— Можно с этим что-то сделать? — спрашивает Гарри, поднимая рукав рубашки до локтя. Малфой снова замирает.
— Она почти выцвела. Работы на пару часов, и будет девственно чистое предплечье… — Драко на этих словах мелко трясет.
Уже спустя час, когда миллион противоречивых эмоций уходит, и лицо Малфоя смягчается, он начинает говорить. Мастер работает молча, а Гарри стоит рядом. Просто сидит. Ему тоже есть, о чем подумать.
— Когда я изучал подробности того убийства, я не думал, чем это все на самом деле выльется. Не думал, что пусть я и не совершил того, чем буду хвастаться, привлекая к себе внимание, мне придется соответствовать тем ужасам, что я воспроизводил. Это клеймо… Он стало для меня уже тогда бременем, а не наградой. И с каждым днём в банде я все больше забывал, кто я, забывал, что я не убийца на самом деле. Мои семнадцать были адом. И когда отгремели все суды, я не мог дождаться момента, как смогу свести это уродство из своей жизни. Но мне никто не позволил. Моя миссия была ещё не окончена, и… И я уже забыл о том, что значит — освобождение. Профессор сказал мне тогда, в больнице, что все закончилось. Но я только сейчас, кажется, готов это принять. Отделить себя от того Драко Малфоя, Упивающегося, члена Пожирателей Смерти… Того, кто никогда не имел морального права построить нормальные отношения, любые, на самом деле, рабочие, дружеские… Любые, зная, что его, того Малфоя, предназначение — предавать… И мне не верится, что больше я не…
— Больше ты не один, Драко, — Потти укладывает свою ладонь на его и легонько сжимает. — Но я рад, что не знал этого всего, когда шел в тот подвал. Потому что я бы слил то, что было во второй папке, в сеть без тени сожаления и сомнения. Кем нужно быть, каким высшим благом руководствоваться, чтобы так использовать горе и скорбь мальчишки… Чтобы украсть у него его жизнь и сделать лишь звеном в цепочке полезных игрушек, инструментов… Чтобы лишить его сначала права, а потом и желания иметь друзей, любовь, чувство товарищества и полицейского братства… Каким монстром нужно быть?
— Знаешь, что меня больше всего тревожит, Гарри? — спрашивает Драко, когда мастер объясняет, как ухаживать за кожей и называет цену, уже прощаясь.
— Что?
Они медленно идут по уже совсем ночной улице, направление почти случайное, просто стоять нет сил — оба нуждаются в движении, будто их шаги отдаляют их от прошлого, оставшегося наконец лишь воспоминанием.
— То, что я обрёл свободу за чужой счёт. За счёт тебя и Северуса.
Гарри какое-то время молчит, а потом останавливается, заключает его лицо в ладони и заставляет смотреть в свои глаза.
— Это был наш выбор, Драко. Мой и профессора. Ты спас множество жизней, Драко, ты сделал в одиночку то, что весь департамент не мог сделать годами — убрал ПСов с улиц. И в твоей жизни никогда не было человека, который был бы всегда за тебя после смерти сестры. А ты такого человека, таких людей, заслуживаешь, как никто другой. И теперь эти люди в твоей жизни есть. Профессор справится, и если быть честными, — это куда больше его война, чем твоя. Да, — он кивает, — и чем моя тоже. Я рад, что я смог тебе помочь, я рад, что те годы усилий, которые шли в молоко на службе в участке, наконец, принесли свои плоды для того, кто действительно имеет значение, кто действительно дорог. Мне жаль, что я не могу быть настолько же откровенен с тобой о той, другой работе. Но все, что без грифа, — оно для тебя нараспашку. Спасибо, что… Спасибо, что показал мне, каково это — иметь счастье. Так что теперь вместе. Только так.
Малфой закрывает глаза.
— Хочу в постель. Хочу тебя. И думаю, могу рассчитывать на отпуск, чтобы скрасить твое свободное время. Есть вариант, как поторопить Блэка с оформлением?
— Найдём…
***
— Зайди к нам в гости, милый, — Гарри шепчет на ухо Нотту, пользуясь тем, что они возле бара, откуда доносится громкая музыка, зазывая посетителей.
Ещё пару секунд назад он махал Малфою рукой с положенных ему пятидесяти метров, показательно задевая шею, имитируя ошейник, будто напоминая о своем обещании, и улыбался. Он гордился тем, что за эти две недели осени ни одного из людей, которых он нанимал для слежки, не спалили, и уже планировал свое новое развлечение. Драко Малфой может сколько угодно играть в то что он там сейчас изображает, но он то знает, чего его плохой мальчик хочет на самом деле. А вот шепот этот стер улыбку с лицо Тео.
— Хочешь, сегодня ночью, хочешь как-нибудь потом. Я ещё не выбрал, кто из нас двоих тебя застрелит, но лично для себя я уже наметил прекрасное место у тебя над левой бровью. Моя пуля проделает самое полезное отверстие в твоей голове. Но если Драко очень захочет, так и быть, я ему уступлю.
— Ты мне угрожаешь? — визжит Нотт, и сам он не очень гордится тем, как прозвучал его голос.
— Я тебя приглашаю. Ты ведь напрашиваешься… Парни твои работу свою сделали, теперь дело за тобой. Ты не сможешь нас удивить. Но порадовать — точно тебе под силу. Заходи к нам в гости Тео, наши стволы всегда тебя ждут. И это не о сексе… Адрес ты знаешь…
Следующим утром Потти пришло сообщение от Луны о том, что Теодор Нотт покинул штат и отправился в Европу.
— Ну зачем ты… — Малфой притирается к нему, заставляя кровь разогнаться, а тело ожить под настойчивыми руками.
— Я знаю, что тебе понравилось выражение его лица…
— Ну, конечно… Но он бы успокоился…
— Родной мой, год прошел. И не успел он вернуться из Мексики, как тут же стал проявлять неуместный интерес к мужчине, которого я люблю.
— Ух, какой ты у меня собственник…
— Я люблю, когда ты можешь расслабиться под моими руками, люблю, когда ты смеёшься, и люблю, когда забываю свое имя и не могу сидеть на жёстком офисном стуле после твоих проявлений собственничества. А он занимал часть твоих мыслей. Не вариант, — Потти пожимает плечами, делая это если не шуткой, то чем-то видимо-незначительным. Но это не так. Малфой действительно понимает, что Гарри у него под кожей. Потому что Тео вводил Малфоя во фрустрацию, и его появление будто вернуло его на три года назад. Туда, где он больше никогда не хотел оказаться. И это вообще не про секс — с Гарри ему всегда было достаточно. И брать, и давать. Они словно всегда оказывались на одной волне, и когда Драко нужно было почувствовать себя любимым, не было ни мгновения, когда Поттер на уровне же предощущение не давал это. Но Гарри никогда не боялся быть ведомым, и видеть, как Потти кайфует от его члена в заднице, было сакраментальным. То настоящее, что у них было, казалось иногда нереальным — настолько Малфой был счастлив. И от безумного поступка Гарри — прямой угрозы его бывшему мужу — Драко на самом деле был в восторге. От его силы, от его властности и от того, что Поттер никогда не боялся заявлять свои права на него.
— Спасибо…
— Джинни скоро приедет… — бормочет Гарри, всерьез оценивая, успеют ли они немного побыть вместе, или лучше выбираться из кровати.
Когда его бывшая узнала, что он живёт с Драко, она была похожа на ведьму. А узнав в Малфое того «доктора», который помог ей с бумагами в больнице, вообще вышла из себя. Драко молча выслушал поток ее воплей и попросил несколько минут наедине, и был снова шокирован тем, насколько Поттер ему доверяет. Потому что тот просто вышел из квартиры, позволяя им поговорить. Что бы Драко ни сказал ей, она ушла злая, но задумчивая. А потом, спустя буквально полтора месяца, попросила присмотреть за детьми. Сама. Оказалось, что Молли уехала в круиз, детей оставить не с кем, а что там с няней, Гарри так и не понял. Зато все выходные от провел с сыном и дочкой. Правда, едва не ударил Малфоя, когда тот попытался собрать дорожную сумку, чтобы уехать на эти пару дней. Не сказать, чтобы сейчас они с Джиневрой помирились, но они нашли свой баланс, когда женщина поняла, насколько бывает полезным иметь возможность оставить детей с отцом, когда нужно устроить свою личную жизнь без материнских нотаций о нравственности. Более того, они всерьез обсуждали возможность обучения Джеймса в городе, особенно учитывая уже более стабильную личную жизнь Джинни и постоянные требования ребенка жить с папой. Они с Драко нашли общий язык с первого дня знакомства, и с каждым месяцем бывшая Поттер все больше задумывалась над тем, чтобы сын жил с ними, пока учится.
