— Госпожа живёт в северном крыле. Вы не столкнётесь с ней случайно.

«Только если она пожелает», — закончила для себя Гермиона и вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

Чемоданы стояли у широкой кровати с балдахином, которая тоже выглядела очень простой, но, безусловно, дорогой. Но, несмотря на внешнюю простоту и уют, Гермиона всё равно не испытала ничего, кроме усталости и бессилия. Погрузившись в глубокое кресло, она уткнулась лицом в колени, касаясь пола кончиками пальцев. Она вся превратилась в слух, впитывая в себя удивительную мелодию. Гермиона будто бы видела, как тонкие пальцы перебирают клавиши. Мать Бэя она представляла не иначе, как высокой, статной, тонкой и такой же холодной и черноволосой, как и сын. Но девушка была уверена, что такая музыка не могла выходить из-под рук кого-то оледеневшего.

Теперь Гермиона одна, в чужом доме, с чужими людьми, на неопределённое время. Без учёбы и права колдовать. Без всего, что прежде составляло её жизнь. Приступ паники, прежде сдерживаемый усилием воли, прорвался глухими рыданиями, но её резко прервали.

— Мисс Грейнджер? — Стук в дверь и вежливый голос заставили Гермиону подскочить и потянуться к палочке. — Мистер Солсбери приглашает вас отобедать с ним в столовой. Или прикажете подать в комнату?

Стук сердца всё ещё гулко отдавался в ушах, Гермиона нервно облизнула губы. Запереться в комнате и не видеться с Бэем ровным счётом никогда было соблазнительной идеей, но ей не хотелось показаться неблагодарной. По крайней мере, сначала.

— Я спущусь, спасибо.

Когда шаги смолкли, Гермиона несколько раз вдохнула и выдохнула, чтобы прийти в себя. Предаваться унынию было не в её натуре, поэтому она решила непременно найти себе занятие. В конце концов, должна же быть в поместье библиотека? Вдохновившись этой мыслью, девушка быстро переоделась и вышла из комнаты.

Только в этот момент Гермиона поняла, что не знает, куда идти, но логика подсказала, что столовая должна располагаться на первом этаже. Преодолев коридор почти бегом, на лестнице девушка сбавила шаг, ощущая благоговение перед десятками лиц из прошлого. При виде неё они оживились, шепоток возобновился, но никто не пытался вступить в диалог, а Гермиона только склонила голову в знак уважения. Когда оставалось миновать всего несколько ступеней, её внимание привлёк невесомый женский голос:

— Простите, мисс, не могли бы вы представиться?

Молодая женщина напомнила Гермионе Полумну — огромные глаза с неуловимым вопросом во взгляде, белизна волосы и летучий наряд, переливающийся из-за игры света. Незнакомка была запечатлена в одной из беседок и почти терялась в густоте зелени и кустовых белых роз. Гермиона не бралась определить её возраст, но подсознательно почувствовала в ней удивительную силу.

— Гермиона Грейнджер, мэм.

— Виктория, — улыбнулась женщина. — Байярд — мой племянник. Ты, получается, моя невестка?

— Бэй всё рассказал? — растерялась Гермиона.

— Нет, но слуги у нас не особенно молчаливы, — пожала плечами Виктория. — А мы умеем слушать. Только это нам и осталось…

— Грейнджер, — раздалось громкое и острое, словно заточенный кинжал. — Никогда не слышал об этой семье. Кто твои родители?

Гермиона вздрогнула и обратила внимание на портрет у подножия лестницы. В первую секунду она подумала, что видит самого Бэя. Горделивый аристократичный профиль, длинные чёрные волосы, строгий костюм и пронизывающий взгляд карих глаз.

— Я не аристократка, сэр, — стараясь не выдать своего волнения, сказала Гермиона. — Магглорождённая.

Шёпот за спиной стал ещё более взволнованным, но проклятий не последовало. Это обнадёживало. Мужчина, на портрете которого значилось «Крофорд Солсбери», сжал в нитку губы и смерил её таким взглядом, что Гермионе захотелось ответить на молчаливое оскорбление едко и с достоинством, но тут прозвучал ещё один голос — тихий и уверенный:

— Оставь её, отец.

Если прежде Гермиона хотела как можно дольше не видеть Бэя, то в этот момент обрадовалась его появлению. Быстро миновала последние ступени и попыталась оправдаться:

— Мы просто разговаривали.

— Столовая там, — кивнул Бэй в противоположную сторону от прихожей и снова скрестил взгляды с отцом.

Крофорд отвёл глаза, раздался неземной голос Виктории:

— Были рады познакомиться, мисс Грейнджер.

Гермиона с благодарностью улыбнулась женщине и почти бегом устремилась на зов аппетитных запахов. Только теперь она поняла, как голодна. Оказавшись в столовой, замерла перед длинным столом с таким богатым выбором еды, что Гермиона почувствовала себя как в Хогвартсе. Стол был сервирован на десятерых, и это насторожило девушку — разве в поместье было так много людей?

— Выбирай любое место, — сказал Бэй, появляясь за спиной и уверенно садясь во главе стола. — Я не знал, где тебе будет удобнее.

Гермиона замешкалась, но потом села через два места от Бэя.

— Приятного аппетита, — сказал парень, налив себе кофе и снова уткнувшись в книгу.

— Приятного, — эхом отозвалась Гермиона.

Они обедали в такой тянущей тишине, что девушка была бы рада услышать даже Крофорда.

— Твоя мама к нам не присоединится? — вдруг спросила Гермиона, вспомнив взволновавшую её мелодию.

— Она обедает позже, –отозвался Бэй, не отвлекаясь, и добавил: — В одиночестве.

— Зачем вам слуги? Есть же магия.

— Мы аристократы, — ответил парень таким тоном, будто это всё объясняло.

Гермиона решила, что причиной всему были принятые среди богачей правила. В любом случае, это казалось ей отсталым, но она не собиралась озвучивать свои мысли на этот счёт. По крайней мере, пока.

— Твой отец не в восторге от моего происхождения, — решила она перевести тему. — Разве брак со мной не повредит твоей репутации?

— Не повредит, — коротко возразил Бэй, поднимая глаза. Гермиона невольно отметила, что его спокойный взгляд её странно умиротворял. — А отец мёртв. Не переживай об этом.

— Что с ним произошло? То есть, я знаю про Азкабан, но…

— Он был учёным, искателем. Считал, что насилие и убийства — это плата за новые знания. Его приговорили к поцелую дементора.

Гермиона поджала губы и попыталась понять, не пересекает ли она невидимую черту своими вопросами, но Бэй был так спокоен, а любопытство так сильно, что она продолжила:

— Что случилось с Викторией? На портрете она очень молода.

— Да, — согласился Бэй. — Молода. Очень. Я любил её…

Он тут же осёкся и досадливо нахмурился, словно сболтнул лишнего. Гермиона увидела в его глазах проблеск гнева, который доказывал — у Байярда Солсбери была душа, были эмоции и темперамент, который лучше не испытывать. Девушка была уверена, что он больше ничего не скажет, снова схватившись за книгу, но не раскрыв её.

— За ошибку отца расплатился не только он, но и все мы, — ровно сказал Бэй, не глядя на Гермиону. — Нам его глупость стоила Виктории.

Холодные мурашки пробежали по спине Гермионы. Она ощутила себя в эпицентре драмы и боли, касаться которой можно было только бережно. Светлая и ясная мелодия снова зазвучала в голове, но на этот раз её услышал и Бэй. Поднял глаза к потолку и вдруг улыбнулся — печально, но с нежностью.

— Прости, это не моё дело.

— Скоро ты станешь моей женой. Теперь тебя касается всё, что касается меня.

Гермиона подивилась тому, как просто и свободно Бэй это проговорил. Её же при мысли о браке бросало в дрожь, несмотря на доводы разума.

— Это ведь всё не по-настоящему…

— Да, мы не любим и даже не знаем друг друга, — согласился Бэй, — но в глазах магического сообщества всё реально. Даже если всё уладится очень быстро и нам не придётся заключать брак, твоя подпись с пергамента не испарится. Теперь это часть твоей истории, хочешь ты того или нет.

Гермиона нахмурилась. Она не думала об этом, строго говоря, у неё не было на это времени. Если так, то не стоило ли узнать больше о семье, с которой она теперь неразрывно связана как минимум одной бумагой? Гермиона ощутила в животе лёгкую щекотку, как и всегда, когда перед ней открывалась новая дорога для познания. В голове тут же завихрились десятки вопросов, от безобидных до откровенно бестактных. Её охватил азарт исследователя, который оттеснил страх и одиночество на задний план.