная этика даст о себе знать.

Ганнибал укоризненно покачал головой и вернулся к своему рабочему столу.

— Я так и подумал, как только увидел тебя таким сосредоточенным и даже причёсанным, — весело ответил доктор Лектер, начиная наводить порядок в бумагах. — Ты выглядел так, как будто пришёл выслушать приговор о пожизненном заключении и даже был к этому готов. Я хочу напомнить тебе, что секс для меня ничего не значит.

— Совсем ничего? — чувствуя почему-то задетым, удивлённо спросил Уилл. — Тебе нравится играть в одни ворота?

— Господи, конечно, нет, — искренне рассмеялся Ганнибал. — Мастурбация естественный процесс для любого мужчины, тем более одинокого, но я лучше проведу всю ночь, беседуя с тобой, чем с тем, к кому не испытываю никаких чувств.

— Как много у тебя было партнёров?

— Не так уж и много, как ты думаешь, я очень избирательный.

— Поэтому ты выбрал меня? Не очень умное решение, учитывая, что мне неуютно даже с самим собой. Я доставлю тебе проблемы, которые и так уже начались.

— А если мне это нравится? — с вызовом спросил Ганнибал, доставая пальто из шкафа и начиная одеваться. — С чего ты решил что то, что достаётся легко, лучше, чем то, за что придётся побороться? Чем доступнее вещь, тем меньше ей цена.

— Какое-то торгово-договорное умозаключение, — фыркнул Уилл, поднимаясь на ноги и беря свою куртку с кушетки. — Мне тяжело тебя понять, как будто ты говоришь то, что я хочу услышать, а не то, что думаешь, и именно поэтому я в постоянных сомнениях. Мне кажется, что тебе от меня что-то нужно, что ты от меня чего-то ждёшь, а я не знаю чего.