– Любишь подглядывать? Интересно было? – пастор дышал перегаром прямо ей в лицо.

Ия пыталась сопротивляться, отталкивала, умоляла прекратить, но священника словно вселился бес. Ему было плевать на все просьбы и мольбы ученицы. Сначала мужчина хрипел о том, какая Ия на самом деле негодная девчонка, а потом и вовсе сбился на непонятное бормотание.

Холёные потные руки, почти не знавшие ни косы, ни плуга с хрустом срывали одежду. Угостили девочку парой хлёстких затрещин, чтоб малость поутихла. На какое-то время она действительно смолкла, но, когда чудовищный священник задрал юбку и всей пятернёй схватился за промежность, Ия взвыла.

Клер без особого труда зажал ей рот левой рукой, а правой суетливо принялся развязывать шнурок на портах. Проклятый узел никак не поддавался охмелевшим пальцам. Время от времени приходилось бросать это занятие и смирять вырывающееся юное создание.

За окном бушевала непогода. Ветер колотился в ставни, словно пытаясь ворваться и помешать. Послышался рокот громовой колесницы, слыханное ли дело – гром среди зимы? Но обращать внимания на такие мелочи времени не было. Второй раскат будто предал силы ветру, и его порывы ледяным тараном ударили вновь. Ставни захрустели, но выдержали и этот напор.

От разгульного ветра в молельне сновал юркий настойчивый сквознячок, заставляя испуганно трепетать огоньки свечей. Они горели едва-едва, на самой границе света и тьмы. А иконостас… это была совершенно отдельная история. Словно не желая смотреть на происходящее, образа с грохотом посыпались вниз.

Сумасшедший пастор почти добился успеха. Почти. В самый последний момент девка взвыла раненым зверем и оттолкнула его с такой силой, что Клера подняло вверх и грянуло спиной по амвону. Какое-то время перед глазами плясали белые вспышки. Но пастор быстро собрался с силами и вскочил.

И в этот самый момент ставни поддались ветру. Их вырвало с корнем, бросив к подножию иконостаса. Ворвавшийся ураган мигом погасил свечи. А потом в окне мелькнула крепкая тень. Небольшие витые рога тускло блеснули в свете последних угасающих свечей. Крепкие пальцы сдавили горло священника, чёрт прохрипел:

– Ты слишком далеко зашёл, – и дедеровская хватка передавила пастору глотку.

Ия задыхалась и, давясь слезами, куталась в старенький полушубок. Начиналась истерика, её трясло. От страха девочка была на грани помешательства. Особенно когда косматое существо с огромными рогами село неподалёку и обняло руками колени. Девочка зажмурилась и свернулась клубочком. Несомненно, после пастора проклятый бес разделается с нею. Но вместо этого чёрт заговорил.

– Мне как-то довелось побывать в мироградском Цветущем саду, – голос был низкий и приятный. Из тех, от которых по спине пробегали тёплые мурашки. – И, ты знаешь, я бы сказал, ничего особенного. Лично мне больше нравится в Новиграде, конечно же, в Великом, а не Новом, в яблоневых садах. Ты бы их видела в цвету… – чёрт закатил глаза и принялся мотать головой из стороны в сторону. – Когда десятки, сотни деревьев сплошняком покрыты белыми и розовыми бутончиками, а в воздухе стоит такой запах, что не мудрено забыть обо всём на свете, тебе начинает казаться, что вечного блаженства можно достигнуть и на земле… Самое волшебное место на Мырьском континенте. Если будет возможность, обязательно побывай.

Ия по-прежнему боялась обернуться к страшному существу, но истерика постепенно прекращалась. Бес говорил так запросто, что каким-то образом его спокойствие передалось и девочке. Её всё ещё трясло, но это уже было следствием всего пережитого и просто так не прошло бы.

– Много в Горнем мире диковин, – со вздохом продолжал чёрт. – Взять хотя бы Змиеву топь или Сожжённый город? Казалось бы, совсем разные места. Конечно, они расположены неподалёку, но мрачные развалины Сожженного города никому бы не пришло в голову связать со смертельной зеленью топи. Но между ними всегда была незримая пуповина, одно питает другое, представляешь? Или, например, знаешь, к востоку от Арапейского нагорья живёт народ песеглавцев. Да, ты не ослышалась, такой вот диковинный народ, люди с собачьими головами. Это чрезвычайно свирепые и жестокие люди. Живут по принципу: бей своих, чтоб чужие боялись. Чуть что, сразу за оружие хватаются. А на мысе Теи и Анея, среди непроходимых болот живёт Кощун. Говорят, когда он был молод, то построил для любимой перед окнами многоэтажные сады.

Девочка искоса поглядывала на него, стараясь ничем себя не выдать. Она позабыла бояться и вовсю слушала россказни лукавого. Пытливый глаз скользил по тёмно-бурой густой шерсти, разглядывал мощные копыта на ногах. Такими, верно, запросто жердь перебить можно, а-то и оглоблю. Ия с интересом разглядывала крепкие лохматые руки, коими бес эмоционально размахивал, чтобы живее описать чудеса, которые ему довелось узреть.

В сущности, он ни к кому конкретно не обращался. Вот просто рассказывал и всё. Словно по какой-то детской прихоти, из желания выговориться. Острый взгляд абсолютно чёрных глаз взирал прямо перед собой сквозь алтари, сквозь стены молельни, сквозь всё, что было за околицей, прямо туда, о чём рассказывал бес. Тонкие нервные губы то и дело на короткое время складывались в некоторое подобие улыбки, а потом снова оживали. В такие минуты дедерово создание чем-то напоминало человека. Обыкновенного доброго человека. И рассказывал так складно, как многоопытный баян.

– О, этот сад воистину чудо из чудес! Семь этажей по нескольку вёрст каждый, промеж которыми деревянные лесенки с перилами, сплошь увитыми плющом. И вот, на каждом из этих этажей свой особенный сад. Снизу ели, клёны, тополя, всё, что ты привыкла видеть каждый день. Дальше буки, грабы вязы и так далее. А на самом верху чудесные огромные растения, пестрящие самыми невообразимыми цветами и формами. Нигде в мире нет больше таких. И всё это находится у огромного бурлящего водопада. Это такая бурная река, которая бежит по горам и срывается вниз с крутых утёсов.

Ия уже окончательно развесила уши и слушала лукавого, как самого обыкновенного сказочника. Ей давно говорили, что дедеровы слуги умели заболтать до того, что родную мать позабудешь, но сейчас это не имело никакого значения. Бесовский голос отнюдь не был похож на то, что иной раз она нет-нет да представляла себе, пытаясь вообразить, что было бы, вздумай дедер искусить девочку. Голос был тихий и приятный, его хотелось слушать вечно. Неважно о чём он говорил, пусть бы даже возносил хулы Господу, лишь бы не смолкал. Его бархатные нотки успокаивали куда лучше любых возможных уговоров. Они не давали мыслям обо всём случившимся ни единого шанса, и девочка была благодарна чёрту за это.

– Меня, кстати, Эзеóтом кличут, – произнёс чёрт и замолчал, глядя на девочку.

– Ия, – сказала она и не узнала собственный голос. Он сделался каким-то сухим, порывистым. Вторую букву имени девка просто проглотила.

Бес прислонился спиной к амвону и закрыл глаза. На получеловеческом лице блуждала рассеянная улыбка, какую можно видеть у странников, одолевших длинный путь и, наконец, дошедших до цели.

Молчание затягивалось.

– Спасибо… – неловко обронила девчонка.

– Что?

– Я говорю, спасибо, – почти шёпотом повторила она. – Вы… Вы ведь спасли меня.

Чёрт открыл глаза и улыбнулся до того располагающе, что девочке вновь стало не по себе.

– Ты сама себя спасла. Я пытался, но, если бы не ты, ничего бы у меня вышло. У тебя удивительный талант, Ия, без которого я бы не смог сюда войти, церковь как-никак, – он комично всплеснул руками. – И ты бы не смогла отбиться… Ты ведь уже поняла, что это не ветер колотился в ставни, верно?

Ия неопределённо пожала плечиками и потуже закуталась в полушубок. Она снова начинала бояться.

– Поняла, поняла. Но чертям в церковь ход заказан, это всякому известно. Я хотел тебе помочь, но не мог… Для нас ваши храмы окружены чем-то вроде огненного кольца. Нам даже приближаться к ним нестерпимо больно. Взгляни.

Он вытянул обе руки и замолчал. Какое-то время девочка боялась бросить даже короткий взгляд в его сторону. Чёрт терпеливо ждал. Он не торопил, не ругался, не одёргивал рук. И мог бы ждать ровно столько, сколько бы потребовалось, день, сутки, седмицу.