Прозрачная кожа богини начала наливаться краской.
— А… с чего вы взяли, что… — она изо всех сил старалась держать лицо и выглядеть непринужденно, но у нее не получалось.
В конце концов, так и не высказав своего вопроса, она махнула рукой, встала с места и, сообщив нам, что ждет нас на праздничный ужин, поспешно удалилась. Мы с ребятами весело переглянулись.
— Да, дела у них тут… — покачал головой Дани, наполняя бокалы вином. — Джен, не знаю даже, как выразить…
— Можешь не выражать, — вздохнула я, принимая из его рук бокал. — Мне его будет не хватать…
— Джен, не печалься, он же не умер, — попытался приободрить меня Эльстан. — А то, что он стал богом… Может, ему так будет лучше?
— Вы так говорите, как будто его кастрировали, честное слово! — усмехнулся Дани. — А ведь на самом деле…
— На самом деле, — перебила его я, — я потеряла друга, вот что случилось. Кем он теперь будет — богом, магом, гномом — хоть Инквизитором, это уже не имеет значения. Зато Зверем он уже никогда не будет.
— Не объясняй, не с Этаной же говоришь, — мягко обнял меня за талию ведьмак. — Это ясно. Только мне кажется, ты преувеличиваешь — по-моему, он почти не изменился.
Дани захохотал, отчаянно кивая головой, выражая свое абсолютное согласие. Даже Эльстан деликатно улыбнулся, присоединяясь к общему мнению. Я уткнулась в плечо ведьмака, он ласково, как-то по-отечески погладил меня по голове.
— Джен, — вдруг серьезно заговорил Дани. — Мы тебя никогда не бросим. И Зверю твоему, если что, хвоста накрутим так, что мало не покажется — бог он там, маг или еще кто. Но он и так никуда от тебя не уйдет… Потому что он тоже — твой друг…
Я обвела взглядом свою команду, чувствуя, как в глазах начинает предательски щипать.
— Мне самой скоро надо будет уходить, — сдавленно проговорила я.
Ведьмак снова улыбнулся, поцеловал меня в макушку.
— Надо будет — уйдешь, — пожал плечами он.
— Кстати, как у тебя с возвращением? — осведомился Эльстан.
Я в ответ лишь вздохнула.
— Вот стерва! — так же зло, как в Башне Гаронда, оскалился Дани. — Я так и знал, что она что-нибудь подобное выкинет… Но, с другой стороны, это лучше, чем если бы она тебя заслала в какой-нибудь мир, где водятся одни болотные гидры или тупоголовые богини, что, впрочем, не сильно различается — и те и другие отбивают охоту жить, только по-разному.
Он снял с пальца перстень с черепом, покрутил его, задумчиво заглядывая в рубиновые глазницы. Гамлет, принц Датский… Бедный Йорик! Хотя, честно говоря, сейчас никакого сожаления в бездонных глазах эльфа не наблюдалось, но все же что-то «гамлетовское» в них проскальзывало. Неожиданно он весело рассмеялся.
— Почему-то я его таким и представлял! — вдруг поделился он. — Бог магии, Таш Лантрэн… столько о нем было говорено-переговорено, а тут, кто бы мог подумать! А ты на него всю дорогу ругалась!
— Ну почему, не всю, — вздохнула я.
— Он мне понравился, — кивнул Дани, еще немного поразмыслив.
— Не могу сказать того же.
— Это вы просто характерами не сошлись. Как мы с Этаной, — взгляд эльфа снова стал жестким, он прошелся по залу, проводя рукой по «межкомнатным» порталам.
— А за что ты так ее не любишь? — включился в общий разговор Эльстан.
— А за что мне ее любить? — Дани взял со стола изящный серебряный портсигар, достал сигару, на ней тут же блеснул огонек — видимо, он и в самом деле, был очень зол, раз начал прикуривать от взгляда, без всяких эффектных щелчков пальцами. — К тому же, у нас это чувство взаимное. Ты уже не раз это успела заметить. Я ей не верю, она это видит, вот и все.
— Дани, — я прищурилась, — а как тебе Дарсинея?
— Дарси? — он невольно заулыбался. — Красивая. Но…
— А с ней-то что не так? — спросила я как бы между прочим.
Но Дани лишь пожал плечами.
— Не знаю… может, все и нормально. Я ж не пророк, ты вон, Корда спроси, может, он чего путного скажет. Но мне, если честно, кажется, что они все что-то мутят. Кроме Таша, разумеется — ему бы самому разобраться! — Он застыл у окна, задумчиво глядя в небо. — Хорошо, если он снова решится выступить против Гаронда… Только не так, как в прошлый раз…
— Ребят, может, я чего-то не понимаю, — осторожно начала я, — но скажите мне, простой сельской женщине, почему этого Гаронда никто победить не может? Нет, про его силу я слышала, но он же, в конце концов, один? Если всем вместе против него встать, то…
Дани горько рассмеялся.
— Джен, это утопия, — он покачал головой. — Это только на словах все такие смелые, а на деле… в том то и беда, что все будут плакаться и причитать по поводу приближения Конца этого мира, но открыто никто выступать не будет… Разве что, только Таш… Пока его снова не казнят.
Я передернула плечами. От этих слов и от того тона, каким они были сказаны, мне почему-то стало жутко. Особенно было страшно это слышать от обычно веселого бесшабашного оптимиста Дани. В зале повисла угнетающая тишина — видимо, моя реакция не была оригинальной.
— Дани, — отчего-то севшим голосом проговорила я, — я, конечно, понимаю, что все это не мое дело, тем более что я все-таки не теряю надежду в скором времени отсюда свинтить, но мне все же будет спокойней, если…
— Если ты будешь знать перспективы этого мира? — сверкнул глазами темный эльф, резко развернувшись ко мне. — А их нет. И не будет. Джен, этот мир обречен. И пусть твоя совесть тебя не беспокоит — лучшее, что ты можешь сделать, это по возвращении домой забыть об этом мире, как о кошмарном сне. Он катится в пропасть. Это агония, которая в скором времени прекратится, и все придет к трагическому, но закономерному финалу. Только жалеть об этом не нужно — он достоин своей участи.
— Малыш, какая муха тебя укусила? — прозвучал в гробовой тишине тихий, но относительно спокойный голос Витольда.
Дани в упор посмотрел на ведьмака, потом поджал губы и прикрыл глаза, уже готовые метать молнии.
— Простите, — тихо усмехнулся он. — Я забыл, что есть вещи, о которых не принято говорить в приличной компании.
Он затушил то, что осталось от сигары и тут же нервно закурил другую, его тонкие пальцы заметно подрагивали. Я почувствовала, как во мне снова закипает еще не успевшее остыть бешенство.
— Великий маг, а нельзя ли поподробнее и без пафоса? Дани, ты знаешь, я не терплю недомолвок, так что не зли меня!
— Я постараюсь, — его губы тронула мягкая печальная улыбка. — Я тоже не люблю недомолвок, поэтому… Просто меня бесит — мы что-то пытаемся делать, строим какие-то планы, вон, вытащили эту треклятую Дарсинею, размазали по подземелью Башни Гаронда Клементину, разговорили Этану, даже каким-то немыслимым образом Таша вернули, хотя это от нас мало зависело, но все-таки… Разве что Элантэ не нашли. Теперь все рады, все счастливы, мы — великие герои и все такое. А что толку? Гаронд сделает себе новую куклу, чтобы всучить ее королю, Таш снова выступит, его снова казнят, а Этана с Дарсинеей уйдут в подполье. Вот, собственно и все. Правда, на это понадобится время, но его у Гаронда — целая вечность.
— Откуда столько пессимизма? — приподнял бровь Витольд.
— Это не пессимизм. Это правда. Вот что самое ужасное, — Дани затянулся, выпустил облачко дыма в белый потолок и продолжал. — По большому счету все, что мы делали, делаем и будем делать, ничего не решает. Даже если бы мы нашли Элантэ. Все это было и при них, еще до ее исчезновения и гибели Таша. Она потому и ушла, что знала, что ничего не сможет сделать. А знаете, почему? — Он сделал паузу, обвел нас взглядом и снова заговорил. — Потому что никто не возьмет на себя ответственность за переворот. Элантэ была слишком доброй, Этане и Дарси, по-моему, вообще пофигу, а Таш, при всем моем к нему уважении — без мудрого руководства только дров наломает. Что он уже однажды доказал. И это боги. Что уж говорить про остальных!
Он зло вскинул голову и отвернулся к окну.
— Это, несомненно, все очень трогательно, — резюмировала я, — но я тебя спросила не об этом. Поодиночке, ясное дело, никто с ним не справится. Но если все вместе? Согласна, с богами здесь проблема, они вовек не договорятся, потому у них и раздрай такой. Но ведь кроме них есть еще люди — я говорю о магах, имеющих приличную силу. Насколько я понимаю, в Гильдиях очень хорошая организация, да и у эльфов тоже, так почему…
