– Ты все еще не хочешь показать мне свои сиськи?

– Нет.

– Знаешь что, я дам тебе сотню, чтобы ты заставила Ронана поверить, что показала их мне.

– Ронан пробовал эту тактику до тебя, и ответ по-прежнему отрицательный.

Ублюдок.

Он выглядит искренне обиженным.

– Тебе нужно усилить свою игру, Ксан.

– Я знаю... – Он замолкает, когда Ким появляется у входа с застенчивой улыбкой на лице.

Она переводит взгляд с меня на Ксандера, её подбородок слегка дрожит, что было её привычкой до того, как она заплакала, когда мы были детьми, затем она разворачивается и уходит.

Я прикусываю нижнюю губу, мои ноги зудят от желания подойти к ней и облегчить эту неловкость от одиночества на вечеринке. Но я не могу. Она не может подобраться ближе, иначе бы прочитала меня. Никому не позволено читать меня.

– Почему бы тебе не пойти за ней?

Спрашиваю я Ксандера, который все еще смотрит на то место, где она стояла, его пальцы сжимают бутылку.

– Зачем ты этого не делаешь?

– Я... не могу.

- -Может быть, я тоже не могу.

– Ты был её лучшим другом, Ксан. Она нуждается в тебе больше, чем когда-либо нуждалась во мне.

– Так теперь тебе не всё равно? Ты не сделала этого, когда вела себя с ней как сука.

– Ты тоже не святой. Она всегда хвасталась, что ты обещал никогда её не бросать и что ты её рыцарь.

Он сглатывает, его кадык двигается в такт движению.

– Да, неважно.

– Что случилось тогда, Ксан?

– Ничего. Или, может быть, все. – Он пренебрежительно махнул рукой и залпом выпил всю водку с соком. – Что ты вообще здесь делаешь?

Причина, по которой я пришла, всплывает у меня в голове.

– Ищу Коула. Хелен нуждается в нем и не может до него дозвониться.

Ложь, ложь и еще одна грёбаная ложь.

– Оу. – Он медленно моргает. – Ты уверена, что хочешь прервать его?

– Да.

– Это будет не очень красиво.

– Позволь мне побеспокоиться об этом.

– Неважно. Он в западном крыле, предпоследняя комната.

Я целую его в щеку.

– Ты лучший.

– Еще бы.

Он подмигивает.

Единственная причина, по которой я не бегу, это то, что я не должна этого делать.

Никогда не знаешь, где прячутся репортёры, Сильвер. Всегда веди себя на людях наилучшим образом, Куколка.

Мамины слова отпечатались в моей голове, как мантра.

Как только я поднимаюсь по лестнице и оказываюсь вне поля зрения окружающих, я бегу по коридору, не обращая внимания ни на боль в пятках, ни на боль в груди.

Образы той связанной девушки, которую я видела на телефоне Коула, пронеслись у меня в голове, как в фильме ужасов.

Остановившись перед дверью, я понимаю, что у меня болит сердце. Так сильно, что я чувствую, что брошу всё это, если меня тронут каким-нибудь неправильным образом.

Действительно ли я хочу увидеть, что внутри? Хочу ли я увидеть это своими глазами?

Может быть, мне стоит вернуться, достать свой дневник и проклясть его в нём. И что потом? Плакать, пока не усну, как жалкая дура?

Я не буду этого делать. Я не трусиха. Коул Нэш никогда не сломит меня.

Сделав глубокий вдох, я хватаюсь за ручку и толкаю. Она заперта.

Дерьмо. Конечно, она заперта. Почему я думала, что Коул об этом не подумает?

Но я все равно не ухожу. Я стучу.

Вот что ты делаешь, когда решаешь напасть — ты не можешь отступить. Ты должна смириться с этим. Закончить это. Покорить его.

Если ты проиграешь, так тому и быть. По крайней мере, ты попыталась.

Я поднимаю руку, чтобы постучать во второй раз, но дверь открывается, и мой кулак едва не ударяет Коула в грудь. Меня так и подмывает это сделать, но тень, выглядывающая изнутри, останавливает меня.

Он все еще одет в футболку и джинсы, которые были на нём раньше. Его лицо нейтрально, за исключением небольшого подёргивания в уголках губ.

– Зачем, Сильвер, что ты здесь делаешь?

Я отталкиваю его в сторону и врываюсь внутрь. Девушка, Дженнифер, сидит на кровати в одном кружевном лифчике и нижнем белье. Она даже не пытается скрыть свою наготу.

Моя кровь закипает при виде её. Она похожа на меня, или, скорее, на фальшивую меня с фальшивыми светлыми волосами, которые наполнены наращёнными волосами, фальшивыми голубыми глазами и фальшивым всем.

– Сильвер? – Она переводит взгляд с меня на Коула, который всё ещё стоит в дверях. – Я думала, мы собирались поиграть. Что здесь делает твоя сестра?

Сестра.

Чёртова сестра?

– Надираю тебе задницу. – Я поднимаю с пола её дурацкую юбку и футболку и протягиваю ей. – Убирайся.

– О, мне очень жаль. – У неё раздражающий голос, от которого мне хочется нажать кнопку отключения звука. – Что делает тебя моим боссом?

Я хватаю её за руку, мои ногти впиваются в её плоть. Она скулит.

– Останови её, Коул.

Он не делает этого.

Он просто стоит у входа с тем пустым выражением лица, которое, я уверена, скрывает дьявола и его приспешников.

Игнорируя его, я выволакиваю Дженнифер за дверь и бросаю её одежду позади неё.

Она поднимает их, качая головой.

– Никто ничего не говорил о сумасшедшей сестре.

– Я не его грёбаная сестра!

Я захлопываю дверь, чтобы заглушить её голос.

Моё дыхание поверхностное и хриплое, когда я стою лицом к двери.

Тут. Еще одного убрали с дороги.

Мама права. Женщины могут побеждать.

– Не моя грёбаная сестра, да?

Зловещий голос шепчет у меня за спиной.

Именно тогда я понимаю, что я сделала, и что я совсем одна с Коулом.

Теперь, когда я остановила то, что он планировал, я могу идти. Я кладу свою руку на ручку двери, когда он говорит.

– Уходи, и я позвоню Дженнифер, чтобы закончить то, что мы начали.

Я разворачиваюсь и складываю руки на груди.

– Какого черта, по-твоему, ты делаешь?

– Доказываю, что ты хочешь меня, даже если тебе не нравится это признавать.

– Мы оба знаем, что это неправда.

Он убирает прядь волос мне за ухо, бормоча.

– Мы оба знаем, что ты лгунья.

Моё дыхание сбивается с ритма, когда его рука остаётся у моего лица.

– Ты нарядилась для меня, накрасила губы красной помадой, надела туфли на каблуках - трахни меня – и набрызгала свои любимые духи «Шанель». – Он обнюхивает меня, и я борюсь с желанием наклониться и тоже понюхать его. – Но я предпочитаю, чтобы твои волосы были распущены.

Он дёргает за шпильку, удерживающую мои светлые пряди, позволяя им каскадом падать мне на спину.

– Ты не должна ревновать к Дженнифер.

– Перестань так говорить. Я не ревную.

– Так вот почему ты её выгнала?

– Я выгнала её, потому что она фальшивая. Она не я, ясно?

– Меня это устраивает.

– Ч-что?

– Мне все равно, пока есть сходство. – Он проводит пальцами по моим волосам. – Что это будет, Бабочка? Займи её место или мне перезвонить ей?

– Если ты это сделаешь, я пойду трахну Эйдена.

Он смеётся, но за этим смехом нет никакого юмора, когда он дёргает меня за волосы.

– Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь.

– Ты хочешь видео на этот раз?

Он оттаскивает меня от двери и бросает на кровать. Мой вздох наполняет воздух, когда моя спина ударяется о мягкий матрас. Я сглатываю, когда попадаю в его потемневшие глаза.

Это та сторона Коула, которую он никому не позволяет видеть. Та сторона, где он готов закончить жизнь, пока он улыбается.

Он лезет в ящик у кровати и достаёт несколько верёвок. Мои глаза расширяются. Позволяет ли Ронан ему держать такие вещи в своём доме?

– Она или ты?

Я вздёргиваю подбородок.

– Она, должно быть, уже ушла.

– Она вернётся с простым сообщением. Что это будет, Сильвер?

– Ты трахаешь их после того, как связываешь?

В конце мой голос дрожит, и я ненавижу себя за это. Я ненавижу себя за то, что задаю вопрос, который мучил меня с того самого дня, как я увидела ту фотографию в его телефоне.