И вовсе не узнал бы его тогда, в схватке с волками — так он переменился. Теперь же это был просто уставший старый дракон, не представляющий никакой опасности. Я подошел к нему и улегся, демонстративно зевнув, будто устал. Римо тяжело опустился рядом и накрыл меня крылом.
После этого я более не бегал с братьями в лес. Нет, я, конечно, учился сражаться, и вскоре вовсе перестал бояться диких волков, однако большую часть дня проводил с Римо. Старик рассказывал разные истории, обучал науке, передавал жизненный опыт. Со временем я становился все более и более смышленым, мог похвастать знаниями, половиной которых не обладали мои братья. Они более не дразнили старого Римо, а иногда даже прибегали к нам. Тогда дракон рассказывал захватывающие истории.
Проводя время с Римо, я осознал, сколь заблуждался, считая его глупым и дряблым стариком. Римо поведывал мне о своей жизни, молодости, юности, и я охотно верил, ибо сам был свидетелем его сражения с дикими волками. Благодаря ему, я стал ценить мудрость превыше силы, поэтому в поединках редко выхожу победителем. В то время как остальные ставили на силу мышц, я развивал свой ум, — после этих слов Фальдугал многозначительно покосился на алого дракона.
— Ты что-то говорил о демоне? — нетерпеливо напомнил ему Хьюго, пропустив словесную шпильку мимо ушей. — Ах да, верно… Итак, во время долгих бесед со стариком я узнавал все больше. Многие тайны этого мира стали мне известны, а иные, необъяснимые понятия, я стал понимать лучше. Однажды Римо завел беседу о демонах — коварных существах, изредка вырывающихся из своего измерения в наше. Он поведал о том, как сам стал свидетелем подобного происшествия.
В Дауэрт вырвался суккуб по имени Иррнесс. Она сеяла хаос, но ничего серьезного не замышляла. Ее сумели изгнать обратно в Альмеру — мир хаоса —тогдашние колдуны Девяти Звезд. Изгнание демонессы стало одной из величайших заслуг магов, так как суккуб оказался очень сильным и изворотливым созданием. Иррнесс удалось загнать обратно в ее измерение, но это стоило немалых жертв нашему миру.
Если она, не имея никаких планов, смогла натворить столько бед, то мне трудно предположить, что сможет сделать демон, ведомый сюда конкретной целью. Что, кстати, ему нужно?
— Насколько я смог понять, он пытался завербовать девчушку. Возможно, пытается создать свою личную армию антимагов или что-то вроде того. — Армию, говоришь? — с энтузиазмом полюбопытствовал Фальдугал. — Уж не для того ли, чтоб уничтожить и без того шаткий мир, царящий в Дауэрте? — Этого я тебе сказать не могу, — нетерпеливо махнул хвостом Хьюго. — Откуда мне знать, что задумал демон? Меня это не особо заботит. — Да нет уж, как раз заботит. Если он охотится за Биарой, то тебя это обязано заботить. Что-то мне подсказывает, демон гоняется за ней не просто так. — Что ты хочешь этим сказать? — Ему нужна твоя девчушка из-за ее антимагических способностей? Как-то слабо верится. Антимаги сейчас появляются в Дауэрте тут и там, к чему столь упорно охотиться за одной из многих?
— Я об этом думал, и не раз, но здравого объяснения его поведению найти не смог. Да и какая разница? Она не была намерена иметь с ним дел. Если в ней достаточно от той Биары, которую я знаю, то беспокоиться не о чем: она никогда не уступит демону, что бы он там ей не предложил.
— А ты действительно уверен, что так уж хорошо ее знаешь? Думаю, будь это так, вы бы сейчас не находились порознь, — осторожно подметил Фальдугал, за что тут же поймал гневный взгляд друга. — Как бы там ни было, послушай вот что: если за Биарой и впрямь охотится демон, то отчего ты не с ней, не защищаешь? — Она сбежала из города, а значит, хотела продолжить свой путь одна, — произнес Хьюго, правда, уже не столь уверенно, как раньше. — Неужели ты не такой заносчивый эгоист, каким я тебя считал? —притворно удивился зеленый дракон. — Ты уважаешь ее решение? Как щедро с твоей стороны! — Уверен, она и сама справится. Навязывая свою помощь силой, я лучше не сделаю. Она уже не ребенок, и раз считает, что сможет пройти этот путь в одиночку — значит так, скорее всего, и есть. — В этом можешь не сомневаться, — заверил его Фальдугал. — Уверен, сейчас Биара свободно путешествует по живописным просторам Дауэрта, не испытывая каких-либо неудобств.
[1] У драконов есть такое понятие, как «ощетинить чешую». Это значит, что они намерено оттопыривают свою броню, чтобы выказать агрессию и готовность к схватке. Их чешуйки слегка приподнимаются, словно перья у петухов. Эта повадка тесно связана с понятием у животных «ощетиниться» или «вздыбить загривок», и носит точно такой же смысл.
Возможно, поэтому в Дауэрте существует выражение: «нахлобучился, словно дракон».
====== Красные сны ======
Она очнулась от кошмарного сна. Дыхание перехватывало от испуга и какой-то непонятной, непостижимой паники. Вокруг было темно. Биара беспокойно зашевелилась, пытаясь подняться, но странная слабость сковывала движения, заставив бессильно расслабиться. Руки беспомощно подрагивали, пожалуй, даже больше от страха, нежели от усталости. Оставив попытки подняться, она постаралась вспомнить что-либо. Какое-то время разум находился в тумане. Холодном сыром тумане, окутанном красной пеленой. Понемногу воспоминания стали брать верх.
Итак, она стояла на арене… под ногами был песок. Мокрый, липкий и красный от крови песок. Нет, не так. Песок стал красным после… после чего? Биара зажмурилась, нутром чувствуя, что не хочет узнавать причину, однако воспоминания бежали впереди мыслей, не позволяя от себя отгородиться.
Она сражалась. Вначале с браконьером Бартоло, затем с гномихой по имени Ингрид. А потом пришел еще кто-то. Незнакомец вызвал ее на поединок. Они сражались, долго и изнурительно. Он стал побеждать. Почему она не воспользовалась своей силой? Отчего не отразила нападение пламенем? Биара могла испепелить его на месте, но не сделала этого. Что ее остановило?
«Нехватка расчетливости», — само себе ответило сознание, продолжив восстанавливать череду событий. Враг напирал, а она отступала. Затем, казалось, даже немного оступилась… или это уже дорисовала ее фантазия? Мелькнул отблеск вражеского меча, скрежет лезвия. Биара застонала от воспоминания о том миге. Всю ее пронзила нестерпимая боль, пронизывающая от макушки до пальцев ног, а затем песок стал красным.
Немного успокоившись от заново пережитых событий, девушка с надеждой подумала, что это мог быть всего лишь кошмар. Ведь сейчас у нее нет той страшной раны? Иначе почему тогда она лежит здесь, в комнате, выделенной ей добродушной Муной Урфал? Может, это было что-то вроде видения? Страшного, ужасающего видения?
Мысли стали понемногу приходить в порядок, и Биара рассуждала уже чуть более трезво. Очень осторожно, затаив дыхание, она приподнялась на локтях. Дрожащей рукой стянула одеяло, прикоснулась к приснившемуся ей ранению и… едва сдержала отчаянный вопль. Рана отозвалась приглушенной, неестественной болью. Весь живот был перемотан бинтами, а потому увидеть ничего не удалось — только почувствовать.
Биара легла обратно и закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. Она плакала от жалости к себе, потому как отныне стала беспомощной, но больше всего ей было обидно за то, что Нуусакхан добился своего. Теперь она уже не сможет вести этот бой в одиночку. Увечье станет ненужной ношей, мешающей продолжать сопротивляться демону, а потому девушка позволила себе проявить слабость и тихо рыдала, злясь на себя и собственную нерасторопность.
«Зачем. Плачешь. Глупая?» — прозвучало у нее в голове. Слезы вмиг пересохли. Биара ошеломленно уставилась во тьму комнаты, пытаясь разглядеть источник странной реплики.
— Кто здесь? — хрипло спросила она, приподымаясь. — Ну вот почему люди столь глупы? — продолжил незнакомец. — Ни нормального слуха у них, ни нюха! Кто же еще здесь может быть, кроме меня? Неужели ты не слышала шагов во тьме? Хотя, чего это я — мои шаги тебе все равно ни за что не услышать, ведь я подобна тени!
— Кто это говорит?!
