Несмотря на то, что с момента их остановки прошел как минимум один земной час, усталость и не думала выпускать ее из своих объятий.

— Похоже, что так, — легко согласился Хьюго. — Лучше переоценить, чем недооценить — тогда большая вероятность остаться в живых. — Верно…

«Малисьерра тоже однажды меня недооценила, за что и поплатилась жизнью».

Хотя темная колдунья была уже много лет как мертва, а в Дауэрте за Биарой более никто не охотился, старые раны не желали быстро заживать: снова оказавшись здесь, девушка с огорчением обнаружила, что вся та тревога, успешно заглушенная и утихшая за шесть лет жизни на планете Земля, возвращается. Даже без явной опасности, Биара чувствовала себя зверем, за которым кто-то охотится, и это изрядно портило ей настроение. В детстве подобные эмоции успешно скрывала любознательность и ощущение собственной неуязвимости, однако с возрастом пришлось распрощаться с этими неоспоримыми преимуществами детской наивности и погрузиться в мир полный опасности, где единственный человек, которому ты хоть сколько-то нужен — это ты сам.

— Опять грустишь? — мягко поинтересовался дракон, прерывая ее мысли. — Знаешь, ты очень изменилась: стала меньше говорить и больше сидеть в раздумьях. — Вот теперь-то у меня нет сомнений в том, что я повзрослела, — устало рассмеялась Биара. — Осталось только ворчать так же часто, как ты, и все: можно хоть в мудрецы Девяти Звезд записываться, хоть в очередях целыми днями стоять, со всеми подряд ругаясь. Вот они, прелести старости!

Хьюго ответил улыбкой. В этот миг Биара искренне обрадовалась, что у нее есть такой друг, как он. С ним было комфортно и хорошо. Изо всех знакомых, только Хьюго она могла в этот момент доверить свою жизнь. Пускай, он опекал ее лишь потому, что когда-то любил другую Биару, родившуюся в Дауэрте — даже при таком раскладе ей была дорога его дружба.

В подобные мгновения переполняющего вдохновения, она была готова расцеловать Хьюго от нежности и признательности — дать ему понять, что он дорог ее сердцу. Какими бы не были замыслы магов Королевства, ей было безразлично, пока у нее есть такой друг. Биара почувствовала, как от этих мыслей на лице появляется нежная улыбка признательности.

«Но не ждет ли он от меня чего-то большего, чем наша дружба?»

За шесть лет, прожитых на планете Земля после разлуки с Дауэртом, она сильно тосковала по своему другу. Когда Биара мысленно представляла себе их встречу, то думала, что крепко обнимет его и никогда более не отпустит. Даже тогда она и сама до конца не понимала, что именно испытывает к дракону: были то ее собственные чувства или же отголоски прошлого? Наяву все оказалось намного сложнее, чем представлялось в воображении.

Биара постоянно стеснялась, смущалась и вела себя более скованно, чем когда они повстречались впервые. Пятнадцатилетней девчушке не составило большого труда общаться с добрым, пускай и временами ворчливым драконом. Нынешней же Биаре приходилось невероятно сложно, потому как ее чувства постоянно метались между любовью, признательностью, недоверием, страхом и желанием вернуть себе утраченное прошлое. Она не знала, как ей быть, чего она хочет и что испытывает. Оттого и не решалась предпринимать любые серьезные шаги навстречу Хьюго, боясь испортить ту дружбу, что между ними зародилась.

— С тобой точно все в порядке? — прервал размышления его участливый голос. — Да, все хорошо. — Не желаешь о чем-то побеседовать? Во время нашего первого путешествия с тобой невозможно было отдохнуть в тишине, ну а теперь из тебя и слова не вытянешь. — О, вот тут ты допустил ошибку, чешуйчатый. Сейчас пожалеешь, что упрекнул меня в излишней молчаливости: приготовься к неудобным вопросам! — с напускной бодростью воскликнула девушка, хотя в душе совсем не чувствовала себя так, как пыталась показать это Хьюго. — Уже жалею. И что же за неудобные вопросы? — Дай мне время, — она призадумалась. — Знаю! Расскажи, отчего ты предпочитаешь общество людей компании всяких там эльфов, гномов или даже твоих сородичей-драконов?

— Ну… — собеседник устало потер лицо, — у всех нас свои взгляды и предпочтения в жизни.

— Ты ведь понимаешь, что это не ответ на мой вопрос, — лукаво усмехнулась Биара, чувствуя, как грусть понемногу отступает. — Большинство народов, вроде эльфов и гномов, считают людей более примитивной расой. Может это оттого, что вы слабее в физическом плане, а возможно потому, что люди чаще остальных сражаются, проявляют агрессию или попросту не умеют так искусно контролировать себя и свои чувства. Причин может быть очень много, и не скажу, что не согласен с ними, однако неужто этот внутренний запал людей так уж плох? Считается ли скверным проявлять свои истинные чувства вместо того, чтобы прятать их под бесплотной маской безразличия?

Мне больше по душе люди именно потому, что они не умеют скрывать своих эмоций. Потому, что не смотря на отсутствие силы гномов и ловкости эльфов, они славятся большими победами, чем все остальные. У многих из людей уж точно нет той доблести, что есть у драконов, однако именно они кидаются в гущу битвы с победоносным кличем, тогда как шансов на победу у них нет.

Я не утверждаю, что все люди без исключения такие, но в своем большинстве они выглядят намного интересней, чем горсть высокомерных эльфов, гордых драконов или ворчливых гномов. Люди кажутся мне более «живыми». Они, как никто иной, умеют радоваться настоящему вместо того, чтобы со страхом смотреть в будущее или болезненно ценить свое прошлое.

Однажды ты спросила меня: почему мне больше по душе красота человеческих женщин, а не прославленные эльфийские красавицы? На этот вопрос я тебе смогу легко ответить: меня не привлекают холодные и далекие эльфийки, у которых существует весьма, на мой взгляд, глупый обычай — не выказывать своих истинных эмоций.

Если когда-либо свяжешься с эльфами — темными или светлыми — помни одно: с ними всегда нужно быть настороже. Эльф будет предельно учтив с тобою, тогда как в душе он может испытывать откровенную ненависть и отвращение. Эльфийка никогда не выкажет своих настоящих чувств, пока сама этого не пожелает. Они умеют притворятся с такой же легкостью, с которой орк совершает убийство: без малейших сомнений.

Что же касается человеческих женщин, то иногда они могут не обладать выдающейся грацией и красотой эльфов, однако если они находятся под сильным порывом каких-то эмоций, то не стремятся их скрывать. Ну, а даже если и попытаются, то это не особо получится: от драконов мало кто из людей способен полностью утаить свои чувства, — он сделал небольшую паузу, взглянув на Биару. — Мой ответ тебя не утомил?

— Не-ет, — отвечала она, подавив зевок. — А как же насчет тебе подобных? Я имею в виду драконих-оборотней, или как вы там их зовете?.. — И все равно мне больше нравятся люди. Понимаешь, красота ведь вовсе не во внешней безупречности. Я не нахожу привлекательными тех девушек, которых окружающие считают идеальными. В чем еще может быть совершенство, как не в его отсутствии? — Ладно, будем считать, что об этом мы с тобой поговорили, — вздохнула она, устало потягиваясь.

Очередной зевок заставил ее поддаться искушению лечь спать, а потому Биара спросила:

— Тебе не кажется, что нам пора…

Хьюго жестом заставил ее замолчать. Он внимательно вглядывался куда-то во тьму, словно заметив там нечто необычное. Биара мгновенно притихла, положив руку на фальчион. Сонливость как рукой сняло.

«Может, это была Борзая?»

Кошка убежала, когда они только начали идти вдоль устья реки. Уговаривать ее бежать вместе с ними было бессмысленно. С момента, как они расстались, прошло много времени, но девушка не переживала: Борзая волшебный зверь, что всегда найдет дорогу к своей напарнице.

Биара расположилась удобней, готовая в любой момент вскочить с места и ринуться в бой. Руки подрагивали, а сердце учащенно билось от волнения. Рядом послышалось рычание, заставив обернуться на звук. В руку ткнулось что-то мягкое и пушистое — Борзая! Девушка хотела погладить мохнатую макушку питомца, однако кошка с тихим шипением отскочила. Борзая была напряженной: она припала к земле, готовая ринуться в атаку. Хьюго все еще смотрел в другую сторону — это значило то, что изначально его внимание привлек вовсе не малойкльер.