— Только к тебе. Мне надо объяснить…

— Не нужно ничего объяснять, Ганнибал, — сказал Уилл, обнимая его. — Достаточно того, что ты пришёл.

— Но я тогда наговорил …

— Я же сказал, что прощу тебе всё, чтобы ты ни сказал и ни сделал. Тебе пора научиться меня слушать.

— Уилл… — на выдохе прошептал Лектер, порывисто обнимая и прижимая его к себе. — Прости меня, я напридумывал там себе…

— Давай уйдём? — снова перебил его Грэм, счастливо улыбаясь и сверкая глазами.

— А твои друзья?

— Они мне неинтересны. Я так рад, что ты приехал, любимый! Может, уже дашь мне свой номер телефона?

— Конечно. Что мы, как в девятнадцатом веке, ищем друг друга с фонарями? — с облегчением рассмеялся доктор, целуя Уилла в нос. — Давай уйдём.

Они быстро покинули ночной клуб и, не раздумывая, поехали к Лектеру. Уилл совсем не помнил обиду, счастливо ластился к Ганнибалу, постоянно целовал его в такси и заботливо поправлял ему волосы. Маленький весёлый голубь радостно одаривал своего спасителя вниманием, магнитом притягиваясь к тому, кто так отчаянно нуждался в нём.

Болезненная зависимость друг от друга заставляла их прижиматься всё сильнее. Чувства, так внезапно и сильно овладевшие Лектером, сводили его с ума, и он не мог их скрывать или контролировать, а Уилл, словно эмоциональный вампир, насыщался ими, разжигая всё новые и новые.

Они начали раздеваться ещё в холле отеля, стягивая друг с друга дурацкую одежду, которая мешала им насладиться настоящим человеческим теплом, и занимались любовью до рассвета.

Утром они пили кофе в постели, смотрели фильм на планшете, а Ганнибал сбегал до помойки и выкинул стухшее сердце Ганса, которое так и провалялось двое суток в пакете на полу. Он бы и не вспомнил о нём, если бы Уилл не споткнулся об него утром, пробираясь в уборную.

Перемены? Они пугали Лектера до чёртиков, но он не мог им сопротивляться и лишь прижимал к груди то, что так сильно хотел.

Комментарий к Ты будь собой и грим не надевай.

Спасибо всем, кто следит за моей работой.

Отдельное спасибо моим бетам, которые ведут войну с моими ошибками.

========== 13. Ганнибал и серьёзные отношения. ==========

Ганнибал стоял под струями воды в душевой кабине и лениво чистил зубы, облокотившись одной рукой на стенку, когда услышал позади себя какой-то шорох. Дверки резко распахнулись, запуская внутрь поток холодного воздуха, затем быстро закрылись, и его крепко обняли со спины.

— Доброе утро, любимый, — прошептал Уилл, обнимая Ганнибала за талию двумя руками и водя носом по затылку. — Как спалось?

Лектер что-то невнятно пропузырил пастой в ответ и продолжил чистить зубы. Прижимая к себе любимого левой рукой, Уилл начал покрывать его спину нежными поцелуями, а правую пустил в путешествие по самым чувствительным местам Ганнибала. Это была самая удивительная сторона их отношений — за четыре месяца, что они уже были вместе, ни на одном из них не было ни одного засоса или укуса.

Они занимались любовью НЕЖНО. Несмотря на всю их брутальность, характер и возраст, их связь была совсем не похожа на секс двух взрослых мужчин, напоминая скорее несмелую возню юных лесбиянок. Никто никого не заламывал и не трахал. Не было ни торопливости, ни грубой страсти, ни доминирования. Оказываясь в постели, они оба хотели больше отдавать, чем брать. Это был их мир, спрятанный от посторонних глаз, где ласковые прикосновения значили намного больше, чем сексуальная агрессия и грубые толчки.

Уилл по-прежнему не отпускал Ганнибала, который поспешно ополаскивал рот после чистки зубов, продолжая ласкать любимое и отзывчивое тело руками и язычком. Поза была непривычна — они ни разу не занимались любовью, не глядя друг другу в глаза, но Уилл наслаждался своей маленькой властью, дожидаясь, пока Лектер повернётся к нему и потребует своё самое обожаемое лакомство. Уилл уже давно нашёл все его эрогенные зоны и хорошо знал, как сделать любимому приятно.

Но сегодня ему захотелось немного пошалить. Грэм быстро уселся на дно кабины, заставил Ганнибала раздвинуть ноги, забрался под него и начал вылизывать его интимные места, не позволяя себя поднять. Он пробрался языком к своей любимой дырочке, то нежно лижа её, то жадно целуя, проталкиваясь внутрь, прихватывал губами его яйца, затягивая их себе в рот, и покрывал быстрыми поцелуями его бёдра везде, куда мог дотянуться. Он не мог помочь себе руками, потому что вынужден был вцепиться в ногу доктора, который упрямо тащил его наверх.

Уилл сменил позицию — встал на колени, обнял Лектера за талию и наконец-то смог поймать губами его проснувшийся член, чем ненадолго деморализовал Ганнибала и заставил его убрать руки от себя. Грэм умел делать минет, он замечал любую реакцию вызванную его прикосновениями, улавливал, какие движения его языка и губ находят самый живой отклик в его любимом, и надеялся, что сегодня ему дадут как следует насладиться этим процессом. Доктор забылся в наслаждении, начал тихонько постанывать и толкаться в горячий и умелый рот своего любовника, но стоило ему опустить глаза и увидеть губы Уилла на своём члене, как он схватил его за плечи, поднял к себе и впился в него жадным поцелуем.

Самой чувствительной эрогенной зоной Ганнибала оказался его рот. Юный литовский подросток, запертый во взрослом теле, обделённый лаской и заботой, сейчас как будто впервые знакомился со своим телом. Поломанная детская психика, сделавшая из него равнодушного убийцу и классного хирурга, навсегда превратила для него секс во что-то механическое и обыденное. Возбужденный член он сравнивал со слюной, выделяемой при запахе готовой еды, — естественной реакцией организма на что-то ему необходимое, но никак не волшебное и прекрасное, как считают многие. А вот поцелуи смогли подарить ему новые ощущения и стали его наркотической зависимостью от Уилла.

Иногда, когда Грэм приезжал к нему слишком поздно или он был вымотан какой-нибудь операцией, они просто лежали в постели и могли целый час лениво целоваться, не доходя до чего-то большего. Секс его не волновал, он вполне мог подрочить и скинуть напряжение, но горячие поцелуи Уилла, сопровождаемые волнительными объятиями, и несколько нежных поглаживаний его члена — и вот он уже бьётся в сногсшибательном оргазме, который смело можно назвать особенным.

Он любил вылизывать его губы, посасывать влажный язык своего любовника, целовать его тело, наслаждаясь этими действиями и даря ответное наслаждение. В самом начале их отношений он смог признаться себе, что влюбился в Уилла, то же самое сразу заметил и Чилтон, но ему так хотелось разобраться в причинах этого, что он часто отгонял от себя желание вскрыть это любимое тело и найти тот магнитик, который так пагубно притягивает его.

Сейчас их секс принял определённую форму. Уилл укладывался на кровать в одежде и лежал неподвижно, как на операционном столе, а Ганнибал неторопливо раздевал его, расстёгивая пуговку за пуговкой, как будто вёл по нему скальпелем и раскрывал его для себя. Он гладил его тело, представляя, что забрался внутрь, мысленно касался всех его внутренних органов, лаская и греясь о них, мечтал стать маленьким и пробраться к самому сердцу своего “наркотика”, свернуться там клубочком и слушать его размеренный стук. Грэм лежал не двигаясь до тех пор, пока Лектер не возвращался к его губам, требуя ответной ласки.

Они целовались много и долго, и совместная мастурбация под звуки влажных поцелуев стала частой практикой в их отношениях. Конечно, они занимались любовью, и Уилл всегда мог угадать, чего хочет его любимый доктор — быть оттраханным или трахнуть его сам, поэтому идиллия в их постели была стопроцентной.

Но несмотря на все старания Уилла, Ганнибал был напуган своей маниакальной тягой к нему, и поэтому тщательно скрывал свои чувства. Грэм признавался ему в любви постоянно, шептал ему это каждую ночь, писал сообщения, не отводил от него глаз и положил свою жизнь на удовлетворение его желаний, но Лектер молчал и ни разу не показал ему ответной любви, кроме как в постели.