Молодой человек с задумчивыми карими глазами стоял у зеркала, примеряя парадный камзол. Вокруг него суетились портные, что-то подкалывали, подбирали, нашивали и распарывали, и не было этому конца и края. Но, казалось, ему не было до этого никакого дела — он крайне терпеливо выполнял все, не пререкаясь, не споря, и не жалуясь на долгое время примерки. Он размышлял. Надо сказать, последние несколько дней он только этим и занимался — остальные дела как-то незаметно, сами собой, отошли на второй план. У него было странное ощущение, что он что-то делает неправильно. Вернее, что он делает, он осознавал прекрасно, но что в этом неправильного, он никак не мог разобраться. И это его ужасно мучило. Он никогда не владел магией, он привык полагаться на разум — в обычном, человеческом смысле этого слова, и на свою интуицию — этого было вполне достаточно. Но сейчас все словно встало с ног на голову — внутренний голос кричал ему, что он неправ, а разум никак не мог понять, в чем. Такого разлада с ним еще никогда не было, и он очень надеялся, что скоро все встанет на свои места.

Он вздохнул. Можно, конечно, было не беспокоиться и просто подождать, когда его интуиция перестанет бить во все колокола и придет в норму, но… а что, если это случится слишком поздно? Если тогда уже ничего нельзя будет изменить? Но, с другой стороны — что изменить? А если это просто нервы, и больше ничего? То есть, все в порядке, а он один совершенно необоснованно разводит панику на ровном месте? Ведь кроме него, кажется, все счастливы, и никаких видимых причин для беспокойства нет… Но интуиция, она же его никогда не подводила… Он всегда точно знал, какое решение нужно принять, что нужно сделать, он никогда и ни в чем не сомневался. Даже еще в юности, бывая на охоте, он всегда знал, когда ему угрожает опасность, а когда — нет, и это, опять же, без всякой магии. И сейчас… уже не первый день, да что там — не первый месяц! — он чувствовал, что все идет не так. И, как ни странно, ничего не мог с этим поделать.

Его пытливый разум сразу же пасовал, стоило ему подумать о том, что его беспокоит, а все вокруг тут же принимались убеждать его, что ничего такого не происходит, что все — правильно. И мало-помалу он тоже стал в это верить. Но в последнее время то ли концентрация этого чего-то превысило допустимые нормы, то ли он научился, наконец, бороться с этим странным влиянием, по крайней мере, от него ушел покой и сон, оставив лишь ощущение болезненной неуверенности в своей правоте и… в окружающем мире. Нет, был, конечно, еще один вариант — что он просто сошел с ума, и у него началась паранойя, но этот вариант его совершенно не устраивал. Однако он прекрасно понимал, что как раз такое объяснение больше всего подходит к его ситуации.

Он застонал. Портные тут же испуганно замельтешили, начали за что-то извиняться, хотя их вины не было никакой.

— Что, нервишки шалят? — он вздрогнул, услышав насмешливый голос своего наставника, и тут же укололся на самом деле. — Или же вас кто-то обижает?

От этого вопроса все замерли. И он тоже, хотя точно знал, что уж ему-то бояться нечего. Просто когда такие вопросы задаются таким тоном, еще и с таким холодным огоньком в глазах, и… когда их задает Великий Инквизитор, поневоле начинаешь чувствовать, как земля уходит из-под ног, а по спине бегут ручейки холодного пота.

— Н-нет, что вы… — стараясь казаться спокойным, ответил молодой человек, но голос предательски сел, выдавая его состояние.

Архиепископ улыбнулся.

— Ва-аше Величество! — протянул он, разведя руками. — Если бы я не знал вас с детства, то решил бы, что вы меня боитесь!

— Как хорошо, что вы знаете меня с детства! — усмехнулся король, совладав с собой. — А если бы вы еще появлялись более заметно, а не так неожиданно, то подобных вопросов у вас бы не возникало.

— Прикажите мне, Ваше Величество, и я буду появляться только после того, как обо мне объявит этот милый человек при входе… могу даже записаться на аудиенцию, — он церемониально поклонился, выражая взглядом полную покорность.

Король нервно прикусил губу.

— Ваше Святейшество, — ледяным тоном проговорил он, — разве я дал вам повод считать, что…

— Нет-нет-нет, вы правы. Я несколько перегнул палку, — замахал руками Архиепископ. — Право же, у меня нет повода сомневаться в вашем хорошем отношении ко мне, коим я столь дорожу. Особенно сейчас…

Король знаком отпустил бесчисленных портных, снующих вокруг него, оставаясь с Архиепископом наедине.

— Чего вы хотите, господин Гаронд? — неожиданно спросил он, когда дверь за ними закрылась.

— Я? — рассмеялся Архиепископ. — Того же, что и все остальные. Счастья.

Король усмехнулся, прошелся по комнате и сел в кресло.

— Никогда не понимал вас, Ваше Святейшество. А сейчас — и того меньше, — задумчиво проговорил он.

— Что же тут непонятного? — пожал плечами Гаронд. — Все так просто…

— То-то и оно, — покачал головой молодой человек.

— Мальчик мой, вам просто надо отдохнуть, — вздохнул Инквизитор. — Вам всюду мерещатся заговоры, даже там, где их нет.

— Разве я что-то сказал про заговор? — король приподнял бровь.

— Нет, — хмыкнул Гаронд, ничуть не смутившись, — и это меня радует. Огорчает только лишь то, что в вашем голосе звучат нотки недоверия.

— Ну что вы, — небрежно отмахнулся Рагнар, — если бы это было так, разве я сейчас занимался бы приготовлениями к свадьбе?

Гаронд слегка поклонился.

— В таком случае, вы должны понимать меня, как никто другой. Я — инквизитор, вы — король. А люди… Людям свойственно судачить о тех, кто стоит выше них, так сказать, о «власть имущих». Наши имена обрастают легендами, а поступки — подробностями, порой такими, какие и придумать-то сложно. Но для народа нет ничего невозможного. Нам приписывают дела, которых мы не совершали, грехи, в коих мы не виноваты, и многое, многое другое. Такова цена власти, Ваше Величество. Зачастую люди винят нас в своих неудачах, в своей несчастной судьбе — это очень удобно, ведь не каждый может набраться смелости, чтобы признаться себе в том, что сам допустил ошибку или встал на неправедный путь. Так было и будет всегда. Людей не исправишь — такова их природа.

Губы короля тронула легкая улыбка.

— Как у вас все складно получается…

— По-вашему, я неправ? — удивился Гаронд.

Король только пожал плечами.

— Я не знаю… По-моему, я неправ, — признался Рагнар, — только никак не пойму, в чем…

— Не берите в голову, Ваше Величество, — отмахнулся Архиепископ. — Это нервное. Рекомендую после свадьбы немного отдохнуть, устройте себе медовый месяц, что ли… В конце концов, король такой же человек, как и все, и вполне заслуживает того, чтобы хотя бы на пару-тройку недель забыть о государственных делах и подумать о себе.

— Что-то я себе это не очень хорошо представляю! — грустно улыбнулся король, откидываясь на спинку кресла.

— А что тут представлять? — непонимающе усмехнулся Архиепископ. — Надеюсь, вы не собираетесь перед всеми отчитываться? Вы — король и, кстати сказать, хороший — вами народ, между прочим, доволен… Вот мной — нет, но я — это другое дело. В каждой системе должен быть свой отрицательный персонаж, на которого можно будет спустить всех собак, иначе жизнь государства будет скучна, как пресный суп. Человек по своей природе — борец, и ему нужно создавать видимость опасности, скрытого или явного врага или что-то в этом роде — об этом я вам только что говорил. Вам повезло больше — вас народ врагом не считает. На это у него есть я. Однако что-то я отвлекся, — покачал головой Гаронд. — Вы так внимательно меня слушаете, что я поневоле начинаю читать лекции.