– Жених? – апатично переспросила Илеора.

– Да, моя госпожа.

– Свадьба уже завтра? – Илеора приподняла голову и с тоской поглядела на служанку.

– Да, моя госпожа.

– А я так и не знаю, что должна делать женщина после замужества… Мне обещали рассказать, – насупилась она.

– Завтра утром вам все объяснят, – печально ответила служанка.

Илеору завели в покои отца. Там не было стражи. Только сам король и Он. Илеора вздрогнула, увидев огромного мужчину, развалившегося в кресле. Темные, коротко стриженные волосы, черные, глубоко посаженные глаза на грубом лице, огромные руки, каждая из которых могла обхватить ее шею, ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего, и этот взгляд… Точно она самое аппетитное блюдо из всех, что ему приходилось видеть. На мгновение ей даже показалось, что у него потекли слюни. А в глазах его будто пылал огонь. Илеора ощутила себя жертвенной куропаткой, принесенной к алтарю темного бога Гуинура.

Отец сидел довольный и светился точно фонарь, чего Илеора никогда прежде не видела. Король выпроводил взглядом служанку и произнес:

– Давай, деточка, подойди.

Илеора не сразу догадалась, что таким ласковым голосом обращаются к ней. Она обернулась, ожидая увидеть какую-то «деточку». Никого. Илеора опустила голову, стиснула зубы и сжала от ярости кулаки и с удивлением ощутила, что желает смерти родному отцу.

– Илеора! – прошипел Эфимаз. – Наш уговор еще в силе. Ослушаешься – знаешь, что будет.

Она вся съежилась. Больно… В груди все сжалось от злости, обиды и страха. Настойчивый голос отца заставил вздрогнуть:

– Иди к нам.

Илеора подошла, глядя в пол. Гость встал. Не смог дождаться, когда к нему подойдут, и приблизился сам. Приподнял ее за подбородок. Илеора зажмурилась, не представляя, что сейчас будет.

– Красавица, – проговорил он грубым хрипловатым басом. – Она не знала мужчин, как я и просил?

– Именно так, Дагрон. Она чиста как первый снег, – услышала Илеора довольный голос отца.

Илеора наконец осмелилась взглянуть в лицо жениху. Но лучше бы она этого не делала. В хищных, пожирающих ее глазах бушевало пламя Гуинура, грозящее спалить дотла. Она вздрогнула и отвела взгляд. Дагрон сжал подбородок сильнее.

– Смотри на меня! – приказал он. – В глаза смотри.

Илеора нервно сглотнула и едва заставила себя выполнить приказ. Жених прищурился и пристально всмотрелся в глаза, словно старался разглядеть там нечто очень важное.

– Не будешь осматривать? – раздался позади удивленный голос отца.

Когда он успел встать и подойти, Илеора даже не заметила. Все, что она видела, – это изучающие ее черные глаза.

– Все в порядке, – Дагрон легонько оттолкнул Илеору и выпрямился. – Я верю тебе, Эфимаз.

– Как знаешь, – хмыкнул отец и добавил мягко: – Ступай, деточка.

Илеора на негнущихся ногах побрела к выходу. На пороге она остановилась и отважилась обернуться. Отец уже сидел за столом и пил из позолоченного бокала. А Дагрон так пристально смотрел на Илеору, что та невольно отшатнулась. Сейчас она поняла, что этот человек берет ее в жены совсем не для того, чтобы сделать счастливой, как говорили ей всю жизнь служанки. Нечто темное в его взгляде напоминало монстра из снов. Илеора поспешно отвернулась и покинула покои отца.

Бредя за служанкой по извилистым коридорам, она вспоминала Вадима, его растерянный добрый взгляд, и сожаления глодали изнутри будто черви. Если бы она знала заранее, что все так обернется, рассказала бы Норе все в самый первый день и вместе с Вадимом сбежала из дворца. Ведь втроем им наверняка удалось бы что-нибудь придумать…

***

Илеора в пышных, расшитых драгоценностями одеяниях спустилась к гостям. Ей хотелось закричать, позвать на помощь. Но кого? Если главный человек в стране продал ее без всяких сожалений, а любимая нянюшка и тот-единственный, кто относился к ней с добротой, мертвы? Память была еще слишком свежа, и к горлу подступил ком. Перед глазами поплыло. Ночью Илеора раздумывала о побеге, но теперь не видела ни малейшей возможности. Ее не оставляли одну. Ни на мгновение.

– Ваша светлость! – испуганно зашептала служанка и дернула ее за рукав. – Вы обещали, моя госпожа! Прошу вас, пощадите! Осталось потерпеть совсем немного, скоро подействует снадобье.

Илеора вздохнула, отвернулась от встречающей толпы, быстро вытерла рукавом глаза. Если она заплачет, отец казнит новую служанку. Так было сказано. Нет, она не допустит еще чьей-то смерти. Надо продержаться.

– Идемте, – голос служанки дрожал.

– Не беспокойся, – шепнула Илеора и повернулась снова к гостям. – Я не заплачу.

Ее встретили громкими, оглушительными приветствиями. Со всех сторон заиграла музыка, в воздух полетели лепестки цветов. И они сыпались до тех пор, пока туфли не начали проскальзывать на мягких лепестках. Приходилось тратить немало усилий, чтобы идти ровно. Илеора надеялась отвлечься, но, как назло, вспомнила слова Норы: «Я поведу вас, моя госпожа, к жениху, как должна вести мать». И отчаяние захлестнуло с новой силой. Илеора была на грани, когда наконец отвар подействовал – она провалилась в безразличие и полузабытье, перестав на время думать и чувствовать боль в душе.

Перед глазами поплыл туман. Даже звуки казались приглушенными и неразборчивыми. Хорошо ощущала Илеора только горячую огромную ладонь жениха, на своей руке. Иногда его рука разжималась, тогда Илеоре нужно было кланяться или что-то пить. Все действия она совершала лишь по подсказкам и не понимала, что они означают. Впрочем, и не хотела ничего понимать, пребывая в полузабытье.

В себя она начала приходить в тронном зале, где состоялось пышное пиршество. Гостей оказалось так много, что они с трудом разместились за длинными столами, никого из них Илеора не знала. На столе стояли яства, каких прежде ей не доводилось видеть. Жених уже перестал есть и сидел рядом с отцом, откинувшись в кресле. Они негромко беседовали. Новоявленный супруг медленно потягивал темно-красное вино, а слуги следили, чтобы чаша не пустела. Илеора тоже решилась попробовать и пригубила сладковатый напиток.

– Много не пей, – послышался грубоватый голос над ухом. Обернувшись, она столкнулась взглядом с женихом – кажется, его звали Дагрон.

Он смотрел цепко, слегка прищурившись. Поймав ее взгляд, Дагрон ухмыльнулся и наклонился ближе.

– Ты со всеми успела попрощаться? – прошептал он, обдав горячим дыханием.

Илеора вздрогнула, отвернулась, уставилась в свою тарелку, на которой уже лежало фруктовое желе, украшенное лепестками цветов. Успела ли? Нет, она не успела попрощаться ни с Вадимом, ни с Норой, а кроме них дорогих людей у нее и не было. Опять перед глазами встали недавние события. Опять ее захлестнуло отчаяние. Тринадцать дней после смерти полагается возносить траурные молитвы Савирату, а не сидеть за праздничным столом и пить вино.

Илеора отпросилась в уборную, чтобы хоть немного перестать сдерживать рвущиеся наружу слезы. Ее сопровождала уже чужая служанка – полноватая женщина Вура. И там, на каменном полу за закрытой дверью, Илеора позволила себе разрыдаться. Сидя взаперти, она так лелеяла мечты о том времени, когда сможет свободно покидать свою комнату, о внешнем мире, так ждала этого дня. Но ни одно из ее ожиданий не сбылось.

Хотелось вернуться в тот день, когда в тени колонны возник человек, хотелось изменить все, рассказать Норе той же ночью, упросить помочь. Тогда милая няня осталась бы жива, ни в чем неповинных стражниц не лишили бы жизни. И Вадим ждал бы ее под дворцовой стеной, чтобы попроситься на службу…

Вура что-то говорила, но Илеора слышала только собственные отчаянные рыдания. Сколько прошло времени, она не знала. Просто в один момент вдруг слезы перестали катиться по щекам, в душе возникла пустота. И тихий страшный голос в собственном сознании прошептал:

– Скоро ты будешь моей!

Испуганно вздрогнув, Илеора заморгала и рукавом растерла слезы по лицу.