– А в последнее время я стал забывать многие вещи… Не могу вспомнить, что я делал, а что не делал, – Виктор вдруг нервно рассмеялся. – Вы не сочтите меня психом, но… порой я ощущаю, что во мне борются два человека. Понимаете?

Игорь взял готовый кофе и присел напротив. В этот момент их взгляды встретились.

– Понимаю, – на автомате произнес Вяземский и отчего-то поежился.

«Наверное, сквозняк», – тут же сказал он самому себе.

– А еще, иногда я будто вспоминаю фрагменты из какой-то другой реальности, – продолжал Барсуков. – Будто я это не я, а кто-то другой… и нахожусь я, знаете, во всяких странных местах, каких и не придумать…

– Компьютерными играми увлекаетесь? – прямо спросил Вяземский.

– Нет, совсем нет, – покачал головой Виктор. – Вы не подумайте, я не страдаю зависимостями, даже фильмы почти не смотрю.

– Как вы проводите свободное время? У вас есть семья, дети? – Вяземский очень старался не давить, но сердце в его груди билось все сильнее: неужели это тот самый пациент, которого он так долго ждал?

Виктор покачал головой:

– Ни того, ни другого… Иногда я читаю научную фантастику, но это, скорее, исключение.

Игорь задал еще несколько вопросов, касающихся хронических заболеваний и анамнеза, однако план действий в его голове уже созрел.

– Вы знаете, Виктор, – Вяземский наконец со вздохом поднялся из кресла и принялся расхаживать по кабинету. – Чтобы узнать, что с вами, я как гипнолог хочу предложить вам особую услугу. Путешествие в прошлые жизни.

Приунывший было Барсуков подался вперед, а глаза его заблестели – явный признак того, что Вяземский попал «по болям».

– Хочу предупредить, что она недешевая, впрочем…

– Цена не важна, – отмахнулся Виктор. – Я готов!

«Как я и предполагал, – мысленно поздравил себя Вяземский, и тут же добавил сам себе: – Не смей облажаться, дружище! Такой шанс выпадает раз в жизни!»

– Тогда чего же мы ждем? – с плохо сдерживаемым предвкушением потер руки Игорь. – Принимайте горизонтальное положение, и мы отправимся с вами навстречу вашим прошлым воплощениям…

Привычным движением запустив метроном, Вяземский устроился в кожаном кресле напротив.

– Сосредоточьтесь на ритмичном звуке, который вы слышите, – медитативным тоном произнес он. – Почувствуйте, как ваши руки касаются кушетки. Как кислород свободно поступает в ваши легкие… вдох, выдох…

Барсуков расслабился так быстро, что Игорь на мгновение подумал, что он уснул.

– Доктор, – вдруг сонно позвал Барсуков. – А я точно смогу вернуться?

– Разумеется! Вы в безопасности в руках профессионала, – не изменяя тона, произнес Игорь.

Барсуков вошел в нужное состояние очень быстро – не успел Вяземский закончить финальную часть своего скрипта. И тут же в кабинете будто бы стало холоднее, и одновременно – и от этого по спине Вяземского побежали мурашки – он почувствовал, что вместо Виктора явился Другой.

– Вы здесь? – осторожно спросил гипнолог.

Ответ последовал не сразу.

– Да.

Голос Виктора изменился. Точнее сказать, это больше не был голос Виктора. Низкий, густой бас определенно принадлежал кому-то еще.

– Я могу задать вам несколько вопросов? – Игорь волновался, очень сильно. И вместе с тем ликовал. Впервые в его практике ему удалось вызвать на свет субличность.

– Да.

«Сейчас главное – не спугнуть его», – подумал Вяземский и включил диктофон.

В сумерках я увидел перед собой, как на ладони, весь город. Тысячи деревьев, внизу в садах, как будто были окутаны облаками или покрыты хлопьями снега. Это цвела сакура. С каждым легким дуновением ветра нежные цветы, еще не успев до конца распуститься, тут же, кружась, падали. Окутывая ароматными облаками простых прохожих, стелясь под ноги мягким ковром из бледно-розовых лепестков. Постепенно разгорались большие фонари у храмов. С приближением темноты Киото не умирал, как многие другие города и не расцветал в сумерках в огнях, как какие-нибудь Токио или Осака. Нет, Киото приобретал какое-то особое, мягкое очарование.

Накрапывающий дождь без церемоний перешел в ливень. Я сидел у стены своего дома. Один. А у ног раскинулся великолепный бессмертный город. Из раны в моем животе вытекала, не останавливаясь, красно-черная жидкость. Она так торопилась покинуть меня, будто ненавидела и хотела поскорее избавиться. Смешиваясь с дождем и цветами сакуры, стекая по моему телу, кровь впитывалась в землю. Я скорбно усмехнулся ироничной выходке судьбы. Это был конец моей жизни.

До ушей донеслось раздражающее нытье должника, он обращался ко мне:

– Простите, оябун. Я отдам вам долг. Только дайте мне больше времени. У меня есть человек в залог. Это женщина. Она будет гарантией выплаты моего долга и процентами по нему. – В самом углу, закутанная в плащ, виднелась сидящая на циновке женская фигура.

Крепкий парень из охраны ударил должника в живот с такой силой, что тот согнулся пополам, ойкнул и впечатался в стену. Фусума, с двух сторон обклееная непрозрачной бумагой, сломалась, разорвав на части картину со сценами из истории Японии. Я недовольно скривился, мне нравилась эта картина. Я вздохнул и обвел взглядом зал.

– Аккуратнее. – Раздраженно прошипел, увидев всю картину разрушений. Вся внутренняя ярость поднялась наверх, грозя выплеснуться на незадачливого охранника. Но в данной ситуации пришлось сдержаться, в гневе сжимая кулаки. Сейчас есть дела поважнее.

Снаружи наш штаб казался неприступной крепостью, усиленные двери и наглухо запечатанные окна. В поле зрения всегда находился отряд телохранителей и рядовых членов группы, готовых отправиться на дело по первому моему приказу. Внутри же, штаб был просторный и состоял из одного большого зала без внутренних стен – в стиле «Синдэн-дзукури», который использовался при строительстве резиденций правителей Киото. Все в лучших традициях Японии эпохи расцвета Эдо.

– Это непозволительно! Ты должен вернуть долг деньгами! К тому же у тебя была простая задача, с которой справился бы и обычный головорез! – Гневно выкрикнул ему Кодо, мой сайко, самый близкий ко мне человек во всем клане. – Такеру, как ты посмел проявить такое неуважение?!

Незадачливый должник вытирал с лица струйки крови, сбежавшие с уголка рта и разбитого носа. Глаза, округлившиеся от испуга, смотрели мне под ноги, не решаясь встретиться с моим взглядом. Мерзкое зрелище вызывало глубокое отвращение. Все мы, по сути, уже далеко не люди чести, но не думал, что можно упасть еще ниже. Когда-то давно наши предки жили по законам бусидо. Но сейчас многое осталось лишь на уровне воспоминаний.

С того момента, как в двадцать два года я впервые убил человека, даже не думал, что когда-нибудь смогу умереть должным образом. Я никогда не рассчитывал, что предки примут меня достойно, а по мне, по древнему обычаю, хоть кто-то будет сжигать поминальные деньги. Закон жизни: то, что вы сделали другим, всегда вернется к вам. Я не удивился бы тому, что мой конец будет чем-то из разряда расправ якудзы. И если бы мне сказали: «Эй, Рюноскэ! Я знаю, как ты умрёшь – тебе отрежут конечности, а залитое в бетон тело сбросят в океан». Я просто бы беззаботно рассмеялся и выпил за это саке.

– Сколько он должен? – как только я открываю рот, все вокруг замолкают на полуслове, боясь не услышать или перебить. На первый взгляд мои черты лица и близко не похожи на моего отца, который имел типичный облик оябун якудзы. У него было одно из тех лиц, что притягивают взгляды даже в толпе. Стоит увидеть такое лицо хотя бы мельком – больше его не забудешь.

Широкое, волевое, высокий лоб словно рассечен глубокими и прямыми морщинами, массивные губы темного, почти лилового цвета, а глаза скрыты складками тяжелых, желтоватых век. Я же был молод, обычно в таком возрасте становятся просто рядовыми членами клана. Моя внешность не навевала ужас своей суровостью. Люди, которые не были знакомы со мной, сначала принимали за обычного приятного молодого человека. Пока не узнавали кто я. В наших краях все знают – внешность обманчива. И слава о моем характере шла далеко впереди меня. Злить меня была не самая лучшая идея.